Артист - это, прежде всего, внешность, обаяние, а потом уже - высокая культура и мастерство. Филипп Копачевский только еще выходит на сцену, но уже завораживает зал и высоким ростом, и худощавостью, и «музыкальными» распущенными волосами, и задумчивым с небольшой улыбкой взглядом карих глаз, и изящной походкой, и правильным почти «римским» носом, и узкими с очень длинными пальцами кистями рук прирожденного, классического пианиста। А уж когда начинает играть, то тут всё сливается в торжестве великого искусства. Филипп Копачевский поэтично и трагично исполнил 23 июня 2011 года 24-й концерт Моцарта для фортепиано с оркестром до минор. И пауза, и дыхание, и волна к волне, и тишина и возвышение звука, и угасание, и медленная, почти в остановке, грусть. Как тут не вспомнить Осипа Эмильевича Мандельштама:
Уже светает. Шумят сады зеленым телеграфом,
К Рембрандту входит в гости Рафаэль.
Он с Моцартом в Москве души не чает -
За карий глаз, за воробьиный хмель.
И словно пневматическую почту
Иль студенец медузы черноморской
Передают с квартиры на квартиру
Конвейером воздушным сквозняки,
Как майские студенты-шелапуты.
Ну ладно, хорошо, идет XIV международный конкурс им. П.И. Чайковского, событие, несомненно, признанное многими художниками (писателями, поэтами, композиторами) как большое, мировое. Но, если вдуматься, то само по себе событие не имеет ровно никакого значения, потому что за этим не видно художника. Чтобы событие получило весомость, должна быть художественная высота тех, кто участвуют в нём, должна быть личность. Я это подвожу к выдающейся фигуре молодого пианиста Филиппа Копачевского, в облике которого для меня слились все великие исполнители. Филипп Копачевский достоин кисти Рафаэля Санти, стоит только вспомнить знаменитый автопортрет художника.
