Сергей Сущий
РЕЙТИНГ
РЕЙТИНГ
повесть
I.
- Например этот. Посмотрите какой красавец. Итальянское производство. С виду невелик - пунктов пять-семь не больше. Но это в спокойном состоянии. Будьте уверены, в нужный момент выскочит на пятнадцать-двадцать. А дизайн?... Или вон та модель. Голландская штучка. Четыре века апробации во всех старейших демократиях Европы. И ни одной осечки! В момент политического оргазма не меньше двадцати пяти пунктов пунктов. Ну и цена, потому соответствующая...
«Момент политического оргазма... Это день выборов, что ли?..» - думал Иван Степанович, скользя взглядом по нескромным витринам. - «Экие право, аппараты... Придумает же народ...»
Дернуло его сунуться в этот странный, смешной магазинчик. А впрочем, товар интересный. Поглазеть не жаль.
Обычно к своему офису на Садовой он ехал через Красноармейскую. А в это раз, так вышло, что заворачивал с Социалистической. И прямо на углу, пока водитель пропускал встречный Камаз, Иван Степанович уперся взглядом в вывеску. Название было броско-завлекательным: «Магазин для взрослых. Сексуально-политические аксессуары».
- Ну-ка притормози, - сказал Иван Степанович шоферу. И мерседес послушно причалил к тротуару.
Не решись Иван Степанович месяц назад баллотироваться в депутаты городской думы, промчался бы мимо с ветерком. Но взявшись за что-то, он привык делать это основательно, используя все доступные средства.
Магазин не обманул. Полный каких-то загадочных непристойных предметов и приспособлений, которые было б сподручней рассматривать одному, он интриговал даже больше, чем сулило его непонятное название и предполагал внешний вид - стеклянная полуподвальная дверь, к которой вело с улицы несколько обложенных серой плиткой ступеней.
Вместо ожидаемого торгового закутка, перелицованного из бывшей квартиры, открылся широкий, ярко освещенный зал, во всем выдававший европейскую стать. Заведенье определенно себя уважало. Ивану Степановичу это понравилось.
Мельком взглянув на ближнюю витрину, словно корабельными флажками, увешанную сквозным женским бельем, он каким-то чутьем угадал нужное направление и двинулся вглубь, минуя стеллажи с огромными неприличными шарами телесного цвета («накладные груди что ли?..»), пока не уперся в стеклянный тупичок, где на белых полочках были разложены разнообразные жезлы и палицы.
- Что-то интересует?.. - обрисовалась сбоку услужливая фигура продавца.
Иван Степанович и сам не знал, что именно его интересует. Он поозирался, осматривая магазин разом и пожал плечами:
- Не знаю даже... Ну вот, скажем, для этого, как его... рейтинга, у вас что-нибудь есть?
- Рейтинги? Самые различные, - сиреной запел продавец. - Они, как раз, перед вами. Сейчас в наличии одиннадцать моделей. Еще четыре будут на следующей неделе...
И вот уже, наверное, с полчаса, слегка ошеломленный Иван Степанович, под синхронный комментарий рассматривал множество вытянутых предметов телесного цвета, напоминавших контурами помесь вибратора, микроледоруба и милицейской дубинки. Между тем, разобрав весомость клиента, молодого продавца сменил старший товарищ, белобрысый узкий человек с голосом опытного экскурсовода.
- А вот швед - скандинавская модель. Настоящий викинг. Спокоен на всей предвыборной дистанции. Включается только в битве - то есть в день выборов. Часа на два-три, не больше. Но уж тогда - как отбойный молоток! Меньше пятнадцати пунктов не набирает. Увы, пригоден только для муниципального уровня...
- Ты объясни, - краснея, спросил Иван Степанович, - эти штуки, их как, на себя в день выборов цеплять надо, или всю кампанию носить?
- Полная автоматика, - заверил продавец. - Устанавливается общий код, чтобы рейтинг при необходимости мог вас идентифицировать. И живете собственной жизнью, ни на что не отвлекаясь. В нужное время рейтинг сам вас найдет в любой точке планеты. Ростов, Канары, Нью-Йорк - для него это значения не имеет.
- Вот ты говоришь - двадцать процентов или пятнадцать, - а откуда это известно? Возьмет пять и что мне с ним тогда делать?
- Каждая модель имеет свой гарантированный минимум, - вкрадчиво заверил белобрысый. - Он записан в сертификате качества. Не набирая его, вы имеете право вернуть нам товар и получить назад всю ранее оплаченную сумму.
- Да, цены у них... Это же в рублях? - осторожно уточнил Иван Степанович, кивнув на ближнюю табличку с опрятной пятизначной цифрой.
- В условных единицах, - зарделся продавец. - У нас только лицензионные аксессуары. От лучших производителей... И потом гарантированный процент, - он развел руками.
- Стало быть, этот шведский муниципальный - тридцать тысяч баксов?! - опешил Иван Степанович.
- В настоящий момент, да, - храбро ответил белобрысый. - Если накладно, приходите через пару месяцев - будет скидка процентов на двадцать пять.
- Что ж так?
- Выборы в городскую думу пройдут, цены снизятся. Сейчас на этих шведов самый спрос.
- Вот оно в чем дело, - зарделся теперь уже Иван Степанович, словно белобрысый в чем-то его уличил. - Стало быть, дорога ложка к обеду. Ну-ну...
Он последний раз окинул взглядом общую панораму и двинулся к выходу. Продавец семенил сбоку, перейдя на скороговорку.
- А здесь кожаные ремни и плети для национал-мазохистов. Есть эксклюзивы - варианты с тремя хвостами. Из Сибири. Ручная работа... Вот стеллажик, как раз проходим, ароматические эрогенно-либеральные экстазы. Семнадцать вариантов. А там кремы для патриотического возбуждения. Незабываемое чувство с первого втирания, - продавец торопился, - Или что-нибудь для жены, подруги... Электорально-постельные принадлежности...
- Не суетись, - осадил его Денис Степанович. - Магазин хороший, сам вижу. Понадобится, еще загляну... Кстати расплачиваются у вас как?
- В любой форме, - белобрысый вытянулся, как змея на хвосте, - Наличными, переводом, карточкой - любой вариант... Наша визитка... - В руке его сверкнул глянцевый ромбик и тут же оказался в ладони Ивана Степановича, который только мельком чиркнул глазом по адресу и длинным цифровым цепочкам банковских реквизитов.
Не прощаясь, вышел на улицу, прищурился от ударившего в глаза солнца и погрузился в мерседес. Скомандовал - «в офис». Машина тронула и тут же на груди проснулась мелодическая мышь. Иван Степанович выудил трубку - «Алло...» Но мышь продолжала верещать. Только через несколько секунд, он сообразил, что это будильник...
«Момент политического оргазма... Это день выборов, что ли?..» - думал Иван Степанович, скользя взглядом по нескромным витринам. - «Экие право, аппараты... Придумает же народ...»
Дернуло его сунуться в этот странный, смешной магазинчик. А впрочем, товар интересный. Поглазеть не жаль.
Обычно к своему офису на Садовой он ехал через Красноармейскую. А в это раз, так вышло, что заворачивал с Социалистической. И прямо на углу, пока водитель пропускал встречный Камаз, Иван Степанович уперся взглядом в вывеску. Название было броско-завлекательным: «Магазин для взрослых. Сексуально-политические аксессуары».
- Ну-ка притормози, - сказал Иван Степанович шоферу. И мерседес послушно причалил к тротуару.
Не решись Иван Степанович месяц назад баллотироваться в депутаты городской думы, промчался бы мимо с ветерком. Но взявшись за что-то, он привык делать это основательно, используя все доступные средства.
Магазин не обманул. Полный каких-то загадочных непристойных предметов и приспособлений, которые было б сподручней рассматривать одному, он интриговал даже больше, чем сулило его непонятное название и предполагал внешний вид - стеклянная полуподвальная дверь, к которой вело с улицы несколько обложенных серой плиткой ступеней.
Вместо ожидаемого торгового закутка, перелицованного из бывшей квартиры, открылся широкий, ярко освещенный зал, во всем выдававший европейскую стать. Заведенье определенно себя уважало. Ивану Степановичу это понравилось.
Мельком взглянув на ближнюю витрину, словно корабельными флажками, увешанную сквозным женским бельем, он каким-то чутьем угадал нужное направление и двинулся вглубь, минуя стеллажи с огромными неприличными шарами телесного цвета («накладные груди что ли?..»), пока не уперся в стеклянный тупичок, где на белых полочках были разложены разнообразные жезлы и палицы.
- Что-то интересует?.. - обрисовалась сбоку услужливая фигура продавца.
Иван Степанович и сам не знал, что именно его интересует. Он поозирался, осматривая магазин разом и пожал плечами:
- Не знаю даже... Ну вот, скажем, для этого, как его... рейтинга, у вас что-нибудь есть?
- Рейтинги? Самые различные, - сиреной запел продавец. - Они, как раз, перед вами. Сейчас в наличии одиннадцать моделей. Еще четыре будут на следующей неделе...
И вот уже, наверное, с полчаса, слегка ошеломленный Иван Степанович, под синхронный комментарий рассматривал множество вытянутых предметов телесного цвета, напоминавших контурами помесь вибратора, микроледоруба и милицейской дубинки. Между тем, разобрав весомость клиента, молодого продавца сменил старший товарищ, белобрысый узкий человек с голосом опытного экскурсовода.
- А вот швед - скандинавская модель. Настоящий викинг. Спокоен на всей предвыборной дистанции. Включается только в битве - то есть в день выборов. Часа на два-три, не больше. Но уж тогда - как отбойный молоток! Меньше пятнадцати пунктов не набирает. Увы, пригоден только для муниципального уровня...
- Ты объясни, - краснея, спросил Иван Степанович, - эти штуки, их как, на себя в день выборов цеплять надо, или всю кампанию носить?
- Полная автоматика, - заверил продавец. - Устанавливается общий код, чтобы рейтинг при необходимости мог вас идентифицировать. И живете собственной жизнью, ни на что не отвлекаясь. В нужное время рейтинг сам вас найдет в любой точке планеты. Ростов, Канары, Нью-Йорк - для него это значения не имеет.
