Юрий Кувалдин
ЗВЕЗДА РУССКОГО АВАНГАРДА ИГОРЬ СНЕГУР
эссе
Нужно
впечатать в сознание людей имя художника Игоря Снегура. Для этого стоит
походить ночью по старому Арбату, или лучше прокатиться по этой улице на
лошади. В наше время все это возможно. Из разнородных столкновений фигур и
красок Снегура рождается необычайно многозначная материя его произведений,
замешанная на дрожжах вымысла.
Художество
для Игоря Снегура, как я это понимаю и как вынес из разговоров с ним, является,
прежде всего, формой переложения души в знаки, которые запечатлеваются в
метафизической бессмертной Божественной программе. Это и есть бессмертие души.
Биологическое бессмертие невозможно и бессмысленно. Зачем воскрешать
какого-нибудь пьяного и рваного бомжа, который и так за свои пятьдесят лет всем
надоел и закоптил белый свет, а ему еще новую жизнь подавать?! Тело является,
на мой взгляд, всего лишь компьютером, сошедшим с конвейера. Большинство людей
так пустыми компьютерами и остаются, или загружаются сущей чепухой - чернушкой
с порнушкой. И лишь персонифицированные, вышедшие из социума, сидящие на облаке
(над схваткой) единицы, загруженные Босхом и Малевичем, к примеру, начинают
сами создавать свою реальность, которая переходя в метафизическое пространство,
занимает там почетное место между бессмертными Кандинским и Рублевым. Но и эта
высокая цель, предельно высоко поставленная планка, на мой взгляд, не самоцель для
Снегура, а способ выхода к людям, установления контактов с окружающими, иначе
зачем нужно свои мысли и чувства - подлинные и мнимые - предавать холсту,
объективировать, ведь это можно переварить в себе самом.
Игорь
Григорьевич Снегур родился в Москве в 1935 году. Окончил факультет графики
полиграфического института. Участник первых выставок абстракционистов в Москве
1958-60 годах в студии Э.М.Белютина. В 1975 еще больше прославился, когда его
работы были представлены на знаменитом вернисаже авангардистов в павильоне
"Пчеловодство" на ВДНХ. Работал в кино, книге, театре, плакате.
Организатор известной группы "20 московских художников", ежегодные
выставки которой проходили на Малой Грузинской в Москве в 1978-88 гг. В общей
сложности участвовал в 50 выставках. Теперь его произведения
"разлетелись" по коллекциям всего мира и "долетели" даже до
Национальной Галереи Сан-Хосе в Коста-Рике. В общей сложности около 1000
живописных и графических работ Снегура находятся в различных собраниях. Член
международного художественного фонда.
Мой
любимый Ницше в свое время подчеркнул трагический аспект коллизии творчества:
его художник - несчастный человек, носящий в душе тяжкие муки, переносимые им
на холст с таким мастерством, что крики и стоны, прорываясь через краски, звучат
дивной музыкой. Художник у Ницше - прозорлив. Поднимаясь над обыденной жизнью,
он проникает в сокровенные тайны бытия. Познав эти тайны, страдает от бессилия
своих пророчеств. Поэтому его чело омрачено мировой скорбью.
Одни
предметы могут иметь различные свойства, другие, наоборот, обуславливают
сущность предмета. Эта проблема соседствует с проблемой визуальности. В своих
картинах Игорь Снегур составляет некую архитектонику композиции из различных
элементов. Он идет от объекта, который остается за кадром, к архитектонике,
как, например, Сезанн из бутылки сделал цилиндр. Снегур, в сущности, использует
самые простые формы.
Я
сидел за огромным столом в мастерской Игоря Снегура в арбатском переулке и
любовался его картинами. Вот "Два треугольника и овалы", вот
"Мерцающее синее", а вот и "Цветовой узел"... Снегур, как
истинный рецептуалист, творя, созидает и, созидая, творит в режиме ТРИКУПа
(ТРИединого КУльтурного Продукта) - единой демонстрации: порождения КУльтурного
Продукта (художественного произведения) - самого КУльтурного Продукта
(непременно - высочайшего качества!) - демонстрации КУльтурного Продукта.
Демонстрация демонстрации - вторая рефлексия творческого процесса Игоря
Снегура.
