Маргарита
Прошина
РАЗБИТЫЙ
СОСУД
Об
одном рассказе Ваграма Кеворкова
Проза
Ваграма Кеворкова представляется мне переполненной через край чашей жизни, как
пел Евгений Бачурин. Очень доброжелательно передан образ простой деревенской
женщины Ольги, которая дважды пережила ссылку, раскулачивание и якобы шпионаж.
Это рассказ «Я живу возле Кремля!». И невольно вспоминаются персонажи -
Башмачкин Гоголя и Матрёна, как уже было сказано, Солженицына, эта несчастная
женщина, в трудные минуты у нее перед глазами возникает единственная картина
счастья: как они когда-то, вся семья, сидят за столом, братья, мать, отец,
Ольга и батрак, собственно, из-за которого их и раскулачили. Морозы и голод в
Сибири, погибли братья, умерли родители. И в это время приходит весть о том,
что раскулачили-то их случайно, по ошибке. Ольга выжила, её освобождают. Она
возвращается в свое село. Но там ее никто не ждет, только злоба и ненависть.
Имущество ее всё растащили. И тогда она на перекладных выбирается в Москву, где
дальние родственники пристраивают ее очень удачно - мыть полы. Место сытное, но
вот незадача - однажды к ней под юбку залез рабочий из обслуги посла. Она сама
не сдержалась, не сдержался он. Ольга забеременела. Кто-то донёс на неё. Может
быть, даже этот рабочий, чтобы избавить себя от проблем, и она получает десять
лет за шпионаж. Погибает ребенок. Она возвращается в Москву, и снова
родственники пристраивают её уборщицей, да так удачно, что она даже получает
каморку под лестницей, в которой она тридцать лет и прожила. Вот, собственно,
это и есть её жизнь. И вдруг ей дают комнату в старом доме, в коммуналке.
Комната похожа на келью, но это - в центре Москвы, возле Кремля, где Ольга,
вынося мусор, слышит бой курантов, это она-то, ссыльная. И вот однажды она
надевает на себя всё самое лучшее и идёт в Кремль и видит царь-пушку,
царь-колокол. И её, дважды ссыльную, даже никто не арестовал. Вот эта история
жизни Ольги как бы передаёт цепь всех несчастий нашей страны. Судьба её подобна
разбитому сосуду. Ваграм Кеворков скуп на выражение эмоций. Ткань его рассказа
как бы соткана из тонких нитей чеховской лексики. И невольно мне вспоминаются
строки Арсения Тарковского...
Сновидения
ночи и бабочки дня,
Здравствуй,
все без меня и вы все без меня!
Я
читаю страницы неписанных книг,
Слышу
круглого яблока круглый язык,
Слышу
белого облака белую речь,
Но
ни слова для вас не умею сберечь,
Потому
что сосудом скудельным я был.
И не
знаю, зачем сам себя я разбил.
Больше
сферы подвижной в руке не держу
И ни
слова без слова я вам не скажу.
А
когда-то во мне находили слова
Люди,
рыбы и камни, листва и трава.