- Вот ты говоришь - двадцать процентов или пятнадцать, - а откуда это известно? Возьмет пять и что мне с ним тогда делать?
- Каждая модель имеет свой гарантированный минимум, - вкрадчиво заверил белобрысый. - Он записан в сертификате качества. Не набирая его, вы имеете право вернуть нам товар и получить назад всю ранее оплаченную сумму.
- Да, цены у них... Это же в рублях? - осторожно уточнил Иван Степанович, кивнув на ближнюю табличку с опрятной пятизначной цифрой.
- В условных единицах, - зарделся продавец. - У нас только лицензионные аксессуары. От лучших производителей... И потом гарантированный процент, - он развел руками.
- Стало быть, этот шведский муниципальный - тридцать тысяч баксов?! - опешил Иван Степанович.
- В настоящий момент, да, - храбро ответил белобрысый. - Если накладно, приходите через пару месяцев - будет скидка процентов на двадцать пять.
- Что ж так?
- Выборы в городскую думу пройдут, цены снизятся. Сейчас на этих шведов самый спрос.
- Вот оно в чем дело, - зарделся теперь уже Иван Степанович, словно белобрысый в чем-то его уличил. - Стало быть, дорога ложка к обеду. Ну-ну...
Он последний раз окинул взглядом общую панораму и двинулся к выходу. Продавец семенил сбоку, перейдя на скороговорку.
- А здесь кожаные ремни и плети для национал-мазохистов. Есть эксклюзивы - варианты с тремя хвостами. Из Сибири. Ручная работа... Вот стеллажик, как раз проходим, ароматические эрогенно-либеральные экстазы. Семнадцать вариантов. А там кремы для патриотического возбуждения. Незабываемое чувство с первого втирания, - продавец торопился, - Или что-нибудь для жены, подруги... Электорально-постельные принадлежности...
- Не суетись, - осадил его Денис Степанович. - Магазин хороший, сам вижу. Понадобится, еще загляну... Кстати расплачиваются у вас как?
- В любой форме, - белобрысый вытянулся, как змея на хвосте, - Наличными, переводом, карточкой - любой вариант... Наша визитка... - В руке его сверкнул глянцевый ромбик и тут же оказался в ладони Ивана Степановича, который только мельком чиркнул глазом по адресу и длинным цифровым цепочкам банковских реквизитов.
Не прощаясь, вышел на улицу, прищурился от ударившего в глаза солнца и погрузился в мерседес. Скомандовал - «в офис». Машина тронула и тут же на груди проснулась мелодическая мышь. Иван Степанович выудил трубку - «Алло...» Но мышь продолжала верещать. Только через несколько секунд, он сообразил, что это будильник...
II.
«Вот так сон...» - крякнул Иван Степанович Зубцов, солидный ростовский предприниматель, открывая глаза в своей постели: «Это ж надо, какая ерунда сниться стала... Не было хлопот, так с этими гребанными выборами связался. Толку будет с гулькин хрен, а нервов... хлопот всяких...» - он задумался припоминая детали сна: «Надо же - сексуально-политические аксессуары... Сниму к чертовой матери свою кандидатуру...»
Сел на кровати, чувствуя, что настроение крепко подпорчено, поймал ногами шлепанцы и, протянув руку к мобильнику, заметил под ним бумажный листок. Отставив его подальше от дальнозорких глаз, Зубцов обнаружил на листке записанные его собственной рукой рядки цифр - судя по первым знакам - реквизиты того самого приснившегося магазина.
«Этого еще не хватало» - изумился Зубцов: «Что же получается? Уже во сне писать начал. Лунатиком с этими выборами стал... Ладненько...»
Плохое настроение не отпускало его весь день. В три пополудни он позвонил из офиса в областной изберком и сообщил, что снимается с выборов и вечером подвезет соответствующее заявление. Потом звякнул своему человечку в мэрии.
- Ты что, Степаныч... - голос чиновника в трубке стал тихим и отчетливым, подчеркивая конфиденциальность. - Не телефонный это разговор, и вообще так дела не делаются... У меня тут совещание, а через пару часов окно. Заеду к тебе, поговорим...
Вечером, надолго замерев перед окном (весь Ростов - как на ладони), Иван Степанович размышлял о том, что и верно погорячился. Придется с утра звонить в изберком, извиняться и всё такое. А магазин... Никакого магазина на углу Социалистической - Чехова конечно не было. Он специально посылал человека проверить. Два торца - жилые квартиры, два других - пиццерия и аптека. Сон, одним словом... В конце концов, мало ли что приснится. Ведь не ужасы какие-то. Даже смешно. Рейтингы-фаллосы. Анекдот...
А через неделю сон повторился. Просто Ивана Степановича во время рабочего полдня вдруг накрыло желание съездить, самолично посмотреть, на этот угол Чехова и Социалистической. «Как пацан пятнадцатилетний» - поморщился Зубцов, но слегка поборовшись с глупой прихотью, уступил - езды-то всего две минуты.
Автомобиль только мостился к тротуару, как Иван Степанович уже разглядел знакомую вывеску. «Волобуев, вот вам хрен, - зло подумал он. - Сплю, стало быть... Ну, держитесь».
Хмуро кивнув знакомой физиономии (молодой продавец, подкативший мячиком), Зубцов сразу прошел к витрине с рейтингами. Сбоку уже маячил «экскурсовод». Но Иван Степанович опередил его.
- Что же вы, хлопцы, спать человеку не даете, а? - спросил он тихо, но с нарастающей гортанной интонацией. - Делать нечего или подучил кто? Я ведь таких шуток совсем не люблю... - голоса он набавлял по чуть-чуть, стараясь не расплескаться раньше срока.
- Что вы, что вы, - как-то механически всплеснул руками продавец. - Минуточку... - Он перегнулся не месте и крикнул в приоткрытую по соседству внутреннюю дверь. - Глеб Михайлович...
Мгновенье и в проеме выросла рослая фигура в хорошем костюме. Лицо вышедшего шатена при виде Зубцова заполонила широкая улыбка.
- За старшего? - спросил Иван Степанович, не отвечая на приветствие. - Ваших рук дело?
- Что именно? - спросил шатен.
- Да то, что я здесь торчу! - взорвался Зубцов.
- Помилуйте, - удивился шатен. - Вы же сейчас к нам сами приехали.
- Сам?!
- В первый сон мы к вам действительно подсунулись. Как-то ведь надо было проинформировать о своем существовании. А дальше только ваша личная инициатива.
- О каком существовании? - скривился Иван Степанович. - Я посылал узнать - никакого магазина на этом месте нет. Вы просто мелкие пакостники. Дергаете серьезных людей по ночам и...
- Ну, конечно, нет, - мягко перебил шатен. - Прежде всего разрешите представиться. Глеб Михайлович Гольц - владелец всего заведения... Вы подумайте, как же можно иметь такой магазин в открытую. А электорат?
- Что электорат? - не понял Иван Степанович
- Мы ведь в демократической стране! Есть какие-то нормы, приличия. Необходима определенная маскировка...
- Постой, - остановил его Зубцов. - Я не понял. Ты хочешь сказать, что этот магазин существует на самом деле, только как бы во сне... как бы...
- Именно как бы! - радостно перебил Гольц. - Сами посудите, как людям объяснить, что выборы - обыкновенный товар, имеющий свою цену и покупателей.
- Вот насчет покупателей. Откуда же они у вас берутся?
- С рекламой проблемы, это точно. - Гольц слегка померк. - Работать приходится штучно, по персоналиям. Находить солидных клиентов, организовывать посещения... Но это самое сложное. Дальше уже проще. - Он оживился. - Дорожка есть. Если нужно, человек сам приходит... Вот вы, например...
- И многим вы так подсовываетесь?
- О, поверьте это очень избранный круг. Мы ведь в курсе, кто из кандидатов в состоянии купить наш товар. Цены у нас сами видите...
- Вижу, - кивнул Иван Степанович, польщенный принадлежностью к избранным. - И что, много берут?
- На муниципальных, как сейчас, до трети мест через нас расходится... В этот раз надеемся даже на большее.
- Занятно, это всё, - Зубцов задумчиво мотнул головой. - А, скажем, выборы мэра или губернатора, это как?
- Точно также. Только модели рейтингов другие, более мощные. И цены, конечно, иные, сами понимаете.
- Постойте, выходит я, скажем, могу сходу взять себе пост губернатора? Куплю рейтинг процентов на 70...
- Ну что вы. У нас же не авторитарный режим! Выборы - есть выборы. Другое дело, что реальный электорат - не люди, а финансовые средства. Но по существу это ведь ничего не меняет. Максимальный размер продаваемых рейтингов - 40-42 пункта. Прекрасный размер, но для победы далеко не всегда достаточный. Тем более, что ваш соперник, а скорее сразу два-три основных конкурента купят такие же максимальные модели.
- Не понял, - изумился Иван Степанович. - Если трое купят у вас рейтинги по 40 процентов, то в сумме это уже 120! А ведь будут и другие кандидаты!
- Рынок, - пожал плечами Гольц. - Спрос рождает предложение, причем с избытком - законы экономики. В том-то и дело, что 40 гарантированных процентов, это если бы купили вы один, а все остальные кандидаты работали, так сказать, вручную, без наших рейтингов. Но сейчас это уже исключено... Что же мы, однако, стоим. Прошу...
Он пропустил Зубцова в дверь, и они оказались в маленьком уютном кабинете.
- Сюда, пожалуйста.
Зубцов приземлился в низкое, мягкое, как подушка, кресло. Гольц занял второе.
- Не курите?.. Я тоже бросил.. Так вот, исключено... - вернулся он к исходной точке. - С другой стороны, как мы можем продать одному и отказать другому? У нас ведь магазин - торговая точка вроде овощного лотка. - Гольц скромно улыбнулся своей шутке. - Только масштаб иной да товар пооригинальней.
Он колыхнулся в кресле как на батуте.
- Так и выходит, что к выборам у кандидатов на руках наших рейтингов уже пунктов на 150-200. Значит, включаются другие факторы. В результате кто-то из покупателей выходит на свои проценты, другие крепко недобирают. Для таких случаев у нас и предусмотрен возврат оплаченной суммы. Наконец возможна ситуация, когда кандидат пунктов не доберет, а своей цели достигнет. Деньги в таких случаях естественно также не возвращаются...