Одна
картина, на стене слева от входа в мастерскую, сильно вытянута по горизонтали и
отдаленно напоминала "Гернику" Пикассо. Но исполнение было
исключительно Снегуровское: точность линий, уверенные стыки, выверенный мягкий
колорит. И сам Игорь Снегур мягок, интеллигентен, артистичен. Артист Театра на
Таганке Дмитрий Межевич сидел рядом с ним и пел под семиструнную, как у
Аполлона Григорьева, гитару "Цыганскую венгерку":
Басан,
басан, басана,
Басаната,
басаната!
Ты
другому отдана
Без
возврата, без возврата!
Слава
Лён, видя, что я не могу оторвать глаз от картин Снегура, сказал: "Свобода
творчества и подлинное мастерство приходят на основе точного знания". Я
согласился со Славой Лёном и подумал о том, что настоящие художники всегда
искали наиболее выразительные композиционные схемы. Первая простая форма,
которую можно обнаружить в работах Снегура - это круг, или кольцо. Многие
спрашивают, что такое бесконечность? Они никак не могут понять, что это такое,
как это - нет конца?! И смотрят обычно в ночное звездное небо, проводя вглубь
какую-то прямую воображаемую линию. И дивятся понимаемой ими по-своему
бесконечности. А бесконечность - очень простая вещь. Бесконечность - это то,
что не имеет конца, то есть - кольцо. У кольца, известно, нет конца. Другая
простая форма - квадрат. Конечно, мы обнаружим и треугольник, и овал почти в форме
эллипса. Наверное, и сейчас, и много лет назад были люди, которые изображали
треугольники и квадраты, овалы и другие геометрические фигуры разноцветными
красками, но эти люди никем не стали, отошли в мир иной безвестными, не оставив
никакого следа.
Не секрет,
что простой посетитель художественной выставки у нас, как правило,
ориентируется на известные имена. Чтобы стать известным, как Игорь Снегур, к
примеру, художнику требуется полжизни работать на имя, чтобы потом имя работало
на него. Вот тут и возникает определенное противоречие. Без имени даже
талантливую вещь продвинуть очень трудно. Прежде по-настоящему талантливое
произведение раскручивалось достаточно быстро, тем более, в таком закрытом
обществе, каковым было наше советское, в котором на абстракцию как таковую был
наложен запрет. Поэтому легко путалось собственно художество с политическим
манифестом. Все, что шло против КПСС (читай - против всей власти в СССР),
вызывало пристальный интерес у зрителей и, соответственно, у КГБ. А раз КГБ
заинтересовался, стало быть, произведению обеспечена известность. С падением
СССР (теперь уже ясно, что страна, построенная на запрете свободного
творчества, обречена на гибель) умерло и политическое искусство. Кто теперь
вспомнит тех художников, которые попали под бульдозер и с которыми носился
известный коллекционер Александр Глезер?
Раскодирование
абстрактных композиций не вызывает затруднений у квалифицированного знатока
искусства, причем любящего и понимающего авангард, все усилия он тратит на
осознание образной системы той или иной картины, на уяснение ее идеи и своего
собственного отношения к ней. Однако большинство людей не владеют навыком
абстрагирования в достаточной степени, поэтому для них преобразование
художественных знаков в понятные образы ("Избушка слева, церквушка справа.
Церквушка слева, избушка справа", - как говорил Эдуард Дробицкий, художник
и острослов) - довольно трудоемкая операция, которая часто затмевает все
остальные действия, и понимание какой-нибудь абстрактной картины, таким образом,
превращается в простое "смотрение", а не становится общением с
автором произведения. Полноценное восприятие художественного произведения не
исчерпывается его пониманием. Оно представляет собой сложный процесс, который
непременно включает возникновение того или иного отношения к самому
произведению. Главное в этом деле есть художественный вкус, способность с ходу
отличать шедевр от ширпотреба.
Чтобы
стать кем-то, нужно обнаружить себя в метафизическом мире. Пока ты неизвестен,
ты не существуешь. А как стать известным? Очень просто, нужно пожертвовать
жизнью ради искусства, иными словами, писать новую картину, когда друзья идут в
ресторан. Жизнь нужно положить на алтарь искусства. То, что прочим людям
кажется главным: взаимоотношения с родными, близкими, воспитание детей, подбор
и расстановка все новых и новых жен, положение на службе, радости жизни - все
второстепенно по отношению к искусству.
Я
слушал Дмитрия Межевича, певшего в этот момент Утесовский "Теплоход",
и продолжал рассматривать, углубляясь, картины Снегура. Все стены немаленькой
мастерской были завешаны картинами. Вот "Далекого свет", вот
"Вибрации с красным квадратом", а вот и "Диагонали
транзиты"...
