Писатель как пока живой человек является невидимкой, он же не исполнитель чужой воли, которых на экранах только и видят (артистов, пианистов, солистов эстрады и оперы и прочих), он автор, которые опасны для массового зрителя, дабы не отвращали от примитивной пропаганды, да и книги современники его не читают, отдавая предпочтение классикам, которых, впрочем, тоже мало кто читает, а незаметный писатель присматривается к жизни, одевается сообразно простому человеку, заходит в пивную как свой в доску, прислушивается к разговорам посетителей, приходя в театр, он столь же обычен, как прочие, ловит реплики зрителей, всматривается в их лица, на стадионе он свой среди болельщиков, прекрасно разбирается в тактике, говорит о передачах вразрез, о пользе стандартов, свистит, приложив пару пальцев к губам, повсюду он есть такой, как все прочие, потому что писатель есть актёр и режиссёр своих произведений, но он свидетельствует, перенося текстуально жизнь на бумагу, постепенно складывая книгу за книгой на основе испытанного другими людьми, ими пережитого, но схваченного им, лишённый какого-либо самомнения, поневоле отдаёт всего себя литературному занятию, когда в ход идут все впечатления, показ которых даёт неохватную панораму жизни, конечно, далекой от реальной жизни, потому что всё больше проникает в законы второй реальности, реальности Слова, и по мере того, как сама рука мастера превращает условное в живое, догадывается, что для этого он не напрасно с младых ногтей всю жизнь только и делал, что совершенствовал письмо всего лишь.
Юрий КУВАЛДИН