- Ну у вас, однако, и схема, - неопределенным голосом (похвалил? осудил?) заметил Иван Степанович.
- Демократия. Приходится всё учитывать.
- Кстати, а платить здесь же во сне? - осторожно поинтересовался Зубцов.
- Платить надо в обыкновенный банк. Наши реквизиты вы уже имеете. - дружелюбно, но твердо сказал Гольц. - Здесь во сне вы делаете выбор и заказываете покупку. Оплачиваете проснувшись.
- Веселые ребята, - неприятно удивился Иван Степанович, чувствуя, как в придонных слоях зашевелилось былое негодование. - Выходит невесть что я покупаю во сне. А реальные деньги плачу в реальной жизни. И потом ищи-свищи! Хорошо устроились... По-всякому меня кидать пытались, но чтобы через сон, это впервые. Хитра голь на выдумки!
Гольц выслушал гневную тираду Зубцова с деликатной миной на лице.
- К сожалению, другой возможности нормально работать у нас нет. В реальной жизни этого не позволяют устои демократического общежития... если хотите нравственно-гражданские постулаты... - Иван Степанович только хмыкнул. - А проплачивать покупки во сне, - продолжал Гольц, - вещь невозможная. Любой удачно заснувший бомж - на несколько часов Крёз. И что нам потом делать здесь со всем этим галлюциногенным сокровищем?
Вопрос был явно риторический и Зубцов промолчал.
- Так что бизнес наш строится на взаимном доверии. Понимаю... - заметив кривую усмешку Зубцова, Гольц вскинул умиротворяющую руку. - Мы, конечно, рискуем в меньшей степени. Но поверьте, свои риски есть и у нас. И весьма серьезные...
Он перевел дыхание и опять поправил себя в кресле.
- Но мы рискуем и по мелочам. Если вы сейчас из простого... скажем, хулиганства, побьете витрины и повредите товар, мы понесем вполне реальные убытки. Я к примеру, конечно... - Гольц улыбнулся. - Вы человек солидный, но заверяю, что и мы организация очень основательная. Не хочется быть голословным, но поймите правильно, говорить много... тем более называть имена, я не могу. Хотя... - он заколебался, но продолжил. - Спросите, к примеру, Владлена Петровича...
- Владлена Петровича? - навострился Зубцов услышав знакомое имя. - Спрошу. Это уже что-то реальное... - Он посмотрел на часы и ахнул - полтретьего! Вот тебе и две минуты! - Однако я у вас подзадержался. Пора...
Он поднялся и сопровождаемый Гольцем вышел в зал. Молча кивнул хозяину и продавцам, двинулся к выходу, но уже на пороге, придерживая открытую дверь обернулся:
- Кстати, эти ваши рейтинги, они по времени как... Год, два? Или вечного действия?
- Что вы! - со своего места удивился Гольц. - Каждый рассчитан на одну предвыборную кампанию. После нее, автоматически выходит из строя. И уже в утиль.
- В этим случае и цены же у вас...
- Жизнь дорогая, Иван Степанович. - Гольц впервые назвал Зубцова по имени-отчеству. - Это еще что. Вы бы посмотрели расценки американских шопов. 30-процентный рейтинг губернатора самого занюханного штата - шесть нулей после хорошей цифры. Вот это космос! А у нас... - он театрально махнул рукой. - Провинция...
- Так что - и в Америке тоже?! - Зубцов от удивления отпустил дверь.
- По всему миру, Иван Степанович. Во всем демократическим сообществе... - Гольц конфиденциально понизил голос. - Больше скажу, везде есть свои варианты. Куба, Иран, Северная Корея - по самому большому счету - без разницы... Но об этом в другой раз. Извините уж, что так вас задержали...
Сел на кровати, чувствуя, что настроение крепко подпорчено, поймал ногами шлепанцы и, протянув руку к мобильнику, заметил под ним бумажный листок. Отставив его подальше от дальнозорких глаз, Зубцов обнаружил на листке записанные его собственной рукой рядки цифр - судя по первым знакам - реквизиты того самого приснившегося магазина.
«Этого еще не хватало» - изумился Зубцов: «Что же получается? Уже во сне писать начал. Лунатиком с этими выборами стал... Ладненько...»
Плохое настроение не отпускало его весь день. В три пополудни он позвонил из офиса в областной изберком и сообщил, что снимается с выборов и вечером подвезет соответствующее заявление. Потом звякнул своему человечку в мэрии.
- Ты что, Степаныч... - голос чиновника в трубке стал тихим и отчетливым, подчеркивая конфиденциальность. - Не телефонный это разговор, и вообще так дела не делаются... У меня тут совещание, а через пару часов окно. Заеду к тебе, поговорим...
Вечером, надолго замерев перед окном (весь Ростов - как на ладони), Иван Степанович размышлял о том, что и верно погорячился. Придется с утра звонить в изберком, извиняться и всё такое. А магазин... Никакого магазина на углу Социалистической - Чехова конечно не было. Он специально посылал человека проверить. Два торца - жилые квартиры, два других - пиццерия и аптека. Сон, одним словом... В конце концов, мало ли что приснится. Ведь не ужасы какие-то. Даже смешно. Рейтингы-фаллосы. Анекдот...
А через неделю сон повторился. Просто Ивана Степановича во время рабочего полдня вдруг накрыло желание съездить, самолично посмотреть, на этот угол Чехова и Социалистической. «Как пацан пятнадцатилетний» - поморщился Зубцов, но слегка поборовшись с глупой прихотью, уступил - езды-то всего две минуты.
Автомобиль только мостился к тротуару, как Иван Степанович уже разглядел знакомую вывеску. «Волобуев, вот вам хрен, - зло подумал он. - Сплю, стало быть... Ну, держитесь».
Хмуро кивнув знакомой физиономии (молодой продавец, подкативший мячиком), Зубцов сразу прошел к витрине с рейтингами. Сбоку уже маячил «экскурсовод». Но Иван Степанович опередил его.
- Что же вы, хлопцы, спать человеку не даете, а? - спросил он тихо, но с нарастающей гортанной интонацией. - Делать нечего или подучил кто? Я ведь таких шуток совсем не люблю... - голоса он набавлял по чуть-чуть, стараясь не расплескаться раньше срока.
- Что вы, что вы, - как-то механически всплеснул руками продавец. - Минуточку... - Он перегнулся не месте и крикнул в приоткрытую по соседству внутреннюю дверь. - Глеб Михайлович...
Мгновенье и в проеме выросла рослая фигура в хорошем костюме. Лицо вышедшего шатена при виде Зубцова заполонила широкая улыбка.
- За старшего? - спросил Иван Степанович, не отвечая на приветствие. - Ваших рук дело?
- Что именно? - спросил шатен.
- Да то, что я здесь торчу! - взорвался Зубцов.
- Помилуйте, - удивился шатен. - Вы же сейчас к нам сами приехали.
- Сам?!
- В первый сон мы к вам действительно подсунулись. Как-то ведь надо было проинформировать о своем существовании. А дальше только ваша личная инициатива.
- О каком существовании? - скривился Иван Степанович. - Я посылал узнать - никакого магазина на этом месте нет. Вы просто мелкие пакостники. Дергаете серьезных людей по ночам и...
- Ну, конечно, нет, - мягко перебил шатен. - Прежде всего разрешите представиться. Глеб Михайлович Гольц - владелец всего заведения... Вы подумайте, как же можно иметь такой магазин в открытую. А электорат?
- Что электорат? - не понял Иван Степанович
- Мы ведь в демократической стране! Есть какие-то нормы, приличия. Необходима определенная маскировка...
- Постой, - остановил его Зубцов. - Я не понял. Ты хочешь сказать, что этот магазин существует на самом деле, только как бы во сне... как бы...
- Именно как бы! - радостно перебил Гольц. - Сами посудите, как людям объяснить, что выборы - обыкновенный товар, имеющий свою цену и покупателей.
- Вот насчет покупателей. Откуда же они у вас берутся?
- С рекламой проблемы, это точно. - Гольц слегка померк. - Работать приходится штучно, по персоналиям. Находить солидных клиентов, организовывать посещения... Но это самое сложное. Дальше уже проще. - Он оживился. - Дорожка есть. Если нужно, человек сам приходит... Вот вы, например...
- И многим вы так подсовываетесь?
- О, поверьте это очень избранный круг. Мы ведь в курсе, кто из кандидатов в состоянии купить наш товар. Цены у нас сами видите...
- Вижу, - кивнул Иван Степанович, польщенный принадлежностью к избранным. - И что, много берут?
- На муниципальных, как сейчас, до трети мест через нас расходится... В этот раз надеемся даже на большее.
- Занятно, это всё, - Зубцов задумчиво мотнул головой. - А, скажем, выборы мэра или губернатора, это как?
- Точно также. Только модели рейтингов другие, более мощные. И цены, конечно, иные, сами понимаете.
- Постойте, выходит я, скажем, могу сходу взять себе пост губернатора? Куплю рейтинг процентов на 70...
- Ну что вы. У нас же не авторитарный режим! Выборы - есть выборы. Другое дело, что реальный электорат - не люди, а финансовые средства. Но по существу это ведь ничего не меняет. Максимальный размер продаваемых рейтингов - 40-42 пункта. Прекрасный размер, но для победы далеко не всегда достаточный. Тем более, что ваш соперник, а скорее сразу два-три основных конкурента купят такие же максимальные модели.
- Не понял, - изумился Иван Степанович. - Если трое купят у вас рейтинги по 40 процентов, то в сумме это уже 120! А ведь будут и другие кандидаты!
- Рынок, - пожал плечами Гольц. - Спрос рождает предложение, причем с избытком - законы экономики. В том-то и дело, что 40 гарантированных процентов, это если бы купили вы один, а все остальные кандидаты работали, так сказать, вручную, без наших рейтингов. Но сейчас это уже исключено... Что же мы, однако, стоим. Прошу...
Он пропустил Зубцова в дверь, и они оказались в маленьком уютном кабинете.
- Сюда, пожалуйста.
Зубцов приземлился в низкое, мягкое, как подушка, кресло. Гольц занял второе.
