Я не в состоянии проникать в психологические и интеллектуальные состояния каждого моего читателя, ибо количество которых измеряется многими тысячами, но, разумеется, возможно предположить некоторый средний уровень их, хотя в искусстве соответствия читателя автору вовсе не бывает, поскольку сам автор подчас не вполне адекватен самому себе, ведь он постоянно перевоплощается в своих персонажей, разыгрывает пьесу по системе Станиславского, не обходя вниманием, конечно, и теорию жеста Мейерхольда, так и создаются произведения словесности, когда из далекого сходства рождается близкое родство, кое-что об этом можно найти у каждого истинного писателя, о чём Михаил Бахтин неоднократно писал, а скажем, о Достоевском высказался очень точно, что тот как автор вообще выходит за рамки своих романов, в публицистическом порыве становясь проповедником, философом, поэтом, более глубоко проникая в существо самой сути человеческой природы, меньше всего заботясь при этом о читателе, большинство из которых сии сентенции пропускает, поскольку со школьной скамьи приучен следить за так называемым содержанием - кто кого догнал, кто с кем сошелся и так далее в этом роде, примеров в нашей и мировой литературе множество, достаточно полистать Толстого, Фолкнера, Сэлинджера, Фазиля Искандера, но ведь и истинных читателей можно насчитать лишь несколько, но и они как правило становятся писателями, поскольку старый литературный пример всегда полезен, а мысль о том, что «читатели меня не поймут», меня никогда не занимала, потому что я постоянно расширяю границы своих текстов, но в самом трогательном состоянии такой умный читатель служит мне единственным утешением.
Юрий КУВАЛДИН
