Расширяя текстовое пространство до величины самой жизни, получаешь не сформулированное высказывание, равное океану, растекающееся с шара фонтана в водоём обратной связи, как бы вытекает за края картины, которую ещё Кандинский собирал в новую форму, не давая краскам растекаться, как океану, иными словами, целиком и всецело пределы диктуют форму художественного единства, в смысле стараются прояснить текст, созданный не природой, а разумом, поскольку вопрос состоит в том, что переводит тебя в неизбежное откровение достаточно прямыми средствами от начала языка, когда заговорившее животное стало человеком, с той лишь разницей, что Слово существовало до всего, без Слова было пусто, или безвидно, как сказано в книге книг, так что пределы творчества определены формой, отличной от нашей.
Юрий КУВАЛДИН