- Не курите?.. Я тоже бросил.. Так вот, исключено... - вернулся он к исходной точке. - С другой стороны, как мы можем продать одному и отказать другому? У нас ведь магазин - торговая точка вроде овощного лотка. - Гольц скромно улыбнулся своей шутке. - Только масштаб иной да товар пооригинальней.
Он колыхнулся в кресле как на батуте.
- Так и выходит, что к выборам у кандидатов на руках наших рейтингов уже пунктов на 150-200. Значит, включаются другие факторы. В результате кто-то из покупателей выходит на свои проценты, другие крепко недобирают. Для таких случаев у нас и предусмотрен возврат оплаченной суммы. Наконец возможна ситуация, когда кандидат пунктов не доберет, а своей цели достигнет. Деньги в таких случаях естественно также не возвращаются...
- Ну у вас, однако, и схема, - неопределенным голосом (похвалил? осудил?) заметил Иван Степанович.
- Демократия. Приходится всё учитывать.
- Кстати, а платить здесь же во сне? - осторожно поинтересовался Зубцов.
- Платить надо в обыкновенный банк. Наши реквизиты вы уже имеете. - дружелюбно, но твердо сказал Гольц. - Здесь во сне вы делаете выбор и заказываете покупку. Оплачиваете проснувшись.
- Веселые ребята, - неприятно удивился Иван Степанович, чувствуя, как в придонных слоях зашевелилось былое негодование. - Выходит невесть что я покупаю во сне. А реальные деньги плачу в реальной жизни. И потом ищи-свищи! Хорошо устроились... По-всякому меня кидать пытались, но чтобы через сон, это впервые. Хитра голь на выдумки!
Гольц выслушал гневную тираду Зубцова с деликатной миной на лице.
- К сожалению, другой возможности нормально работать у нас нет. В реальной жизни этого не позволяют устои демократического общежития... если хотите нравственно-гражданские постулаты... - Иван Степанович только хмыкнул. - А проплачивать покупки во сне, - продолжал Гольц, - вещь невозможная. Любой удачно заснувший бомж - на несколько часов Крёз. И что нам потом делать здесь со всем этим галлюциногенным сокровищем?
Вопрос был явно риторический и Зубцов промолчал.
- Так что бизнес наш строится на взаимном доверии. Понимаю... - заметив кривую усмешку Зубцова, Гольц вскинул умиротворяющую руку. - Мы, конечно, рискуем в меньшей степени. Но поверьте, свои риски есть и у нас. И весьма серьезные...
Он перевел дыхание и опять поправил себя в кресле.
- Но мы рискуем и по мелочам. Если вы сейчас из простого... скажем, хулиганства, побьете витрины и повредите товар, мы понесем вполне реальные убытки. Я к примеру, конечно... - Гольц улыбнулся. - Вы человек солидный, но заверяю, что и мы организация очень основательная. Не хочется быть голословным, но поймите правильно, говорить много... тем более называть имена, я не могу. Хотя... - он заколебался, но продолжил. - Спросите, к примеру, Владлена Петровича...
- Владлена Петровича? - навострился Зубцов услышав знакомое имя. - Спрошу. Это уже что-то реальное... - Он посмотрел на часы и ахнул - полтретьего! Вот тебе и две минуты! - Однако я у вас подзадержался. Пора...
Он поднялся и сопровождаемый Гольцем вышел в зал. Молча кивнул хозяину и продавцам, двинулся к выходу, но уже на пороге, придерживая открытую дверь обернулся:
- Кстати, эти ваши рейтинги, они по времени как... Год, два? Или вечного действия?
- Что вы! - со своего места удивился Гольц. - Каждый рассчитан на одну предвыборную кампанию. После нее, автоматически выходит из строя. И уже в утиль.
- В этим случае и цены же у вас...
- Жизнь дорогая, Иван Степанович. - Гольц впервые назвал Зубцова по имени-отчеству. - Это еще что. Вы бы посмотрели расценки американских шопов. 30-процентный рейтинг губернатора самого занюханного штата - шесть нулей после хорошей цифры. Вот это космос! А у нас... - он театрально махнул рукой. - Провинция...
- Так что - и в Америке тоже?! - Зубцов от удивления отпустил дверь.
- По всему миру, Иван Степанович. Во всем демократическим сообществе... - Гольц конфиденциально понизил голос. - Больше скажу, везде есть свои варианты. Куба, Иран, Северная Корея - по самому большому счету - без разницы... Но об этом в другой раз. Извините уж, что так вас задержали...
III.
На этот раз Иван Степанович проснулся в смятенном состоянии. Сон получился слишком убедительным. Не откладывая на потом, он уже через полчаса названивал Владлену Петровичу.
- Слушай Владя. Тут такое дело... И не знаю, как сказать... В общем прогуливался во сне по городу... Я сам, кто же еще. И на магазинчик странный наткнулся... Точно, аксессуары! Так ты в курсе?.. И это не бред?.. Не по телефону?.. Хорошо, давай сегодня.... В шесть вечера? Полседьмого? Ну добро... До встречи.
Вечерний разговор ошеломил Ивана Степановича не меньше чем сон. Ничего конкретного, впрочем, Владлен Петрович не сказал, скрытничал. Но главное подтвердилось - эти рейтинги использовала треть, если не половина городской думы. И если ты не какой-нибудь пламенный трибун, способный прожечь народное сердце глаголом, пробиться в думу без такой игрушки было нереально.
Даже если у тебя сорок бензоколонок, два десятка аптек и супермаркетов, три вещевых и - венец всего - один автомобильный рынок. Все это богатство в пять миллионов ежегодной валютной выручки не помогло бы Ивану Степановичу оказаться в городской думе без покупки одной двадцатисантиметровой цидулки.
Вопросы отпали... Конечно, как-то непривычно переводить дензнаки на безымянный реквизит (словно камешек в воду - бульк). Но в конце концов не пустит же этот бульк Ивана Степановича по миру...
- А он мешать при ходьбе не будет, - неожиданно спросил он Владлена Петровича в конце разговора. Смешно получилось. Чиновник выпучил глаза и затряс головой.
- Да откуда же мне знать?
- Это я пошутил, - дружески прихватил его за плечи Зубцов, снимая неловкость...
На следующую ночь Иван Степанович снова был в магазине. На этот раз дотошный и мелочно въедливый. Он изучил все модели, прочел все инструкции, предусмотрительно переведенные на русский, оценил товар на ощупь (брать в руки разрешалось как раз рейтинги муниципального уровня), поразившись упругой пластичности их материала.
- Резина, нет... пластмасса, наверное... - он вопросительно обернулся на Гольца.
- Чистый каучук. А внутри специальный электоральный сплав очень сложного состава. Так просто и не объяснишь.
- Не мягковаты ли, - Зубцов помял в руках итальянский экземпляр. - Твердый рейтинг понадежней был бы. Не знаю, как там в Европе, а у нас народ суровости требует.
- С этим проблем не бывает, - заверил Гольц. - Принцип действия полностью скопирован с человеческой половой сферы. Нам же не обязательно, гм... все время с эрекцией ходить. Наоборот, обременительно. Главное быть на высоте в нужную минуту. В день выборов каждым из них, - Гольц вполоборота осенил витринное богатство, - можно будет орехи колоть. Этакие нефритовые стержни... - Он заметил удивленный взгляд Зубцова. - Китайский классический образ.
- И что же я весь этот день с шалашом в брюках ходить буду? - хмуро спросил Денис Степанович.
- Что вы! - всплеснул Гольц. - Насчет стержня, я чисто для наглядности выразился. Вы его и не почувствуете. Избиратель - другое дело. Его в тот день рейтинги всех кандидатов от души пощекочут. Но это ведь даже приятно. Как женщине, на которую, извините, сразу столько мужчин завелось. - Гольц не смог сдержать улыбки - образ ему понравился. - Но заметьте, не какая-то групповушка. Абсолютно добровольное дело! Выбирай любого. Каждый за честь почтет...
- Ладно, ладно, - перебил его Зубцов. - Говорите для муниципальных этот самый надежный? - он кивнул на английский экземпляр, напоминавший модель подводной лодки, с короткой водопроводной резьбой по краю.
- Безусловно. 35 пунктов гарантии. Порядочный размер плюс ваша работа по другим каналам. В итоге первое место практически обеспечено.
- Что значит по другим каналам? - насторожился Иван Степанович.
- Ну вы же покупкой нашего рейтинга не ограничитесь, - пожал плечами Гольц. - Работа избирательного штаба, листовки, выступления на ТВ, диспуты с другими претендентами... Это делать всё равно придется, хотя уже можно и в тренировочном режиме, без надрыва. Рейтинг свое отработает.
Гольц на миг задумался и поправил себя:
- Если вы тренировочный режим изберете, лучше тогда на рейтинге слегка перезаложиться. Не помешает... В этом случае больше подойдет такая модель, - Гольц указал на литую, стального вида, форму. - сороковой размер. Made in Germany. Она конечно, чуть дороже, но...
- Обойдемся, - оборвал его Зубцов. - Этот возьму, - и ткнул пальцем в подводную лодку. - Утром я оплачу. Значит завтра ночью могу уже забирать его? - он кивнул на стеллаж.
- Этого не потребуется.
- Что значит не потребуется? - не понял Иван Степанович.
- Рейтинг переходит в вашу собственность автоматически, в момент получения нами данных о вашей проплате.
- Как это - автоматически? Мне что домой его принесут или в офис?
- Не придется ничего приносить, - Гольц был само терпенье и добродушие. - Рейтинг - это же явление виртуальное. Здесь он представлен, так сказать, в своей материализованной форме. Зримо, весомо. Возможности сна это позволяют. А в реальной жизни он внешнего образа не имеет и...
- Постой, - перебил его Иван Степанович. - Как же я тогда узнаю, что получил покупку?
- Обычным образом. По опросам общественного мнения, исследованиям различных фондов. Его же размер - величина до самых выборов приблизительная... К примеру сейчас у вас какой рейтинг?
- Процентов семь, - напрягся, припоминая Зубцов. - Может чуть больше...