Иногда
посмотришь в окно и думаешь, что может быть тоскливее декабрьского дождя в
Москве: мокро, грязно, холодно, а нет... Наплывают треугольники и круги с
картин Снегура, а потом вдруг из круга появляется лицо Хрущева. По московской
улице идет художник-абстракционист, а за ним два реалиста в штатском.
Был
тогда такой деятель - Леонид Федорович Ильичев, главный редактор
"Известий" до Аджубея. "Хрущевский" период работы Ильичева
врезался в память современников ревизией изобразительного искусства,
организованной в 1962 году на выставке МОСХа в Манеже. Разгром, устроенный
Хрущевым художникам-абстракционистам с подачи Леонида Федоровича, очевидно,
представлялся последнему вполне логичным, ибо сам он был поклонником
классического реалистического искусства и даже собрал личную коллекцию
произведений русских мастеров прошлого - Крамского, Шишкина, Куинджи,
Айвазовского, Левитана... Между тем, по воспоминаниям людей, работавших и
знакомых с Ильичевым, был Леонид Федорович человеком незлобивым, вполне
коммуникабельным, а в личной жизни попросту несчастным, пережившим смерть
близких, в том числе сына, несостоявшегося художника. Под занавес своей долгой
жизни Ильичев безвозмездно передал свою знаменитую коллекцию живописи родному
городу Краснодару.
Реализм
мною понимался тогда, как подавление свободы советским государством. В ту пору
быть абстракционистом значило противостоять режиму, быть антисоветчиком. Это
вдохновляло. Потому что располагало к свободе. Ты пишешь только то, что ты
можешь написать, и хочешь это сделать. А в искусстве искренность, пожалуй, едва
ли не самое важное качество. Я бы вручил Игорю Снегуру персональную премию
Хрущева - "Старый АБСТРАКЦИОНИСТ".
Как
Мандельштам писал в тридцать седьмом:
Люблю
морозное дыханье
И пара
зимнего признанье:
Я -
это явь; явь - это явь...
И
мальчик, красный, как фонарик,
Своих
салазок государик
И
заправила, мчится вплавь.
И я -
в размолвке с миром, с волей -
Заразе
саночек мирволю -
В
сребристых скобках, в бахромах -
И век
бы падал векши легче,
И
легче векши в мягкой речке -
Полнеба
в валенках, в ногах...
Я
перевел взгляд на картину "Фрактала", затем сосредоточенно изучил
"Модуль один, два", а следом и "Модуль три, четыре"...
Игорь Снегур центрирует свое мышление и деятельность на художественном
процессе, а не на художественном произведении (которое - в пределе - может быть
нулевым, как "Чёрный квадрат" Малевича). В иерархию художественного
процесса Снегура входят: 1) личное (или групповое) созидание и демонстрация
художественного произведения (ТРИКУПа); 2) авторские рефлексия и текстовое
сопровождение художественного произведения: от мастерской - через галерею - в
мировой Музей; 3) авторское помещение и отслеживание движения художественного
произведения в мировом культурно-историческом процессе. Снегур ни с кем не
советуется, никому не подчиняется. Он сам себе и генерал и солдат. Ибо он
помнит, что основа искусства - свобода.
Запомнилась
недавняя совместная выставка "Объект и его двойник". Объекты из
оптического стекла Ольги Победовой отражались в картинах Игоря Снегура. Материя
Снегура состоит из бесчисленных элементов, каждому из которых присуще особое
качество. А движение материи есть результат столкновения этих разнородных
элементов. Своими работами Снегур нам постоянно говорит, что он занят
исключительно визуализацией несуществующего.
Художник
не занимает никаких служебных должностей, он может работать, скажем, пожарником
ради куска хлеба, но он не входит в пирамиду социума. А тот, кто сразу
изготавливает что-то на продажу, по части художеств числиться не может. Даже
если он работает секретарем союза художников, художником его назвать нельзя. В
художники идет не подвластный воле человека и общества отбор, так сказать, в
этом случае действуют объективные законы, или, другими словами, осуществляет
отбор сам Господь Бог. Художник творит вне социума, сидя на облаке, поэтому и
говорят о настоящих художниках, что они не от мира сего.
В
связке с Хрущевым ходит такой анекдот. Ленин и Луначарский на выставке
художников-футуристов в Манеже.
-
Ничего не понимаю! - говорит Ленин.
-
Ничего не понимаю! - говорит Луначарский.
Это
были последние советские вожди, которые ничего не понимали в искусстве.
