ПОЗАВЧЕРАШНЕЕ ВЧЕРАШНЕЕ

В предположении, что за вчерашним пойдёт сегодняшнее, я ошибался, потому что за вчерашним пошло позавчерашнее точной копией завтрашнего, но не стало от этого понимания страшно, потому что я вчерашний, как две капли воды, был похож на позавчерашнего, работавшего в сегодняшнем дне, но позавчера, потому что позавчера для работавшего в тот миг было сегодня, которое, известно, было и позавчера, и третьего дня, и давеча, и намедни, таким образом я перетекал из сегодня в сегодня незамеченным для самого себя, но душу томит это «позавчерашнее вчера».

 

Юрий КУВАЛДИН

 

СЛЕДОВАЛО

В любом построении после первого, пропустив энное количество инстанций, доберёшься до последнего, который по праву бесконечности становится первым, правда, с чистой доской памяти, потому что он не помнил, что с ним было до появления первым, он ведь не предполагал, что станет последним, собой составляя весь перечень субстанционального контекста, дающегося на определённом витке осуществления, но отложенное  до того момента, когда оно совершалось, причём абсолютно для всех, как неотвратим после начала конец, так и в обратную сторону, ибо в пространстве нет ни лева, ни права, как нет ни верха, ни низа, но первому, когда он был первым не приходило в голову обнаружить  себя в последней шеренге, и это довольно долго оставалось втуне, пока не наступила очередь самому перевоплощаться из последнего в первого, что следовало всякий раз столь неожиданно, что постичь сии метаморфозы не представлялось возможным.

 

Юрий КУВАЛДИН

 

ПРЕДЕЛЫ

Расширяя текстовое пространство до величины самой жизни, получаешь не сформулированное высказывание, равное океану, растекающееся с шара фонтана в водоём обратной связи, как бы вытекает за края картины, которую ещё Кандинский собирал в новую форму, не давая краскам растекаться, как океану, иными словами, целиком и всецело пределы диктуют форму художественного единства, в смысле стараются прояснить текст, созданный не природой, а разумом, поскольку вопрос состоит в том, что переводит тебя в неизбежное откровение достаточно прямыми средствами от начала языка, когда заговорившее животное стало человеком, с той лишь разницей, что Слово существовало до всего, без Слова было пусто, или безвидно, как сказано в книге книг, так что пределы творчества определены формой, отличной от нашей.

 

Юрий КУВАЛДИН