САМОСТОЯТЕЛЬНОЕ
ДЫХАНИЕ ИРИНЫ ОСНАЧ
Скажу прямо, сила прозы Ирины Оснач в документальности. Очерковость присуща ей. Это и не удивительно, поскольку она в Литинституте училась у Александра Рекемчука, приверженца именно документальности в прозе. Скажем, когда я заводил разговор с Александром Евсеевичем о художественности, от всячески старался перевести беседу на «правду» жизни. Но тут же оживал, когда я вспоминал Юрия Нагибина, нашего общего друга, блестящего мастера изобразительности, короля стилистических шедевров, таких, как скажем, рассказ «Зимний дуб». Прав был Булат Окуджава, когда пел, что каждый пишет, как он дышит. Самостоятельное дыхание Ирины Оснач приковывает внимание читателя, да и вообще, её оригинальность строится на собственной линии творчества. Вот почему я всегда советую Ирине развивать северную тему, усиливать аромат края света, любимой ею Камчатки.
Юрий
КУВАЛДИН
Ирина
Оснач КОРЮШКА рассказ
Мой
давнишний приятель - коренной москвич, лет двадцать живет в Праге. Пару раз в
год он приезжает в Москву по делам, проведать сестру и меня.
По традиции наша встреча выглядит так: пару часов мы прогуливаемся в центре Москвы, по Замоскворечью, бульварному кольцу, а потом идем в кафе или ресторан - каждый раз новый, и непременно с какой-то изюминкой: например, туда, где готовят кулебяки, или рыбный тартар, понимают толк в палтусе или кундюмах… Мой приятель - гурман, сибарит и, не побоюсь этого слова, гедонист. Да и я не прочь узнать и отведать что-то новое. Шучу, что еще так лет десять, и мы будем знать почти все московские заведения с хорошей кухней.
- Давай я тебя корюшкой угощу, - на этот раз предложил он.
Я фыркнула:
- Корюшку я, что ли, не пробовала! Ты забыл, что я с Камчатки?
- Кстати, в том ресторане, куда я предлагаю пойти, корюшку жарят, маринуют, коптят…
- Тогда уговорил!
Мы походили по снежной Москве и когда нагуляли аппетит, пошли в ресторан. Сели у окна. Тепло, красивый дизайн, удобные стулья - хорошо!
Принесли меню.
- Какую корюшку вы предпочитаете? - спросил официант.
- Разве у вас много блюд с корюшкой?
- Есть корюшка копченая, есть маринованная в пиве…
- А жареная есть?
- Да, в ореховой панировке.
Я открыла меню и ахнула: целая страница была посвящена корюшке!
Как только ее не готовили!
Со скандинавским акцентом (корюшку мариновали в пиве, жарили и подавали со свежим огурцом, сыром и кедровыми орешками).
Со средиземноморским (маринадом был белый винный уксус, затем филе корюшки перекладывали печеной паприкой. Заправка была из трюфельного масла, бальзамического уксуса и лука шалот. Да, еще к корюшке полагались салат ромейн и руккола).
С японским (жареную рыбу подавали на листе бамбука с маринованными в вине мирине и рисовом уксусе овощами. Все это дополнял кисло-сладкий соус с соком лайма, рисовым уксусом, чесноком, имбирем и чили).
Я же выбрала такую корюшку - ее коптят, затем в ореховой панировке готовят в темпуре, чтобы она была хрустящей, и гарнируют соусом ткемали.
Моему приятелю глянулось другое блюдо - корюшка, маринованная в пиве.
Еще больше меня впечатлили цены на корюшку - от пятисот рублей. Но мой приятель не только гурман, гурман, сибарит, но еще и щедрый человек: он также угощал меня салатом из печеных на углях овощей, ассорти из домашних сыров и черничным пирогом.
Да, забыла еще чай. Был выбран такой, чтобы удивить меня, любительницу чая, - фениксовый улун.
Про него в меню была целая поэма: это чай, который растет в скалистой местности и благодаря этой особенности имеет свой неповторимый «утесный вкус». А вкус этот - пряно-цветочный, со сладким послевкусием. Одним словом, чайная медитация!
Пока мы ждали заказ, я рассказывала, как раньше готовили рыбу на Камчатке. Например, таким способом: в яму, обложенную травой, складывали свежую рыбу, накрывали травой и засыпали землей. Через месяц-другой блюдо считалось готовым. Такой способ заготовки был в ходу до двадцатого века. Запах у этого блюда был весьма необычным для русских землепроходцев. А еще делали (и сейчас делают) юколу: разделывали рыбу, и без соли развешивали вялиться на высоких деревянных юкольниках, чтобы медведи не достали. Юколу ели, обмакивая в нерпичий жир.
Лососевую икру в основном сушили. Сушеная икра была удобной и сытной пищей для охотников. А еще сушеную икру толкли и ели, смешивая с брусникой, голубикой, морошкой.
Рассказала и том, что на Камчатке есть несколько видов корюшки - азиатская зубастая, морская малоротая, речная малоротая корюшка, мойва…
С корюшкой и мойвой не церемонились - кидали на прибрежную гальку, чтобы рыба высохла, потом собирали ее в короба.
- Не перебила я тебе аппетит?
- Интересно!
- А как тебе такое блюдо - ягода шикша, смешанная с вареной рыбой и лахтачьим жиром?
- Откуда ты это знаешь?
- Я же выросла на севере Камчатки! А корюшки в моем детстве было видимо-невидимо, ее можно было тазиками из реки черпать. Корюшку жарили, варили, солили, нанизывали на проволоку и вешали гроздьями на стены домов так густо, что нельзя было разглядеть окон.
Мама корюшку солила, а моя обязанность была нанизывать рыбки на проволоку и развешивать их.
Сушилось корюшки столько, что хватало на всю долгую зиму и себе, и гостям, с которыми за чаем и разговорами съедалась приличная охапочка корюшки.
Принесли корюшку. Та корюшка, которую я заказала, выглядела так: прожаренные на совесть две корюшки в ореховой панировке. И рядом - ткемалевый соус. Порция корюшки у приятеля тоже была скромной.
- Вкусно!
- Тебе понравилось? Вы так ее жарили?
- Она не пахнет огурцом, у нее ореховый запах.
- Огурцом?
- На Камчатке ее так и называют - «огуречником», вернее, один из видов корюшки.
Как жарили? На чугунную сковороду положишь штук восемь таких «огуречников», больше не поместится, и только начинаешь жарить - как по всей кухне запах огурца. Быстро-быстро перевернешь на другой бок, пара минут, и можно есть.
Неподалеку от нас жила корячка, заядлая рыбачка, тетя Саша. Зимой она ездила к реке на собачьей упряжке. Уедет подальше, сядет у реки и дергает корюшку. Самая вкусная идет в марте, размером с ладонь, у нее зеленоватая икра.
- Напишешь об этой рыбачке?
- Наверное…
- И еще начинай кулинарные книги писать! - пошутил приятель.
Мы замолкаем и смотрим на прохожих за окном, медные решетки, проемы арок, московские дворы…
А я вижу девочку, которая идет домой, у нее красные щеки и нос, позади ее - санки.
Дома тепло, горит печка, пахнет огурцами - мама жарит корюшку, которую принес отец, и смеется в ответ на какую-то его шутку.
По традиции наша встреча выглядит так: пару часов мы прогуливаемся в центре Москвы, по Замоскворечью, бульварному кольцу, а потом идем в кафе или ресторан - каждый раз новый, и непременно с какой-то изюминкой: например, туда, где готовят кулебяки, или рыбный тартар, понимают толк в палтусе или кундюмах… Мой приятель - гурман, сибарит и, не побоюсь этого слова, гедонист. Да и я не прочь узнать и отведать что-то новое. Шучу, что еще так лет десять, и мы будем знать почти все московские заведения с хорошей кухней.
- Давай я тебя корюшкой угощу, - на этот раз предложил он.
Я фыркнула:
- Корюшку я, что ли, не пробовала! Ты забыл, что я с Камчатки?
- Кстати, в том ресторане, куда я предлагаю пойти, корюшку жарят, маринуют, коптят…
- Тогда уговорил!
Мы походили по снежной Москве и когда нагуляли аппетит, пошли в ресторан. Сели у окна. Тепло, красивый дизайн, удобные стулья - хорошо!
Принесли меню.
- Какую корюшку вы предпочитаете? - спросил официант.
- Разве у вас много блюд с корюшкой?
- Есть корюшка копченая, есть маринованная в пиве…
- А жареная есть?
- Да, в ореховой панировке.
Я открыла меню и ахнула: целая страница была посвящена корюшке!
Как только ее не готовили!
Со скандинавским акцентом (корюшку мариновали в пиве, жарили и подавали со свежим огурцом, сыром и кедровыми орешками).
Со средиземноморским (маринадом был белый винный уксус, затем филе корюшки перекладывали печеной паприкой. Заправка была из трюфельного масла, бальзамического уксуса и лука шалот. Да, еще к корюшке полагались салат ромейн и руккола).
С японским (жареную рыбу подавали на листе бамбука с маринованными в вине мирине и рисовом уксусе овощами. Все это дополнял кисло-сладкий соус с соком лайма, рисовым уксусом, чесноком, имбирем и чили).
Я же выбрала такую корюшку - ее коптят, затем в ореховой панировке готовят в темпуре, чтобы она была хрустящей, и гарнируют соусом ткемали.
Моему приятелю глянулось другое блюдо - корюшка, маринованная в пиве.
Еще больше меня впечатлили цены на корюшку - от пятисот рублей. Но мой приятель не только гурман, гурман, сибарит, но еще и щедрый человек: он также угощал меня салатом из печеных на углях овощей, ассорти из домашних сыров и черничным пирогом.
Да, забыла еще чай. Был выбран такой, чтобы удивить меня, любительницу чая, - фениксовый улун.
Про него в меню была целая поэма: это чай, который растет в скалистой местности и благодаря этой особенности имеет свой неповторимый «утесный вкус». А вкус этот - пряно-цветочный, со сладким послевкусием. Одним словом, чайная медитация!
Пока мы ждали заказ, я рассказывала, как раньше готовили рыбу на Камчатке. Например, таким способом: в яму, обложенную травой, складывали свежую рыбу, накрывали травой и засыпали землей. Через месяц-другой блюдо считалось готовым. Такой способ заготовки был в ходу до двадцатого века. Запах у этого блюда был весьма необычным для русских землепроходцев. А еще делали (и сейчас делают) юколу: разделывали рыбу, и без соли развешивали вялиться на высоких деревянных юкольниках, чтобы медведи не достали. Юколу ели, обмакивая в нерпичий жир.
Лососевую икру в основном сушили. Сушеная икра была удобной и сытной пищей для охотников. А еще сушеную икру толкли и ели, смешивая с брусникой, голубикой, морошкой.
Рассказала и том, что на Камчатке есть несколько видов корюшки - азиатская зубастая, морская малоротая, речная малоротая корюшка, мойва…
С корюшкой и мойвой не церемонились - кидали на прибрежную гальку, чтобы рыба высохла, потом собирали ее в короба.
- Не перебила я тебе аппетит?
- Интересно!
- А как тебе такое блюдо - ягода шикша, смешанная с вареной рыбой и лахтачьим жиром?
- Откуда ты это знаешь?
- Я же выросла на севере Камчатки! А корюшки в моем детстве было видимо-невидимо, ее можно было тазиками из реки черпать. Корюшку жарили, варили, солили, нанизывали на проволоку и вешали гроздьями на стены домов так густо, что нельзя было разглядеть окон.
Мама корюшку солила, а моя обязанность была нанизывать рыбки на проволоку и развешивать их.
Сушилось корюшки столько, что хватало на всю долгую зиму и себе, и гостям, с которыми за чаем и разговорами съедалась приличная охапочка корюшки.
Принесли корюшку. Та корюшка, которую я заказала, выглядела так: прожаренные на совесть две корюшки в ореховой панировке. И рядом - ткемалевый соус. Порция корюшки у приятеля тоже была скромной.
- Вкусно!
- Тебе понравилось? Вы так ее жарили?
- Она не пахнет огурцом, у нее ореховый запах.
- Огурцом?
- На Камчатке ее так и называют - «огуречником», вернее, один из видов корюшки.
Как жарили? На чугунную сковороду положишь штук восемь таких «огуречников», больше не поместится, и только начинаешь жарить - как по всей кухне запах огурца. Быстро-быстро перевернешь на другой бок, пара минут, и можно есть.
Неподалеку от нас жила корячка, заядлая рыбачка, тетя Саша. Зимой она ездила к реке на собачьей упряжке. Уедет подальше, сядет у реки и дергает корюшку. Самая вкусная идет в марте, размером с ладонь, у нее зеленоватая икра.
- Напишешь об этой рыбачке?
- Наверное…
- И еще начинай кулинарные книги писать! - пошутил приятель.
Мы замолкаем и смотрим на прохожих за окном, медные решетки, проемы арок, московские дворы…
А я вижу девочку, которая идет домой, у нее красные щеки и нос, позади ее - санки.
Дома тепло, горит печка, пахнет огурцами - мама жарит корюшку, которую принес отец, и смеется в ответ на какую-то его шутку.
"Наша
улица” №242 (1) январь 2020