- Вот и сверяйтесь. После покупки в первые дни, конечно, ничего не изменится. Но за неделю два-три пункта набежать должно. Здесь многое от модели зависит. Английская, что вы выбрали, плавно набирает. А если б взяли шведа, так рейтинг бы до последнего дня не менялся. Я ведь вам говорил - он выстреливает в последний момент. Вот тогда супернапряжение! - Гольц кокетливо улыбнулся, но тут же согнал улыбку. - Но это, конечно, стальные нервы иметь надо. Когда у конкурентов накануне выборов рейтинги как на подбор под 20 пунктов, а у тебя жалкие 6-7...
- Ладно. На словах у всех вас гладко, посмотрим как на деле. Если что не так... - Зубцов втянул толстыми ноздрями воздух. - А уж если вы просто лохотронщики... и во сне не спасетесь. Это я гарантирую не на 30-40, а на все сто процентов.
С тем и вышел...
- Слушай Владя. Тут такое дело... И не знаю, как сказать... В общем прогуливался во сне по городу... Я сам, кто же еще. И на магазинчик странный наткнулся... Точно, аксессуары! Так ты в курсе?.. И это не бред?.. Не по телефону?.. Хорошо, давай сегодня.... В шесть вечера? Полседьмого? Ну добро... До встречи.
Вечерний разговор ошеломил Ивана Степановича не меньше чем сон. Ничего конкретного, впрочем, Владлен Петрович не сказал, скрытничал. Но главное подтвердилось - эти рейтинги использовала треть, если не половина городской думы. И если ты не какой-нибудь пламенный трибун, способный прожечь народное сердце глаголом, пробиться в думу без такой игрушки было нереально.
Даже если у тебя сорок бензоколонок, два десятка аптек и супермаркетов, три вещевых и - венец всего - один автомобильный рынок. Все это богатство в пять миллионов ежегодной валютной выручки не помогло бы Ивану Степановичу оказаться в городской думе без покупки одной двадцатисантиметровой цидулки.
Вопросы отпали... Конечно, как-то непривычно переводить дензнаки на безымянный реквизит (словно камешек в воду - бульк). Но в конце концов не пустит же этот бульк Ивана Степановича по миру...
- А он мешать при ходьбе не будет, - неожиданно спросил он Владлена Петровича в конце разговора. Смешно получилось. Чиновник выпучил глаза и затряс головой.
- Да откуда же мне знать?
- Это я пошутил, - дружески прихватил его за плечи Зубцов, снимая неловкость...
На следующую ночь Иван Степанович снова был в магазине. На этот раз дотошный и мелочно въедливый. Он изучил все модели, прочел все инструкции, предусмотрительно переведенные на русский, оценил товар на ощупь (брать в руки разрешалось как раз рейтинги муниципального уровня), поразившись упругой пластичности их материала.
- Резина, нет... пластмасса, наверное... - он вопросительно обернулся на Гольца.
- Чистый каучук. А внутри специальный электоральный сплав очень сложного состава. Так просто и не объяснишь.
- Не мягковаты ли, - Зубцов помял в руках итальянский экземпляр. - Твердый рейтинг понадежней был бы. Не знаю, как там в Европе, а у нас народ суровости требует.
- С этим проблем не бывает, - заверил Гольц. - Принцип действия полностью скопирован с человеческой половой сферы. Нам же не обязательно, гм... все время с эрекцией ходить. Наоборот, обременительно. Главное быть на высоте в нужную минуту. В день выборов каждым из них, - Гольц вполоборота осенил витринное богатство, - можно будет орехи колоть. Этакие нефритовые стержни... - Он заметил удивленный взгляд Зубцова. - Китайский классический образ.
- И что же я весь этот день с шалашом в брюках ходить буду? - хмуро спросил Денис Степанович.
- Что вы! - всплеснул Гольц. - Насчет стержня, я чисто для наглядности выразился. Вы его и не почувствуете. Избиратель - другое дело. Его в тот день рейтинги всех кандидатов от души пощекочут. Но это ведь даже приятно. Как женщине, на которую, извините, сразу столько мужчин завелось. - Гольц не смог сдержать улыбки - образ ему понравился. - Но заметьте, не какая-то групповушка. Абсолютно добровольное дело! Выбирай любого. Каждый за честь почтет...
- Ладно, ладно, - перебил его Зубцов. - Говорите для муниципальных этот самый надежный? - он кивнул на английский экземпляр, напоминавший модель подводной лодки, с короткой водопроводной резьбой по краю.
- Безусловно. 35 пунктов гарантии. Порядочный размер плюс ваша работа по другим каналам. В итоге первое место практически обеспечено.
- Что значит по другим каналам? - насторожился Иван Степанович.
- Ну вы же покупкой нашего рейтинга не ограничитесь, - пожал плечами Гольц. - Работа избирательного штаба, листовки, выступления на ТВ, диспуты с другими претендентами... Это делать всё равно придется, хотя уже можно и в тренировочном режиме, без надрыва. Рейтинг свое отработает.
Гольц на миг задумался и поправил себя:
- Если вы тренировочный режим изберете, лучше тогда на рейтинге слегка перезаложиться. Не помешает... В этом случае больше подойдет такая модель, - Гольц указал на литую, стального вида, форму. - сороковой размер. Made in Germany. Она конечно, чуть дороже, но...
- Обойдемся, - оборвал его Зубцов. - Этот возьму, - и ткнул пальцем в подводную лодку. - Утром я оплачу. Значит завтра ночью могу уже забирать его? - он кивнул на стеллаж.
- Этого не потребуется.
- Что значит не потребуется? - не понял Иван Степанович.
- Рейтинг переходит в вашу собственность автоматически, в момент получения нами данных о вашей проплате.
- Как это - автоматически? Мне что домой его принесут или в офис?
- Не придется ничего приносить, - Гольц был само терпенье и добродушие. - Рейтинг - это же явление виртуальное. Здесь он представлен, так сказать, в своей материализованной форме. Зримо, весомо. Возможности сна это позволяют. А в реальной жизни он внешнего образа не имеет и...
- Постой, - перебил его Иван Степанович. - Как же я тогда узнаю, что получил покупку?
- Обычным образом. По опросам общественного мнения, исследованиям различных фондов. Его же размер - величина до самых выборов приблизительная... К примеру сейчас у вас какой рейтинг?
- Процентов семь, - напрягся, припоминая Зубцов. - Может чуть больше...
- Вот и сверяйтесь. После покупки в первые дни, конечно, ничего не изменится. Но за неделю два-три пункта набежать должно. Здесь многое от модели зависит. Английская, что вы выбрали, плавно набирает. А если б взяли шведа, так рейтинг бы до последнего дня не менялся. Я ведь вам говорил - он выстреливает в последний момент. Вот тогда супернапряжение! - Гольц кокетливо улыбнулся, но тут же согнал улыбку. - Но это, конечно, стальные нервы иметь надо. Когда у конкурентов накануне выборов рейтинги как на подбор под 20 пунктов, а у тебя жалкие 6-7...
- Ладно. На словах у всех вас гладко, посмотрим как на деле. Если что не так... - Зубцов втянул толстыми ноздрями воздух. - А уж если вы просто лохотронщики... и во сне не спасетесь. Это я гарантирую не на 30-40, а на все сто процентов.
С тем и вышел...
Выборы Зубцов выиграл. С огромным отрывом от остальных кандидатов. Второй номер отстал почти на 20 пунктов. Конечно сразу закралось - стоило ли платить? Купленного рейтинга этого он так ни разу и не почувствовал. Даже в апогее процесса - в день выборов, прислушиваясь к своему организму (для верности даже слегка ощупав себя), Зубцов не обнаружил никаких признаков приобретения - рейтинг если и был, то действительно как нечто совсем виртуальное.
Впрочем, что такое 45 тысяч? Уже в первый год своего депутатства Иван Степанович продавил через Думу пару незаметных постановлений на двести тысяч прибытка. И вообще ему в депутатах понравилось. Только мелковато - не тот разворот. Вот мэр - это да! За такое место имело смысл и рогом поупираться. В который раз убедился Иван Степанович: сядешь за стол - нагрянет аппетит. И пока все со стола не сметешь, не остановишься...
За полгода до выборов городского главы, он уже был в магазине. Встретили его как хорошего знакомого. Рейтингов пригодных для выборов такого уровня оказалось в наличии шесть моделей. Цена у всех была ощутимая - даже у скромнейшего десятипроцентного южнокорейского экземпляра, похожего на стручок красного горького перца, она зашкаливала за 110 тысяч.
Помозговав перед витриной, наслушавшись консультаций Гольца, Иван Степанович остановился на японском рейтинге (40 процентов гарантии). Обошелся он ему в 240 тысяч (минус 12 тысяч - скидка по дисконтной карте, как старому покупателю).
- Вы уже третий у нас такой размер берете, - честно предупредил Гольц.
- Кто ж еще, если не секрет? - поинтересовался Иван Степанович.
- Вы это и без нас знаете, - добродушно улыбнулся в ответ хозяин магазина.
- Белых (это был действующий мэр) и Цыганков, что ли? - Зубцов испытующе поймал глянцевый взгляд Гольца. Ответная улыбка того стала еще обаятельней.
- Так это что ж выходит, никакой гарантии? - стал выяснять Иван Степанович.
- Ну 15 пунктов вы по любому возьмете. Скорее всего и во второй тур выйдете. А вот дальше... Имеются конечно дополнительные технологии... - Гольц откашлялся. - Если вам интересно...
Зубцов кивнул и Гольц продолжил.
- Самый простой и эффективный - купить еще несколько небольших рейтингов и раздать их своим назначенцам. Каждый наберет по несколько пунктов, а перед вторым туром все они сольют вам этот электоральный прибыток. Выставим нужные программы и нет проблем...
- А не лучше ли тогда купить сразу два максимальных рейтинга по 40 процентов? - подумал вслух Иван Степанович.
- Не лучше, - покачал головой Гольц. - В случае примерно равного числа голосов - а у двух одинаковых рейтингов так оно и будет, - ни один из них во втором туре не захочет ложиться под другого. Такова уж их природа. И спецпрограммы не помогут. На этом многие погорели. Так что лучше несколько десятипроцентных.
- А если верного человека поставить? - упорствовал Зубцов. - Который жизнь за меня отдаст, не то что рейтинг...
