Приход деда в городскую квартиру всегда для внука становился праздником. Обычный затрапезный вид деда в его какой-то мышиной одежке этого праздника отменить не мог. Даже когда дед не приносил с собой привычного гостинца - как он неизменно добавлял, "от лисички", - то всегда придумывал что-нибудь такое, что пятилетнему внуку будни иначе чем праздниками и быть не могли.
Так и на этот раз. Не успела мать накрыть на стол, а дед уже ненароком что-то нашептывал внуку. И урок деда всегда бывал впрок.
- Вот, смотри, ты - Лека, а я - Лексей. Чуешь, как сходится? Потому-то мы с тобой и родные. Дело-то проще пареной репы...
Внук прямо-таки остолбенел. Как же это он сам не догадался?! Ведь и вправду проще не бывает.
От восторга он сорвался с места и выскочил из комнаты сначала в темный, тесный коридор, а потом - в большой, светлый, с кафельным полом и застекленный до потолка. Снаружи все стекла в нем были обвиты диким виноградом, который рос возле их двери. Но в этот полуденный час во дворе никого не было, с кем можно было бы поделиться открытием.
Зато в коридоре, прямо на кафельной плитке, жили на своей ветхой подстилке Альфа - по всеобщему разумению, умница Альфа, - старая, черная с белым дворняжка. Любовь их с Лекой была неподдельной и безраздельной. Он подскочил к собаке и пристально вгляделся в нее. Не чуя подвоха, Альфа подняла морду, невзирая на возраст, готовая разделить намерения. Но Лека, на сей раз отмолчавшись, сорвался обратно в комнату, оставив ее в недоумении.
- Деда, деда, - закричал он с порога.
- Да будет тебе носиться туда-сюда, - цыкнула на него мать, доставая с горящей плиты поспевший пирог.
Дед оторвался от чая, успев лишь пригубить его...