Вот
мой взгляд остановился на картине "Арт-пульсар", помедлил, затем
перешел на "Три-аморф", и наконец на "Триколор"... Эллипс
есть тоже знак бесконечности, в равной степени к которому принадлежит кольцо и
колесо. В этой части есть бытие, жизнь, и есть бессмертие (смерть
биологическая). Эллипс имиджа великих художников вращается в рамке
бесконечности. Мы стремимся от рождения к смерти. Спасение души возможно только
для тех, кто рецептуально предан искусству, кто запечатлевает себя в Слове. И
картина запечатлевается в Слове. Иначе бы в писании писали: запечатлел себя в
картине. Нет. Картина вторична по отношению к Слову, к Знаку. Для непонимающих
знак создали еще в древности картину - икону. Для поклонения и целования.
Рецептуальное
искусство Игоря Снегура - холическое искусство: его художественное произведение
- новый синкрет: в нем присутствует единораздельная целостность
полистилистического единства онтологически единой
художественно-научно-религиозной картины мира. Знак предназначен для умных, для
людей становления, если вспомнить гениального Ницше. Он еще говорил о вечном
возвращении и вечном становлении. Все появились на свет из одного и того же
места, и по одной и той же божественной причине. Но пройти свой участок линии
эллипса с полной самоотдачей, то есть с воплощением в знаке, удается единицам.
Эти единицы суть составляют род бессмертных. Там - Яхве, Христос, Достоевский,
Босх, Малевич... Ряд, я полагаю, понятен.
Игорь
Снегур живет в метафизическом мире, отдалясь от тела земного.
Как
писатель, я знаю, что реальность бесследно исчезает с лица земли, Знак
остается. Реальность мне всегда представлялась нереальной. Мне казалось
необходимым подать событие так, как я его видел, а это редко совпадало с более
объективным взглядом на происшедшее. Мне хотелось, чтобы реально имевшее место
сложилось в стройный рассказ, и я тут же выстраивал его. Самое интересное: я
сам проникаюсь искренней верой в истинность того, что увидел, и меня не на
шутку удивляет, когда я слышу, что другим случившееся запомнилось иначе. Да и
спустя время моя приукрашенная версия, то есть художественная версия событий
сохраняет реальность - пусть лишь для меня одного. Так и в изобразительном искусстве.
Я хотел сказать в "живописи", но передумал, поскольку живописью
занимается фотоаппарат, и те бездарные, которые не понимают, что такое
бессмертие в знаке. Нам, приученным к искусству-отражению, пора переучиваться:
искусство - не отражение, а создание своего, доселе не бывшего мира,
углубление, достигаемое отстранением, уходом, изоляцией, сосредоточением,
отказом, экзистированием. Не от мира к сознанию - от сознания в недра мира. Не
изображение вещей - живописание идей.
Каждую
картину Снегура можно выразить метафорой Мандельштама:
Она
еще не родилась,
Она и
музыка и слово,
И
потому всего живого
Ненарушаемая
связь.
Спокойно
дышат моря груди,
Но,
как безумный, светел день,
И пены
бледная сирень
В
черно-лазоревом сосуде.
Да
обретут мои уста
Первоначальную
немоту,
Как
кристаллическую ноту,
Что от
рождения чиста!
Останься
пеной, Афродита,
И
слово в музыку вернись,
И
сердце сердца устыдись,
С
первоосновой жизни слито!
У
Снегура геометрические фигуры, написанные чистыми красками, имеют свою душу.
Только предоставив краскам и формам свободу, художник обеспечивает полный
контакт с душой. Конечно, эта идея была не нова, но, тем не менее, Снегур
работал над языком фигур и становился известным... Для ясности скажу так: стать
известным, значит стать бессмертным. Снегура называли по-разному: и
абстракционистом, и абсурдистом, и постмодернистом. Но ни одно из данных
определений-клише не исчерпывает личности, судьбы и творчества Игоря Снегура.
Хотя в последнее время имя художника упоминается довольно часто, это,
безусловно, отрадное явление ничего не меняет в понимании того, чем же на самом
деле занимается Игорь Снегур. Пишет свои концептуальные полотна? Создает свой
творческий недоступный стороннему наблюдателю мир? Глумится над тупым
обывателем?
А в
наши дни даже викторины по абстракционизму проводятся. Например, спрашивают:
"Когда Хрущев нещадно ругал работы так называемых
"абстракционистов" и говорил, что коммунисты не приемлют подобного
искусства, на защиту модернистов встал Эрнст Неизвестный, заметив, что
итальянские и испанские коммунисты не против подобного направления в искусстве.