- Вы не поняли, - перебил Гольц. - Рейтинг - это ведь не какая-то резиновая игрушка - пристегнул, снял. Он в некотором смысле - вещь самостоятельная и даже одушевленная... Нет, нет разума у него конечно нет, - успокоил он было напрягшегося Зубцова. - Но рефлексия - это в полной мере. Когда мы соединяем рейтинга с человеком, они уже можно сказать - единая система. Волевой симбиоз. Чем больше рейтинг - тем круче его амбиции.
Голос Гольца постепенно приобрел лекторские интонации.
- В общем плане рейтинг всегда нацелен на победу. Но амбиции большого рейтинга - это уже Воля! Если вы покупаете его для себя - прекрасно. Он только вдвое-втрое усилит вашу решимость бороться. А вот для подставной фигуры такой вариант - конец. Он просто перегнет под себя человека. И никаких голосов вы не получите. Я понятно говорю?
- Куда уж понятней, - пробурчал Зубцов. - И с какого размера эти проблемы?
- Примерно с 12-15 процентов. Так что лучше брать несколько небольших. Они куда покладистей. И ваши люди с ними всегда смогут управиться.
- Ладно. С этими малыми рейтингами мне всё ясно. Возьмем, сколько надо... Но ведь и те двое... в смысле мои соперники, тем же Макаром...
- Макар один, - не довыслушав, согласился Гольц, - только результат будет разный. У вас ведь и другие козыри на руках есть. А такой покупкой вы просто уравниваете шансы на нашем фронте. Без этого на других направлениях вам куда сложнее будет.
- Однако же у вас еще та кормушка! Всех подряд заряжаете! - возмутился Иван Степанович, но больше для проформы.
Через пару дней нужные рейтинги были куплены.
Впрочем, что такое 45 тысяч? Уже в первый год своего депутатства Иван Степанович продавил через Думу пару незаметных постановлений на двести тысяч прибытка. И вообще ему в депутатах понравилось. Только мелковато - не тот разворот. Вот мэр - это да! За такое место имело смысл и рогом поупираться. В который раз убедился Иван Степанович: сядешь за стол - нагрянет аппетит. И пока все со стола не сметешь, не остановишься...
За полгода до выборов городского главы, он уже был в магазине. Встретили его как хорошего знакомого. Рейтингов пригодных для выборов такого уровня оказалось в наличии шесть моделей. Цена у всех была ощутимая - даже у скромнейшего десятипроцентного южнокорейского экземпляра, похожего на стручок красного горького перца, она зашкаливала за 110 тысяч.
Помозговав перед витриной, наслушавшись консультаций Гольца, Иван Степанович остановился на японском рейтинге (40 процентов гарантии). Обошелся он ему в 240 тысяч (минус 12 тысяч - скидка по дисконтной карте, как старому покупателю).
- Вы уже третий у нас такой размер берете, - честно предупредил Гольц.
- Кто ж еще, если не секрет? - поинтересовался Иван Степанович.
- Вы это и без нас знаете, - добродушно улыбнулся в ответ хозяин магазина.
- Белых (это был действующий мэр) и Цыганков, что ли? - Зубцов испытующе поймал глянцевый взгляд Гольца. Ответная улыбка того стала еще обаятельней.
- Так это что ж выходит, никакой гарантии? - стал выяснять Иван Степанович.
- Ну 15 пунктов вы по любому возьмете. Скорее всего и во второй тур выйдете. А вот дальше... Имеются конечно дополнительные технологии... - Гольц откашлялся. - Если вам интересно...
Зубцов кивнул и Гольц продолжил.
- Самый простой и эффективный - купить еще несколько небольших рейтингов и раздать их своим назначенцам. Каждый наберет по несколько пунктов, а перед вторым туром все они сольют вам этот электоральный прибыток. Выставим нужные программы и нет проблем...
- А не лучше ли тогда купить сразу два максимальных рейтинга по 40 процентов? - подумал вслух Иван Степанович.
- Не лучше, - покачал головой Гольц. - В случае примерно равного числа голосов - а у двух одинаковых рейтингов так оно и будет, - ни один из них во втором туре не захочет ложиться под другого. Такова уж их природа. И спецпрограммы не помогут. На этом многие погорели. Так что лучше несколько десятипроцентных.
- А если верного человека поставить? - упорствовал Зубцов. - Который жизнь за меня отдаст, не то что рейтинг...
- Вы не поняли, - перебил Гольц. - Рейтинг - это ведь не какая-то резиновая игрушка - пристегнул, снял. Он в некотором смысле - вещь самостоятельная и даже одушевленная... Нет, нет разума у него конечно нет, - успокоил он было напрягшегося Зубцова. - Но рефлексия - это в полной мере. Когда мы соединяем рейтинга с человеком, они уже можно сказать - единая система. Волевой симбиоз. Чем больше рейтинг - тем круче его амбиции.
Голос Гольца постепенно приобрел лекторские интонации.
- В общем плане рейтинг всегда нацелен на победу. Но амбиции большого рейтинга - это уже Воля! Если вы покупаете его для себя - прекрасно. Он только вдвое-втрое усилит вашу решимость бороться. А вот для подставной фигуры такой вариант - конец. Он просто перегнет под себя человека. И никаких голосов вы не получите. Я понятно говорю?
- Куда уж понятней, - пробурчал Зубцов. - И с какого размера эти проблемы?
- Примерно с 12-15 процентов. Так что лучше брать несколько небольших. Они куда покладистей. И ваши люди с ними всегда смогут управиться.
- Ладно. С этими малыми рейтингами мне всё ясно. Возьмем, сколько надо... Но ведь и те двое... в смысле мои соперники, тем же Макаром...
- Макар один, - не довыслушав, согласился Гольц, - только результат будет разный. У вас ведь и другие козыри на руках есть. А такой покупкой вы просто уравниваете шансы на нашем фронте. Без этого на других направлениях вам куда сложнее будет.
- Однако же у вас еще та кормушка! Всех подряд заряжаете! - возмутился Иван Степанович, но больше для проформы.
Через пару дней нужные рейтинги были куплены.
Предвыборная кампания ушла со старта стремительно. Все вышло как и предполагал Гольц. С 32 пунктами Зубцов вышел во второй тур, сев на колесо мэру (34 процента). В следующие две недели (пауза между турами) назначенцы обоих кандидатов скинули им свои электораты и на финишную прямую оба претендента вылетели во всем своем могуществе, которое по всем общественным опросам было примерно равным.
Оттого второй тур и получился как Куликовская сеча - отчаянный и до последнего момента неясный в своих результатах. Всё решилось блуждающим рейтингом Кондратия Шишкина, отставного полковника - самовыдвиженца. Было у него в первом туре всего 3,5 пункта. Но электорат ядреный, дисциплинированный. Он-то и сыграл роль запасного полка воеводы Боброка - накануне второго тура Иван Степанович перетер с полковником кое-какие неясности и Шишкин по своим каналам (предвыборная реклама в последний день была запрещена) известил своих избирателей о вхождении в стан Зубцова...
Заслуженная победа. Отпраздновали ее в штабе, ни приведи Господь! - чуть здание не спалили. Впрочем, Зубцов организовал по случаю виктории и подобающие общегородские гуляния.
Первый же год работы в новой должности подтвердил - место замечательное! Если и стоило в России за что дельному человеку бороться - так за административный ресурс, окончательно решил для себя Иван Степанович.
Состояние его в эти годы на первый взгляд заметно подтаяло и потускнело. Бензоколонки отошли одному сыну, супермаркеты с аптеками - другому; вещевые рынки вообще затерялись среди многих акционерских фамилий. Выходило, что Иван Степанович существует теперь едва не на одну свою - правда весьма приличную - чиновничью зарплату. На деле же Зубцов, если брать его в денежном эквиваленте, потяжелел втрое и незаметно перебрался в первую десятку областных олигархов.
Время для него со всех сторон было счастливое. Семья, здоровье, должность, бизнес - все под рукой. Жил, как по скоростной трассе ехал: вжик - и у цели...
За три года городского столоначальства вдохнул власти Иван Степанович, расширился во все стороны, а выдохнуть забыл. Только стал еще больше места под себя забирать. Здесь и почувствовал - жмет что-то, натирает местами. Осмотрелся. Вот оно что! Геннадий Васильевич...
Первое время они с Геннадием Васльевичем Чёлкиным - неизменным губернатором области, не очень пересекались. Нет, на заседаниях и разных мероприятиях каждую неделю, и по много раз, за одним председательским столом сидели.
А вот по интересам не совпадали - у каждого в городском организме свои ходы и делянки. Но всё до поры, до времени. Там, тут стали они друг друга чувствовать. Вначале чуть-чуть. Потом... Что потом - понятно. Как поссорились Иван Степанович с Геннадием Васильевичем - история обычная. Через два года смотреть уже друг на друга не могли, как раз накануне губернаторских выборов. Только взяла старт предвыборная кампания, Иван Степанович появился в магазине...
Оттого второй тур и получился как Куликовская сеча - отчаянный и до последнего момента неясный в своих результатах. Всё решилось блуждающим рейтингом Кондратия Шишкина, отставного полковника - самовыдвиженца. Было у него в первом туре всего 3,5 пункта. Но электорат ядреный, дисциплинированный. Он-то и сыграл роль запасного полка воеводы Боброка - накануне второго тура Иван Степанович перетер с полковником кое-какие неясности и Шишкин по своим каналам (предвыборная реклама в последний день была запрещена) известил своих избирателей о вхождении в стан Зубцова...
Заслуженная победа. Отпраздновали ее в штабе, ни приведи Господь! - чуть здание не спалили. Впрочем, Зубцов организовал по случаю виктории и подобающие общегородские гуляния.
Первый же год работы в новой должности подтвердил - место замечательное! Если и стоило в России за что дельному человеку бороться - так за административный ресурс, окончательно решил для себя Иван Степанович.
Состояние его в эти годы на первый взгляд заметно подтаяло и потускнело. Бензоколонки отошли одному сыну, супермаркеты с аптеками - другому; вещевые рынки вообще затерялись среди многих акционерских фамилий. Выходило, что Иван Степанович существует теперь едва не на одну свою - правда весьма приличную - чиновничью зарплату. На деле же Зубцов, если брать его в денежном эквиваленте, потяжелел втрое и незаметно перебрался в первую десятку областных олигархов.
