Сущий подвиг всех установлений в воспитании новых поколений на основе древних словарей, с самым первым словом в тетради камня, чтобы это слово стало Богом, и запретил его произносить, чтобы оно владело смыслом «жить», с пальм спустились будущие законники, правители и руководители, но этика с эстетикой всевластны, и, разумеется, всего могущественнее слово «Бог», пусть он отвергается пехотой, о которой молвит Мандельштам: «Хорошо умирает пехота, // И поёт хорошо хор ночной // Над улыбкой приплюснутой Швейка, // И над птичьим копьём Дон-Кихота, // И над рыцарской птичьей плюсно́й. // И дружит с человеком калека: // Им обоим найдётся работа. // И стучит по околицам ве́ка // Костылей деревянных семейка - // Эй, товарищество - шар земной!» - закономерность не закономерна, не законна мера серых дней, не закономерно повторенье существ с табула раса (чистой доской, с чистым диском компьютера), не закон, а притчи правят миром, Иов на гноище с Господом спорит, как закон, этика не может быть геном, потому что «генетика» простое слово, а без слов нет ни только генов, нету ничего нигде, наука льётся мифами словесными от начала до конца веков, загружая Словом стандартных млекопитающих, кольцуя бессмертие книги мудрости, «Да лобзает он меня лобзанием уст своих! Ибо ласки твои лучше вина. От благовония мастей твоих имя твое - как разлитое миро; поэтому девицы любят тебя. Влеки меня, мы побежим за тобою; - царь ввел меня в чертоги свои, - будем восхищаться и радоваться тобою, превозносить ласки твои больше, нежели вино; достойно любят тебя!» - и на ослике во врата Херушалима въезжает слово «Херостеос», но не существо с этой самой чистой доской памяти, слова рыдают, смеются, любят беззаконно, вопреки казармам, слезшим с пальм, так и прибей к закону всех законников скорей, беззаконный тянется к закону, как за коном конвоир, на кону стоят и конквистадоры, не для пушек пишутся законы, словаря исконные законы не подвластны временно живым.