Какие две фамилии привел в доказательство своей правоты скульптор?"
Ответ:
"Пабло Пикассо и Ренато Гуттузо".
Снегур
отрицает копирование действительности. Его композиции подобно стволу дерева,
органически связывают корни и ветви изобразительной формы, соподчиняют ее
элементы друг другу и целому. Изображать по Снегуру - значит, устанавливать
отношения между частями, связывать их в единое целое и обобщать.
Его
творчество есть полнокровная пульсация знака, в котором зашифрована радость
человека, прекратившего копировать живую природу. Это не просто бунт против
академиков, это другая реальность. Над этим я много думаю. Над этим мы работаем
со Славой Лёном. Искусство третьего тысячелетия - Рецептуализм. И по заповедям
Божьим и по рецептам художников будет жить человек. Законы лежат не в природе,
а в сознании человека. Хотя здесь и нет противоречия, если помыслить человека
полноправным членом природы, частью природы, самой природой. Исходя из этого,
художник, как сама Природа, создает новые формы в виде произведений искусства.
Подходить к пониманию рецептуализма, к постижению его законов тут нужно с той
стороны, с которой видно, что это - законы пространственные, но которые
расположены не в пространстве, а в сознании художника.
В
каждой новой вещи Игорь Снегур стремится к постоянному восхождению по ступеням
художественного мастерства. То есть очень серьезно работает над формой,
поскольку форма и есть содержание. Снегур всегда помнит, что форма должна
становится все более выразительной и простой, несмотря на то, что одновременно
должна постоянно углубляться. Вообще, в стиле художника есть оптический обман
для зрителя. Простота достигается через сложность. Малевич кому-то говорил, что
писать нужно сложными цветами, с оттенками и переливами, как он писал свой
"Черный квадрат", в котором, если хорошенько присмотреться, можно
заметить и оттенки, и переливы, и даже всю живопись мира, только в этом случае
можно добиться простоты. Вот на таких парадоксах зиждется работа Игоря Снегура
над формой в своих картинах.
Дмитрий
Межевич провел пальцами по струнам и запел "Охотный ряд" Юрия
Визбора:
Нажми,
водитель, тормоз, наконец,
Ты нас
тиранил три часа подряд.
"Слезайте,
граждане, приехали, конец -
Охотный
ряд, Охотный ряд".
Когда-то
здесь горланили купцы,
Москву
будила зимняя заря,
И над
сугробами звенели бубенцы -
Охотный
ряд, Охотный ряд.
Здесь
бродит запад, гидов теребя,
На
"Метрополь" колхозники глядят,
Как
неохота уезжать мне от тебя -
Охотный
ряд, Охотный ряд.
Вот
дымный берег юности моей,
И
гавань встреч, и порт ночных утрат,
Вот
перекресток ста пятнадцати морей,
Охотный
ряд, Охотный ряд.
Нажми,
водитель, тормоз наконец,
Ты нас
тиранил три часа подряд.
"Слезайте,
граждане, приехали, конец -
Охотный
ряд, Охотный ряд".
Я
полностью даю эту песню, потому что жил в ту пору за китай-городской стеной в
"Славянском базаре" и "Метрополь" видел из окна. И обожал
абстракционизм. Потому что он был поперк власти. И я писал поперек. И вырос на
самиздате. Официальное искусство считалось чем-то неприличным. Я дружил с
поэтом Аркадием Штейнбергом и через него и его сына Эдика, художника, познакомился
с русским авангардом в начале шестидесятых годов через коллекцию Костаки.