Время для него со всех сторон было счастливое. Семья, здоровье, должность, бизнес - все под рукой. Жил, как по скоростной трассе ехал: вжик - и у цели...
За три года городского столоначальства вдохнул власти Иван Степанович, расширился во все стороны, а выдохнуть забыл. Только стал еще больше места под себя забирать. Здесь и почувствовал - жмет что-то, натирает местами. Осмотрелся. Вот оно что! Геннадий Васильевич...
Первое время они с Геннадием Васльевичем Чёлкиным - неизменным губернатором области, не очень пересекались. Нет, на заседаниях и разных мероприятиях каждую неделю, и по много раз, за одним председательским столом сидели.
А вот по интересам не совпадали - у каждого в городском организме свои ходы и делянки. Но всё до поры, до времени. Там, тут стали они друг друга чувствовать. Вначале чуть-чуть. Потом... Что потом - понятно. Как поссорились Иван Степанович с Геннадием Васильевичем - история обычная. Через два года смотреть уже друг на друга не могли, как раз накануне губернаторских выборов. Только взяла старт предвыборная кампания, Иван Степанович появился в магазине...
- Серьезная работа, - понимающе кивал головой Гольц. - Для такого замаха всего четыре наших модели годятся. Но учитывая ваши отношения с губернатором... - Иван Степанович поднял на Гольца удивленное лицо и тот повел умными глазами. - Это ведь всё прямо по нашей теме, как нам не знать?.. Так вот, в вашем случае надежно могут сработать только две модели. Вот эти, - он указал на висевшие рядом схожего вида толстые палицы. Этот из Германии - 40 пунктов гарантии. С внутренней подкачкой. Очень надежный рейтинг! Крупповская сталь... - Гольц сверкнул улыбкой.
- Второй - made in USA. 42 пункта. Тоже с автоматической подкачкой и прочими наворотами... Цены как видите почти одинаковые.
- Цены действительно, того... - Иван Степанович сокрушенно мотнул головой (немецкий рейтинг стоил 1 250 тысяч у.е.; американский - 1 210). - А какой из них Чёлкин купил? Или еще не появлялся?
- В том-то и дело, что Чёлкин всегда в столице отоваривается. Там конечно выбор побольше... И вообще у него с москвичами связи.
- Помощнее в Москве модели?
- Такие же. 40-42 пункта - максимум. Но сильные технологи.
- Пиарщики, что ли? - уточнил Зубцов.
- Пиарщики, само собой. Я о другом. У москвичей своя выборная техника. На первый взгляд кажется обычная схема. Закупается главный рейтинг и с полдюжины подставных маленьких. На финише они сбрасываются в пользу главного. И всё. А на деле всё куда тоньше устроено. Есть у них несколько наигранных комбинаций. И по какой они сработают, иногда до середины дистанции не разберешь.
- Что за комбинации?
- Их как минимум с десяток есть. И наигрываются всё новые. Головы у тамошних ребят на плечах, дай Бог всем. С докторскими степенями люди работают. - Гольц смодулировал голосом максимальное уважение. - Например схема «Воздушный бой». Все купленные рейтинги движутся в связке, как бы одной эскадрильей. И поочередно сбивают мелкие рейтинги главного соперника.
- Что значит сбивают? - не понял Иван Степанович.
- Это образно. Просто опускают каждый из них на 1-2 пункта. При коллективном нападении такое почти всегда удается. Часть чужого эектората вообще теряется - люди не приходят голосовать; другая часть перепадает атакующим. Как результат на выборах 7-процентные вспомогательные рейтинги принесут атакованным по 2-3 пункта, а такие же, тем кто атаковал - по 5-6. Чувствуете разницу? - Гольц ласково ощерился. - Вот и выходит, что главные рейтинги сработают одинаково, а на вспомогательных один наберет больше другого процентов на 10.
- Однако же... - только и крякнул Иван Степанович.
- Это еще что! - воодушевился Гольц. - Воздушный бой - схема старая. Отбиться можно. Хуже если «Пелетон».
- Пелетон... - эхом повторил Зубцов.
- Здесь тактика немного схожая с велосипедной гонкой. Отсюда и название. Принцип простой - несколько самых мелких рейтингов вашего соперника всю дистанцию тормозят пелетон, в смысле основную группу кандидатов. Вы-то, конечно, со своим главным конкурентом далеко впереди. Оба, так сказать, в желтых майках лидеров. Но все остальные идут не на 5-7 пунктах как им положено по размеру, а на двух-трех. А перед финишной прямой, эти «тормоза» врассыпную и тут же выстреливает 20-процентный подставной рейтинг вашего соперника... Не понятно?
Он с улыбкой посмотрел на туго задумавшегося Ивана Степановича.
- Сейчас объясню. Если этого с 20 пунктами с самого начала не придерживать, он пройдет по дистанции на своей скорости и на финише с ним будут проблемы. Я ведь уже говорил - большие рейтинги не любят под других ложиться. А так у него за пару-тройку дней до финиша всего-то 2-3 процента. Зато спринтерские возможности, - Гольц воздел руки. - 17-18 пунктов скрытого ресурса! На финишной прямой он как раз успеет 5-7 пунктов добрать и выйдет процентов на 8-9. Хороший размер, но еще без лишних амбиций. То что нужно! Прицепи эти проценты во втором туре - как раз хватит для победы.
Гольц темпераментно хлопнул себя по коленям.
- Эта схема года три как работает. И надежной защиты от нее пока нет... - Он прочистил горло. - А еще есть «Морской бой». Это когда рейтинги строят флотилией в боевом порядке. Так они и движутся по дистанции. В бой вступают один на один. Тут одна фишка есть...
Гольц загадочно заулыбался, но взглянув на поникшего Ивана Степановича передумал рассказывать.
- В общем, какая разница. Что толку перечислять? Москвичи - народ ушлый. И шифруются на все сто. Никогда заранее не узнаешь какую комбинацию в этот раз запустят.
- Значит шансов нет, - сокрушенно подытожил Зубцов.
- Что вы, Иван Степанович! Шанс есть всегда. Это ведь живое дело. Игра! Только необходима новация, местное «ноу-хау». Можно конечно попытаться и ломом...
- Ломом?! - брови Зубцова округлились.
- В смысле напролом, - уточнил Гольц. - Я к тому, что можно по боку все эти московские узоры-петли. В провинции народ простой - его можно и силой взять. Скупить рейтингов выше головы и вперед. Как говорится против лома нет приема...
- А получится? - с надеждой спросил Зубцов.
- Фифти-фифти. В России губернаторов двадцать вот так напролом пробовало. Половине удалось. Мне... то есть магазину, для оборота выгодно, конечно, именно этот вариант вам и продавить. Но у нас с клиентами особые отношения. Потому и воздержусь простую силу советовать. - Гольц мизинцем деликатно почесал кончик носа. - Самое лучшее - озадачить соперника. А вот как - это самое трудное... Думать надо, Иван Степанович.
- Думать, за этим дело не станет, - покивал Зубцов. - Только и вы уж ребята помогайте как можете. Одному мне с москвичами не управиться.
- Это в обязательном порядке, - расплылся Гольц. - Полностью в наших интересах.
- Так ты выходит не под московскими ходишь? - дружелюбно спросил Зубцов.
- Так точно, независимые мы! - смешно выпучив глаза, отрапортовал Гольц. - Незалежные, если по мове. - Лицо его передернулось словно карточная колода и стало серьезным. - Таких как мы, Иван Степанович, на всю Россию раз-два и обчелся, осталось. В Новосибирске есть ребята - себе хозяева, в Иркутске, в Самаре есть. Питер само собой... Пожалуй, и всё. Остальных Москва съела. Монополист конкретный... - голос его в конце жирно капнул желчью. - Они и в Ростове заглубиться пытались. Был у них филиальчик на Крепостном. Цены демпинговые. Клиентов, извиняюсь, как бляди переманивали... Но ничего, свой город мы отстояли.
- Непростой у тебя бизнес, - посочувствовал Зубцов.
- Простых сейчас и не бывает, не мне вам рассказывать.
- Это точно. Зато и спрос на твой товар какой! Пока мы здесь со своей писанной демократией носимся, отбою у тебя не будет.
- Тем и купился, - кивнул Гольц. - Я это дело еще в 89-м просёк. Только одной догадки мало. Тогда ведь и выборов нормальных еще не было. Так, по советской старинке - колокольчик прозвенел, все руки вскинули, что-то там в урны спустили. И порядок, - он сокрушенно махнул рукой. - Не то время было. Так что много чем еще заниматься пришлось... И телевизоры японские из Польши возил. С бахчой возился. Даже матрешками одно время приторговывал. Было две точки...
На Лице Гольца проступили смущенные веснушки.
- А в 93-м понял - время пришло. С тех пор вот на этом месте.
- Во сне?
- Поначалу пару месяцев там, - Гольц кивнул куда-то вверх, - в реалке проработали. И всё. Серьезные люди пришли, не какие-то там братки. И просто так по человечески сказали - меняйте ребята профиль. С этим товаром дело у вас не пойдет. А мы-то чуем - товар ходовой! Тык-мык... Этот ход и нащупали. Весной 94-го было. Тогда в полгода вся такая торговля разом в сон ушла. Как град Китеж, - Гольц белозубо ощерился. - С тех пор здесь. Разве плохо? - он осенил купеческим жестом свое хозяйство.
- И всё время здесь безвылазно? - в голосе Дениса Степановича проступило сочувствие.
- Зачем? - удивился Гольц. - Работа у нас такая. Кто за лотком стоит, кто в шахту спускается. Мы вот во сне работаем. Открываемся в полночь, закрываемся в семь утра. Вредный, конечно, режим. Потом дома днем уже по-настоящему отсыпаться приходится. Но что тут поделаешь. Клиентура ведь именно по ночам спит. Подстраиваемся...
- Постой. Это ж надо, чтоб каждую ночь здесь как штык. Без опозданий там и прогулов. А продавец придет и скажет тебе - торопился, да сон нелегкий занес к бабушке на деревню.
- С этим проблем, как раз, нет. Нужных препаратов сейчас выше головы. Если надо - за час до открытия в магазин приходить будешь.
