К ТОМУ ВРЕМЕНИ

Который оборот земли встречаем ныне, за этими словами движение души и беглый взгляд, один из бесчисленных, назад, где тоже повседневно тужили, ели, пили, и направляли очи на много лет вперёд, на пять, на десять лет, а может, на пятнадцать, но Гёте говорил, смотрите на пятьсот, поэтому страдайте, в страданиях мечта живее грёз встаёт, да будет свет в ночи, да будет день чернее сажи, дабы с утра зажечь фитиль без лишних слов на лампе керосинной, и это совершенно невыносимый рай промчавшихся веков, какие же для нас приятны выражения, где правит мыслью бетховенский мажор в синхронном стоне птиц, уверен, как-то раз споёт в руке синица о взлёте журавля до эллинских границ, да, против воли нас несёт в страну Гомера, где мера вещества в слепом певце слилась в тугие паруса ирландского Улисса, в природу колеса, в котором нет конца, всё гаснет, всё молчит, уснули даже свечи в захлопнутой избе дремучих величин, и к времени тому рассвет очеловечен, и ёлочка горит на северном ветру.

 

Юрий КУВАЛДИН

 

ПОЛНОСТЬЮ

Ни с того, ни с сего охватило всего приподнятое настроение, подобным образом когда-то вселяли оптимизм ребята из нашего двора, пора и ныне видеть интерес окрест, легко раскинув сети воображения, любые другие суждения о последующих поколениях выявят то же самое, и тогда уместно говорить о том, что белее весомее – прошлое или настоящее, всегда улетающее в прошлое, чтобы доказать, что реализм иллюзорен при налете веры в него, отчего никак люди не могут вспомнить начало времён, когда реализм буйствовал в животном мире, чтобы внезапным умением обезьяны произносить и писать слова, которые приснятся вам ночью, чтобы  увидеть воочью очеловеченного примата, провозгласившего сию трансформацию творением Бога, что не противоречит теории Дарвина, потому что Бог есть Слово, породившее всё живое, смотрите: слово «Бог», слово «Дарвин», слово «Мандельштам»: «Мы только с голоса поймём, что там царапалось, боролось, и острый грифель поведём туда, куда укажет слово», - замечательно сказано для каждого, уберите все слова, в том числе ваше имя и фамилию, всё-всё написанное и произносимое уберите, тогда настанет безмолвие, такое новое, точным слепком краеугольного камня, без движения, и как восхитительна Библия сразу говорящая о безвидности, то есть о всем том, что не имеет слова, точка забвения, немота, нет ни тебя, ни меня, труп во поле чистом без документов, вот как азбука восхитительна, воскрешающая жизнь полностью.

 

Юрий КУВАЛДИН

 

Юрий Кувалдин ДРУГ Евгению Юрьевичу Сидорову в качестве Новогодней открытки

 

Юрий Кувалдин

 

ДРУГ

 

Евгению Юрьевичу Сидорову в качестве Новогодней открытки

 

Меня приветил друг, обычно, по-простому,

случайно повстречав на улице Тверской,

его приветствие подобно золотому,

который Мандельштам в свой кошелёк пустой

 

звездою опускал, не разменял чтоб кто-то

страданье русской речи на ломаный пятак,

я так безмерно рад случайной нашей встрече,

что Федра мне на плечи свой шарф бросает так,

 

как водится у нас в литературной речи,

ни ректор, ни министр не могут никогда

быть смыслом языка, стать голосом предтечей,

жить в тексте в этот миг, в минувшем и всегда.

 

 

ПОСТСКРИПТУМ

Интеллигентнейший человек, доброжелательный критик Евгений Сидоров, будучи ректором и профессором Литинститута или Министром культуры, всегда встречал меня с распростёртыми объятьями, как истинный друг, выслушивал меня, оказывая всяческую поддержку в суровом литературном мире времён «социализма с человеческим лицом». Мало того, что выслушивал, он написал несколько проникновенных внутренних рецензий на рукописи моих книг для различных издательств. Как стремительны и кратки дни нашей физической жизни! И как безгранична наша жизнь в тексте! Слава Евгения Сидорова в узких интеллектуальных литературных кругах была безгранична. «Старик, сходи к Сидорову! Что ты! Он с ходу врубится в твой бесподобный текст!» - советовали мне, а потом и я стал говорить новым одарённым авторам. Прекрасно писал Евгений Сидоров о творчестве Осипа Мандельштама, Фёдора Абрамова, Иосифа Бродского, Фазиля Искандера, Михаила Булгакова и многих других талантливых поэтах и писателях. Высоко оценил Евгений Сидоров альманах Нины Красновой «Эолова арфа» на презентации в ЦДЛ. В задушевных беседах с Фазилем Искандером, Юрием Нагибиным, Булатом Окуджавой я всегда слышал от них самые тёплые слова о критической прозорливости, о понимающем сердце Евгения Сидорова. В своей великолепной новой книге «Записки из-под полы» Евгений Сидоров рисует какой-то очень точный, очень человечный момент: «Однажды в концерте я видел, как Рихтер вдруг сбился посреди пьесы (не помню какой, играл с молодым Башметом) и остановил движение музыки. Руки молча лежали на клавиатуре. Через мгновение, взглянув в сторону зала, он продолжил игру. Момент незабываемый, ибо невольная ошибка великого музыканта мгновенно приблизила его к нам, сделав еще более человечным и ранимым». Какие важные строки! Так же приближен ко мне Евгений Сидоров, отмечавший в пору моей молодости лучшие эпизоды моих произведений, и это окрыляло меня. И я взлетел!

Юрий КУВАЛДИН