В
конце 2006 года в Галерее А-3 с большим успехом прошла яркая и оригинальная
выставка "Ре-цепт Триумвират: Снегур-Копачев-Трифонов". Писатель
Игорь Шевелев ("Российская газета" вторник 26 декабря 2006 №291(4257)
соединил эту акцию с выставкой Павла Филонова. В статье "От Филонова до
рецептуализма" Игорь Шевелев писал: "В Музее личных коллекций ГМИИ
им. Пушкина на Волхонке развернута грандиозная выставка Павла Филонова
(1882/1883 -1941)... полторы сотни живописных и графических работ дают
возможность максимально полно оценить все периоды творчества мастера,
считающегося наряду с Казимиром Малевичем и Василием Кандинским одним из
столпов русского авангарда... Своеобразной рифмой к явлению Филонова на
Волхонке можно считать выставку живописи в арбатской галерее А-3. Три художника
- Игорь Снегур (род. в 1935), Виталий Копачев (род. в 1963) и Александр
Трифонов (род, в 1975) - представляют собой, как сказано в пресс-релизе,
"три поколения авангардистов". А название выставки "Ре-цепт
триумвират" отсылает к "последнему писку" отечественного
концептуализма - рецептуализму, течению, разрабатываемому, в частности, поэтом
и культурологом Славой Лёном и активно представляемому в материалах журнала
"Наша улица". Рецептуализм - это откровенное стилевое использование
всех возможных языков и направлений того или иного вида искусства в одном
произведении. Это некий новый уровень постмодернизма, при котором, впрочем, как
и всегда, главным является талант художника. Нелишне указать, что Игорь Снегур
участвовал в конце 1950-х годов в первых выставках абстракционистов группы Элия
Белютина, разгромленных Хрущевым в Манеже. Что Виталий Копачев - с конца 1980-х
директор галереи А-3 в Староконшшенном переулке, автор многих художественных
проектов, подчеркивающих разнообразие художественного языка. А самый молодой из
трех - Александр Трифонов с конца 1990-х участвует во множестве выставок и
аукционов в Москве, Нью-Йорке, Париже и других городах России и мира. Увидеть
их работы вместе - это значит понять что-то новое в сочетании стилей".
Я
рассматривал картины Снегура "Бабочка", "Тау-рефлексия",
"Визуализация" и старался понять, как он нашел себя, свое направление
в искусстве? Полагаю, что не сразу, конечно. Вначале и я относился к абстракции
не очень серьезно - кубики, квадратики, что в них?! К пониманию абстракции
Снегур пришел, думаю, через русский авангард, прежде всего через супрематизм
Казимира Малевича. На мой взгляд, в этом есть что-то религиозное. Пространственные
геометрические структуры звезды русского авангарда Игоря Снегура я бы сравнил
со старой катакомбной стенописью и, конечно, с иконописью.
Моя
маленькая заслуга состоит в том, что я повернул своего сына Александра
Трифонова к русскому авангарду. Валерий Золотухин по этому поводу вспоминал:
"На премьере спектакля "До и после" ко мне за кулисы зашел
молодой человек и передал нечто плоское, крупное, обернутое в бумагу и
аккуратно перевязанное. В нетерпении развязав и вспоров бумагу, защищавшую это
нечто от мартовской сырости, я обнаружил холст с изображением черного квадрата
с пьяной перед ним бутылкой, готовой растечься, развинтиться, пуститься в пляс,
- дразнящую черную строгость своей вихляющей сутью. Я обомлел. По спине
пробежал холодок совпадения. Я только что вышел из этого квадрата на сцене
Театра на Таганке. Не смея отвести глаз от холста, боковым зрением я видел свое
отражение в зеркале гримерки - лицо в белилах, намалеванные на нем огромные,
черные клоунские очки, рыжий огненный парик, фрак и бабочка лауреата
Нобелевской премии Иосифа Бродского, в руках этого господина холст. На холсте
оклик Малевича в интерпретации Александра Трифонова. "Ни хрена себе!"
- сказал я себе. С ума бы не спятить".
Внутренняя
концепция произведений Игоря Снегура строится на синтезе мистических идей
русского символизма десятых годов и пластических решений супрематизма Казимира
Малевича. Картины Игоря Снегура - это приближение к музыке посредством чисто
живописных настроений. Но у Снегура, кроме того, имеет место органический сплав
выверенного колорита и величественно-строгих, весьма подвижных форм, лишенных
акцидентальных подробностей. И в этом ирреальном мире сначала слышатся
тревожные звуки скрипки Татьяны Гринденко, а потом под эту музыку звучит
трагический голос Осипа Мандельштама:
Разрывы
круглых бухт, и хрящ, и синева,
И
парус медленный, что облаком продолжен, -
Я с
вами разлучен, вас оценив едва:
Длинней
органных фуг - горька морей трава...
Игорь
Снегур исповедует принцип нелинейности искусства - одновременного присутствия в
художественном произведении-синкрете диахронически разных рядов (развития)
культуры. Снегур работает по законам внутреннего сцепления и вращения,
исключающего понятия "верха", "низа", "левого" и
"правого", ибо любое небесное формирование является центром в
Бесконечном Мире. Задачей искусства всегда было стремление уйти от покорного
следования материи, от воровского калькирования, муляжного подобия, к
рецептуализму, в котором наличествует собственное содержание при полном
отсутствии протокола действительности.
"Наша
улица" № 88 (3) март 2007