- Понятно, - кивнул Зубцов и оживился вспомнив другой вопрос. - Давно кстати спросить хотел, а как у вас с женщинами-политиками? Им эти дубинки вроде как ни к чему?
- Был бы спрос, - улыбнулся Гольц. - А уж предложение... Перво-наперво, конечно, накладной бюст. Самое старое средство. Еще в середине ХХ века использовать стали, только женщины на Западе в политику свою тропу протоптали. Потом через американцев пошла мода на электоральный силикон. Из любой, извиняюсь, плоскодонки порнозвезду сделают. Ну а теперь уже чего только нет. Одна только особенность - максимальные рейтинги у женщин 20 пунктов.
- Дискриминация, - понимающе кивнул Зубцов.
- Пожалуй другое что-то, - Гольц почесал переносицу. - Производителям-то всё равно, лишь бы покупали. А спрос есть. И немалый. Только все приспособления размером больше 20 пунктов к женскому организму программно не крепятся. С какой стороны не подбирались, одно и тоже - отторгаются большие размеры и всё!
Гольц развел руками.
- Так что если здесь и дискриминация, то на биологическом уровне. И неизвестно, кто еще в худшем положении. Может женская природа просто брезгует всем этим заниматься.
- А как же Тэтчер или кто там еще? Бабы с такой популярностью попадаются...
- За счет других факторов. Если чем народу крепко угодить, можно проскочить и с нашим малым рейтингом, - Гольц посмотрел на Зубцова и тому вдруг стало стыдно.
- Не тяжело самому по себе бегать? - поспешил он свернуть к началу задушевного разговора.
- Тяжело, - кивнул Гольц. - Но хорошего волка ноги всегда прокормят. Не по мне на цепи сидеть. Даже если заработок гарантированный и вдвое против нынешнего,- он улыбнулся Зубцову. - Так что нам с вами, Иван Степанович, во всем сейчас по пути...
- Второй - made in USA. 42 пункта. Тоже с автоматической подкачкой и прочими наворотами... Цены как видите почти одинаковые.
- Цены действительно, того... - Иван Степанович сокрушенно мотнул головой (немецкий рейтинг стоил 1 250 тысяч у.е.; американский - 1 210). - А какой из них Чёлкин купил? Или еще не появлялся?
- В том-то и дело, что Чёлкин всегда в столице отоваривается. Там конечно выбор побольше... И вообще у него с москвичами связи.
- Помощнее в Москве модели?
- Такие же. 40-42 пункта - максимум. Но сильные технологи.
- Пиарщики, что ли? - уточнил Зубцов.
- Пиарщики, само собой. Я о другом. У москвичей своя выборная техника. На первый взгляд кажется обычная схема. Закупается главный рейтинг и с полдюжины подставных маленьких. На финише они сбрасываются в пользу главного. И всё. А на деле всё куда тоньше устроено. Есть у них несколько наигранных комбинаций. И по какой они сработают, иногда до середины дистанции не разберешь.
- Что за комбинации?
- Их как минимум с десяток есть. И наигрываются всё новые. Головы у тамошних ребят на плечах, дай Бог всем. С докторскими степенями люди работают. - Гольц смодулировал голосом максимальное уважение. - Например схема «Воздушный бой». Все купленные рейтинги движутся в связке, как бы одной эскадрильей. И поочередно сбивают мелкие рейтинги главного соперника.
- Что значит сбивают? - не понял Иван Степанович.
- Это образно. Просто опускают каждый из них на 1-2 пункта. При коллективном нападении такое почти всегда удается. Часть чужого эектората вообще теряется - люди не приходят голосовать; другая часть перепадает атакующим. Как результат на выборах 7-процентные вспомогательные рейтинги принесут атакованным по 2-3 пункта, а такие же, тем кто атаковал - по 5-6. Чувствуете разницу? - Гольц ласково ощерился. - Вот и выходит, что главные рейтинги сработают одинаково, а на вспомогательных один наберет больше другого процентов на 10.
- Однако же... - только и крякнул Иван Степанович.
- Это еще что! - воодушевился Гольц. - Воздушный бой - схема старая. Отбиться можно. Хуже если «Пелетон».
- Пелетон... - эхом повторил Зубцов.
- Здесь тактика немного схожая с велосипедной гонкой. Отсюда и название. Принцип простой - несколько самых мелких рейтингов вашего соперника всю дистанцию тормозят пелетон, в смысле основную группу кандидатов. Вы-то, конечно, со своим главным конкурентом далеко впереди. Оба, так сказать, в желтых майках лидеров. Но все остальные идут не на 5-7 пунктах как им положено по размеру, а на двух-трех. А перед финишной прямой, эти «тормоза» врассыпную и тут же выстреливает 20-процентный подставной рейтинг вашего соперника... Не понятно?
Он с улыбкой посмотрел на туго задумавшегося Ивана Степановича.
- Сейчас объясню. Если этого с 20 пунктами с самого начала не придерживать, он пройдет по дистанции на своей скорости и на финише с ним будут проблемы. Я ведь уже говорил - большие рейтинги не любят под других ложиться. А так у него за пару-тройку дней до финиша всего-то 2-3 процента. Зато спринтерские возможности, - Гольц воздел руки. - 17-18 пунктов скрытого ресурса! На финишной прямой он как раз успеет 5-7 пунктов добрать и выйдет процентов на 8-9. Хороший размер, но еще без лишних амбиций. То что нужно! Прицепи эти проценты во втором туре - как раз хватит для победы.
Гольц темпераментно хлопнул себя по коленям.
- Эта схема года три как работает. И надежной защиты от нее пока нет... - Он прочистил горло. - А еще есть «Морской бой». Это когда рейтинги строят флотилией в боевом порядке. Так они и движутся по дистанции. В бой вступают один на один. Тут одна фишка есть...
Гольц загадочно заулыбался, но взглянув на поникшего Ивана Степановича передумал рассказывать.
- В общем, какая разница. Что толку перечислять? Москвичи - народ ушлый. И шифруются на все сто. Никогда заранее не узнаешь какую комбинацию в этот раз запустят.
- Значит шансов нет, - сокрушенно подытожил Зубцов.
- Что вы, Иван Степанович! Шанс есть всегда. Это ведь живое дело. Игра! Только необходима новация, местное «ноу-хау». Можно конечно попытаться и ломом...
- Ломом?! - брови Зубцова округлились.
- В смысле напролом, - уточнил Гольц. - Я к тому, что можно по боку все эти московские узоры-петли. В провинции народ простой - его можно и силой взять. Скупить рейтингов выше головы и вперед. Как говорится против лома нет приема...
- А получится? - с надеждой спросил Зубцов.
- Фифти-фифти. В России губернаторов двадцать вот так напролом пробовало. Половине удалось. Мне... то есть магазину, для оборота выгодно, конечно, именно этот вариант вам и продавить. Но у нас с клиентами особые отношения. Потому и воздержусь простую силу советовать. - Гольц мизинцем деликатно почесал кончик носа. - Самое лучшее - озадачить соперника. А вот как - это самое трудное... Думать надо, Иван Степанович.
- Думать, за этим дело не станет, - покивал Зубцов. - Только и вы уж ребята помогайте как можете. Одному мне с москвичами не управиться.
- Это в обязательном порядке, - расплылся Гольц. - Полностью в наших интересах.
- Так ты выходит не под московскими ходишь? - дружелюбно спросил Зубцов.
- Так точно, независимые мы! - смешно выпучив глаза, отрапортовал Гольц. - Незалежные, если по мове. - Лицо его передернулось словно карточная колода и стало серьезным. - Таких как мы, Иван Степанович, на всю Россию раз-два и обчелся, осталось. В Новосибирске есть ребята - себе хозяева, в Иркутске, в Самаре есть. Питер само собой... Пожалуй, и всё. Остальных Москва съела. Монополист конкретный... - голос его в конце жирно капнул желчью. - Они и в Ростове заглубиться пытались. Был у них филиальчик на Крепостном. Цены демпинговые. Клиентов, извиняюсь, как бляди переманивали... Но ничего, свой город мы отстояли.
- Непростой у тебя бизнес, - посочувствовал Зубцов.
- Простых сейчас и не бывает, не мне вам рассказывать.
- Это точно. Зато и спрос на твой товар какой! Пока мы здесь со своей писанной демократией носимся, отбою у тебя не будет.
- Тем и купился, - кивнул Гольц. - Я это дело еще в 89-м просёк. Только одной догадки мало. Тогда ведь и выборов нормальных еще не было. Так, по советской старинке - колокольчик прозвенел, все руки вскинули, что-то там в урны спустили. И порядок, - он сокрушенно махнул рукой. - Не то время было. Так что много чем еще заниматься пришлось... И телевизоры японские из Польши возил. С бахчой возился. Даже матрешками одно время приторговывал. Было две точки...
На Лице Гольца проступили смущенные веснушки.
- А в 93-м понял - время пришло. С тех пор вот на этом месте.
- Во сне?
- Поначалу пару месяцев там, - Гольц кивнул куда-то вверх, - в реалке проработали. И всё. Серьезные люди пришли, не какие-то там братки. И просто так по человечески сказали - меняйте ребята профиль. С этим товаром дело у вас не пойдет. А мы-то чуем - товар ходовой! Тык-мык... Этот ход и нащупали. Весной 94-го было. Тогда в полгода вся такая торговля разом в сон ушла. Как град Китеж, - Гольц белозубо ощерился. - С тех пор здесь. Разве плохо? - он осенил купеческим жестом свое хозяйство.
- И всё время здесь безвылазно? - в голосе Дениса Степановича проступило сочувствие.
- Зачем? - удивился Гольц. - Работа у нас такая. Кто за лотком стоит, кто в шахту спускается. Мы вот во сне работаем. Открываемся в полночь, закрываемся в семь утра. Вредный, конечно, режим. Потом дома днем уже по-настоящему отсыпаться приходится. Но что тут поделаешь. Клиентура ведь именно по ночам спит. Подстраиваемся...
- Постой. Это ж надо, чтоб каждую ночь здесь как штык. Без опозданий там и прогулов. А продавец придет и скажет тебе - торопился, да сон нелегкий занес к бабушке на деревню.
- С этим проблем, как раз, нет. Нужных препаратов сейчас выше головы. Если надо - за час до открытия в магазин приходить будешь.
- