Анатолий Васильевич Кузнецов (1929-1979) родился в 1929 году в Киеве, где в 1941-1943 гг., во время оккупации, ему пришлось перенести голод, пожары, быть очевидцем массовых расстрелов и нацистского концлагеря в Бабьем Яре. Эти впечатления легли в основу самого знаменитого произведения Анатолия Кузнецова - романа-документа "Бабий Яр", опубликованного в журнале "Юность" в 1966 году с огромными цензорскими купюрами и написанными "по заказу" вставками, во многом искажающими его суть. В августе 1969 года Анатолий Кузнецов, находясь в командировке в Лондоне, попросил политического убежища и остался в Великобритании. Его имя в СССР было вычеркнуто из всех литературных справочников, а книги - изъяты из употребления. Одним из самых значительных литературных событий в его жизни стало издание полного текста романа "Бабий Яр" в 1970 году в издательстве "Посев". Работая в лондонской студии Радио "Свобода» Анатолий Кузнецов вел еженедельную программу в рубрике "Писатель у микрофона". Анатолий Кузнецов внезапно скончался 14 июня 1979 года в своем доме в Лондоне. Рассказ «Артист миманса» по мнению писателя Юрия Кувалдина является одним из лучших в русской классической литературе.
1.
Илью Ильича обидели. Это случилось вечером, в третьем акте. Будучи одет в малиновую ливрею с галунами, белые чулки и туфли с пряжками, Илья Ильич обязан был выйти на сцену и раздать балеринам кубки из позолоченного папье-маше; только и всего.
Он мирно стоял с подносом в кулисе № 2, ожидая, когда в оркестре свистнет флейта - тогда пора идти. Кулиса была его; он всегда здесь стоял.
Партию принца исполнял талантливый премьер балета Валентин Борзых. Совершая свои прекрасные коронные прыжки, несколько увлекшись и опьяненный аплодисментами, он в последнем прыжке ошибочно влетел во вторую кулису, прямо на Илью Ильича.
Принц был в белоснежном камзоле и белом трико, в белокуром паричке, с сильно напудренным и нарумяненным лицом, воздушный и женоподобный, но ударил он Илью Ильича, как чугунная пушка.
Старик был сбит с ног, кубки взлетели золотым фонтаном и рассыпались, как горох, по сцене. По зрительному залу прошелся смех.
- С-стоит, с-волочь... - ругнулся принц, добавив кое-что покрепче, потому что и сам ушибся; но он тут же засиял ослепительной сценической улыбкой и мягким балетным шагом пошел на поклоны.
На Илью же Ильича тем временем накинулся помреж. Затем прибежал ведущий спектакля с воплем: “Сколько говорено, чтоб посторонние не торчали в кулисах! Как твоя фамилия?” - и записал на бумажке.
Илья Ильич не был посторонним: предстоял ведь его выход. Ведущий мог бы не обращаться к нему на “ты”: он был моложе на двадцать пять лет. Премьер Валентин Борзых не должен был запрыгивать в тесную кулису № 2; он всегда уходил в кулису № 5, сейчас просто туда не допрыгал.
Но Илье Ильичу некогда было размышлять об этих пустяках, он проворно заползал среди крахмальных пачек балерин на четвереньках, и пока помреж с ведущим пререкались, ловко все подобрал - и спрятался, вызвав в зале новый взрыв смеха.
Ведущий схватился за волосы: именно сегодня была получена накачка от дирекции, чтобы не было накладок, ибо в зале присутствовал высокий иностранный гость.
Но тут в оркестре пискнул, наконец, сигнал флейты, загремело “форте”, пошли с подносами все лакеи, и ведущему ничего не оставалось, как вытолкнуть Илью Ильича снова на сцену.
На ролях лакеев, кроме штатных единиц, подрабатывали приходящие студенты. Один из нештатных юркнул вдоль законного ряда Ильи Ильича и подал балеринам свои кубки, так что, когда подоспел Илья Ильич, кубки никому не понадобились.
Здесь он совершил вторую и роковую накладку. Он не мог уйти обратно с полным подносом. Это было неестественно и с лакейской точки зрения абсурдно. Поэтому он пересек по диагонали всю сцену, и когда кордебалет жестами античных богов вскинул это позолоченное папье-маше за здоровье принца с принцессой, вспотевший и несчастный Илья Ильич все еще путался перед рядами, предлагая никому не нужные кубки...
