Юрий Кувалдин
ФАЗИЛЬ ИЗ ЧЕГЕМА-90
эссе
Фазиль Искандер родился 6 марта 1929 года
На снимке: Фазиль Искандер, Николай Недбайло, Юрий Кувалдин (1987).
Сошлись точки неумолимого колеса времени, удаляющего всех и каждого в пучину вечности, но тормознуть колесо доставляет неимоверное удовольствие, когда художники решают проблемы в один день, как было с Николаем Недбайло и Фазилем Искандером. Главы «Сандро из Чегема» немилосердно порезали в косолаповском или карповском омертвевшем «Новом мире», а основной массив текста этого гениального романа лежал под спудом.
Фазиль Искандер работал при отключенных телефонах медленно, очень медленно, тюкая указательным пальцем в буковки своей пишущей машинки «эрика». И вообще Фазиль был медленнее самого медленного человека. Ходил медленно. Говорил медленно, но гипнотическим басом и, казалось, каждое слово весит тонну.
- Давайте весь текст! - сказал я Фазилю.
И мы сели, и сложили «кирпич», который я тут же понёс в «Рабочий» к своей замечательной редакторше Сонечке, Софье Митрохиной, а с нею прямо в кабинет к директору Дмитрию Евдокимову.
- И художника приведу, - бодро сказал я, памятуя о Кольке, друге, собутыльнике и гении лубка.
Под моим приглядом Недбайло в своё время перешёл с ватмана, на котором он изготавливал почти в массовом порядке для продажи северные акварельные пейзажи с могучими валунами, синими озёрами и золотой луной, пронизанной саблями болотной высокой травы. Коля за очень короткий срок сделал множество чёрно-белых иллюстраций. Попутно у меня возникла идея большого холста по мотивам главы «Пиры Валтасара». И Недбайло «спел» на огромном холсте пёструю, «A La Russe», песню пахану и палачу на обломках империи.
Фазиль Искандер работал при отключенных телефонах медленно, очень медленно, тюкая указательным пальцем в буковки своей пишущей машинки «эрика». И вообще Фазиль был медленнее самого медленного человека. Ходил медленно. Говорил медленно, но гипнотическим басом и, казалось, каждое слово весит тонну.
- Давайте весь текст! - сказал я Фазилю.
И мы сели, и сложили «кирпич», который я тут же понёс в «Рабочий» к своей замечательной редакторше Сонечке, Софье Митрохиной, а с нею прямо в кабинет к директору Дмитрию Евдокимову.
- И художника приведу, - бодро сказал я, памятуя о Кольке, друге, собутыльнике и гении лубка.
Под моим приглядом Недбайло в своё время перешёл с ватмана, на котором он изготавливал почти в массовом порядке для продажи северные акварельные пейзажи с могучими валунами, синими озёрами и золотой луной, пронизанной саблями болотной высокой травы. Коля за очень короткий срок сделал множество чёрно-белых иллюстраций. Попутно у меня возникла идея большого холста по мотивам главы «Пиры Валтасара». И Недбайло «спел» на огромном холсте пёструю, «A La Russe», песню пахану и палачу на обломках империи.
На снимке: Николай Недбайло у холста "Расстрельный список" (1987).
Не подозревая себя в излишней впечатлительности, которая, если ей поддаться, всегда будет отвлекать от темы, тем не менее, время от времени ловишь себя на том, что впечатление действует само по себе без твоего руководящего начала, иначе говоря, новое впечатление, испытанное мною, с новой силой воздействует на меня так, что я невольно записываю его на отдельной страничке, авось, пригодится, превращаясь в старьёвщика, и это уподобление сменяется в очень точное определение писательского труда, выраженное поговоркой: «Каждое лыко в строку», - прежде я даже не мог вообразить себе, что это и есть ключевая формула творчества, и она не менее колоритна, чем высказывание Юрия Олеши: «Ни дня без строчки».
На снимке: главный художник издательства "Московский рабочий" Николай Старцев, редактор Софья Митрохина, художник издательства Игорь Ларин, Николай Недбайло, Юрий Кувалдин, на которого указывает Недбайло и который нашептывает указания Лаврентию (1988).
На смерть известного человека обыватели набрасываются как ястребы. Он умер. И он, представляете, умер! Стоило телу, которое именовалось «Фазиль Искандер» прекратить своё существование, так полетело это слово «умер», а то ещё напишут жеманное «ушёл». Куда ушёл, зачем, кто его просил уходить? На этот вопрос толпа не отвечает, потому что толпа бессмертна, толпа любит ходить за гробами Толстого, Пушкина, Гоголя, даже не дав себе возможности поразмышлять о приходе и уходе тел. Это не о них говорится: из лона матери вылез на свет Божий, в землю уйдёшь. И ведь думают всерьёз, что это именно они «вылезли», их в любовном поту зачинали в Зачатьевском монастыре. Успокоение в итоге грядет для выстроенных в ряд, успокоение наступит для тех, кто веселиться рад, успокоение тихонько коснется каждого из нас, успокоение прекрасно под оркестровку дивных нот, любого ждёт успокоение, успокоение во всём, в деревьях, в снеге, в перекуре, когда дымок ложится плавно на вид бескрайний за окном, смолкая вечером огнями мостов и парков над рекой, успокоение во всём, в открытых книгах, в спящем небе, в тебе, о, вечная луна, свет разливающая тихо. Да не вас, и никого! Бог зачинает и Бог загружает словом. Вот слово-имя-брэнд «Фазиль Искандер» живёт и будет жить, потому что Слово не умирает. А мощи, которым ещё поклоняются, всего лишь конвейерные детали биокомпьютеров, сошедших с конвейера Господа. Мощи гения и бродяги созданы под копирку. Индивидуальность наступает только в слове, в интеллектуальной загрузке и «разгрузке», то есть творчестве. А высшее творчество - писательство, о чём свидетельствуют писания, кои толпам читают в храмах.
На снимке: Михаил Шатров, Фазиль Искандер, Николай Недбайло, Юрий Кувалдин на открытии выставки художника Николая Недбайло в театре "Ленком" (1988).
То, что произвело такое впечатление, как будто тебя окатили водой из проруби, требует сосредоточенной проверки, ибо истинное художество так не действует в силу своей философской глубины, рассчитанной на медленное погружение, как это происходит с текстами Фазиля, а приводят в состояние оторопи поделки со всякими «смертельными» ужасами, к которым мастера никогда не обращаются, вот и я отодвинулся от эффектов, как бы выдал себе индульгенцию, чтобы устраивать произведение по принципу словесного полотна, которое можно рассматривать всю жизнь, и оно тебе не надоест, и чтобы каждый год его усиливал, и вы не разочаровали меня в понимании, чтобы вас не взбесило хождение по нехоженым тропам текста, автор которых исповедует искусство для искусства, тогда вы поверите сами в себя.
У каждого нового дня есть своя страница, раскрывающаяся пустотой тихого рассвета, продолжающегося дневным солнцем, завершающаяся пурпурным закатом, который сменяет ночь, а чистый лист так и остался чистым, потому что никто на нём не написал ни единого слова. Кроме Фазиля, вот так я скажу!
У каждого нового дня есть своя страница, раскрывающаяся пустотой тихого рассвета, продолжающегося дневным солнцем, завершающаяся пурпурным закатом, который сменяет ночь, а чистый лист так и остался чистым, потому что никто на нём не написал ни единого слова. Кроме Фазиля, вот так я скажу!
"Наша улица” №232 (3) март 2019
