воскресенье, 30 сентября 2018 г.

ЧАЯНИЯ


В голове рассвет, и эта голова может иметь столько прав, сколько она заслужила при неторопливых днях жизни без помощи книг, и это звучит тем более грустно, что периодически эта пустая голова мечтает реализовать свои чаяния, но неизвестно какие, потому что чаяний у неё нет, а есть только ожидания от кого-то, вроде «позови меня в даль светлую» (Василий Шукшин), и вот все вдруг сели на чемоданы и кто куда, в Штаты, в Германию, в Израиль, шумно, с пьянкой, с цветами, правда, возвращались тихо, чтобы никто не увидел, и не услышал, потому что «там» они оказались никому не нужны, и догадались, что время может уйти, и подобным образом возникла бы мысль, как только речь заходит о том, состоялся ли человек или нет, ведь люди смотрят на мир из своего телецентра, то есть из своей головы, которой порой не хватает элементарных знаний.

Юрий КУВАЛДИН

суббота, 29 сентября 2018 г.

НЕЙТРАЛИТЕТ


Писатель живёт в тексте, поэтому при жизни сохраняет нейтралитет, не спорит, не задаёт вопросов, принимает текущую жизнь таковою, какова она есть, но все впечатления, что говорится, мотает на ус, и впечатывает спорщиков, вопрошающих, негодующих, ликующих в свою книгу, в которой даёт им такую волю, от которой у последующих поколений читателей волосы встают дыбом, а устные слова уносит безвозвратно ветер, и никто из живых не помнит, сколько ко всему этому было примешано нервов, разбитых сердец и бесследных исчезновений с лица земли, поскольку, если родился, то умрёшь.

Юрий КУВАЛДИН

пятница, 28 сентября 2018 г.

ДИТЯ СВОБОДЫ И ПОЭТ КОВАЛЬДЖИ (1930-2017)



ДИТЯ СВОБОДЫ И ПОЭТ КОВАЛЬДЖИ (1930-2017)

На снимке: Юрий Кувалдин и Кирилл Ковальджи (2003).

С Кириллом Ковальджи меня связывает старая дружба. Я много раз писал о нём в разных газетах, снял в фильме «Волнение» (вместе с поэтом Тимофеевским), издал несколько его книг.
А вот что сам Кирилл Владимирович написал обо мне:

Кирилл Ковальджи

ДИТЯ СВОБОДЫ

о творчестве писателя Юрий Кувалдина


Я знаю этого удивительного человека более четверти века (невольная рифма!). С первой встречи он поразил меня своим энтузиазмом, жаждой жизни, любовью к слову - качествами, которые с годами не остыли, напротив - возросли. Юрий Кувалдин сначала писал стихи, но носился не со своими, а с понравившимися чужими. По-настоящему же влюбился в Мандельштама, написал о нем целую книгу. Я безуспешно пытался какие-то главы пробить в журнал “Юность”, где тогда работал. Кстати, я попробовал там же в примечаниях к одной статье опубликовать мандельштамовское “Мы живем, под собою не чуя страны...”. Не вышло, смог отстоять только первые семь строк, а Юрию Кувалдину удалось (пусть в многотиражке) впервые в нашей стране обнародовать это стихотворение целиком.
Вот необыкновенная его черта - ему удавалось и удается то, что другим не под силу, более того - кажется вообще невозможным. Помню, в ту пору, когда он основал свое личное, частное издательство, я оказался главным редактором “Московского рабочего”, чей штат насчитывал более ста человек, Юрий Кувалдин же обходился одним штатным работником - самим собой. Был един во всех лицах - директором, редактором, верстальщиком, экспедитором... Все издательство “Книжный сад” умещалось на одном стуле (бывали, правда, и попутчики-помощники). Создал "Ахматовским культурный центр" в квартире Ардовых (на Большой Ордынке) и свою литературную программу на Всесоюзном (Всероссийском) радио "Вечера на улице Качалова"...
При этом он еще умудрялся писать прозу - повести, романы. И начал успешно печататься в “Новом мире”, “Дружбе народов”. И выступать (как критик и публицист) с резкими полемическими статьями в столичной прессе. Казалось, он обгонял самого себя.
Если вспомнить шутку про чукчу, который “писатель, а не читатель”, то писатель Юрий Кувалдин на редкость ненасытный читатель. Недаром он в повести “Ранние сумерки” устами своего героя Вадима справедливо (а сегодня - особенно злободневно!) говорит: “...книги столь же необходимы молодым, как и живое знание жизни. Умные книги придают живой жизни форму, как гений облекает в совершенную форму грубый кусок глины”. (Как подумаешь, книга “Философия печали”, где опубликована упомянутая повесть, вышла в 1990 году тиражом в сто тысяч экземпляров. Вот уж действительно повод для острого приступа ностальгии!)
Развивался Юрий Кувалдин интенсивно, экстенсивно и - рискну добавить - экспансивно. За короткое время выдал на-гора ряд произведений, где углублялся то в Достоевского, то в Ницше, то в Чехова, то вдруг вторгался в быт и секс, то “тревожил” имя Солженицына и воскрешал Федора Крюкова, при этом “весомо, грубо, зримо” завоевывая литпространство издаваемыми им книгами Нагибина, Блажеевского, Тимофеевского, Красновой, Рассадина, Искандера, Липкина, Разгона и собственным ежемесячным журналом.
Вот кто воспользовался свободой на всю катушку!
Не так, как “олигархи”. Исключительно своим трудом.
Свобода породила горстку толстосумов, каких свет не видывал и толпы неприкаянных, растерянных, нищих. В среде литераторов объявилась уйма остолбенелых “инженеров человеческих душ”, оказавшихся не у дел. На моих глазах рухнула в одночасье советская иерархия литературных авторитетов. Остались жалобы и проклятия. Литература забуксовала на распутье. Тиражи “толстых” журналов устремились к нулю, и достигли бы его, когда б не спонсоры и какая-никакая поддержка государства. Свобода - тяжелое испытание...
Но не для Юрия Кувалдина, с восторгом встретившего Ее. Свободу слова, печати. Он ее ждал, она была для него. Как распахнувшееся поле деятельности. Засучи рукава, давай работай! “И никто нам не поможет. И не надо помогать” - как сказал Борис Чичибабин (у Георгия Иванова эти же слова в другом смысле!).
Юрий Кувалдин, молодой, заряженный неуемной энергией, талантливый, но в отличие от писателей-себялюбцев, искренне радующийся любым проявлениям талантливости у собратьев, Юрий Кувалдин, первым взялся, повторяю, самолично выпускать книги. На самой заре нового нашего уклада это похоже было на донкихотвство, ибо он и не думал приспособиться к рынку, потрафлять ему - с самого начала этот издатель-рыцарь, решил осуществить свою мечту - выпускать то, что сердцу любо.
То, что самому хочется.
Легко ли ему было? Куда там! Приходилось не только лбом пробивать стену, но и терпеть поражения. Отступать. Однако Юрий Кувалдин тут же возникал на другом участке фронта, с неменьшей дерзостью и верой брался за новое дело. Юрий Кувалдин - борец. Но вне групп и тусовок, его божество - слово, творчество. Один - в поле воин? Да. Доказано им. Кто он? Кот, который гуляет сам по себе? Скорей - Дон-Кихот. И в то же время Санча Панса - оснащенный здоровым здравым смыслом, деловой сноровкой.
Он вступил в неравный бой с традиционными литературными журналами (с одной стороны) и коммерческими (с другой). Он замыслил литературный журнал, противопоставленный и масскультуре, и элитарности, журнал, призванный заполнить “демократическую” нишу в текущей словесности. Назвал свой журнал с вызовом - “Наша улица”. Рискованно? Еще бы. Однако факт: журнал (его художественное оформление обеспечивает талантливый юрин сын - Александр Трифонов) регулярно выходит уже шестой год, число его подписчиков и просто читателей растет.
Здесь не место разбирать его удачи и неудачи (меня, например, смущает, когда очередной номер выходит, представленный одним только жанром - прозой), я хочу сказать внятное слово о подвижническом труде Юрия Кувалдина, о том, как сейчас в литературе, и не только в ней - вообще в России нужны деятельные, самостоятельные, целеустремленные личности, энтузиасты. Такие, как он. Надоели бонвиваны и ворюги, кликуши и нытики. Надоели снобы, спекулянты и новые сановники - особенно в нашей, писательской среде.
Юрий Кувалдин тревожит, будоражит самим фактом своего существования, не дает почить на лаврах сегодняшним любимцам премиально-тусовочной публики, пытающейся игнорировать его журнал и его самого как писателя и критика. То, что делает Юрий Кувалдин совсем не бесспорно, “эксклюзивный” темперамент нет-нет да заносит его. Но - поверх зигзагов - неоспоримо главное: Юрий Кувалдин - исключительная, по-своему уникальная фигура в современной литературной жизни и его замолчать не удастся. За объективность этой продуманной фразы - ручаюсь. Хотя субъективно признаюсь в пристрастности - в давнишней дружеской привязанности к Юрию Кувалдину, в благодарности к нему - он не раз прикладывал руку к публикациям моих сочинений, порой завышенно оценивая их...
Сейчас Юрий Кувалдин вступил в самый зрелый, самый плодотворный свой возраст. Собранные вместе его сочинения, впечатляющие, весомые, никак не говорят об окончательных итогах. Он рвется вперед, он впереди себя. И я далеко не последний его болельщик!

Юрий Кувалдин. СС. Том 2, стр. 486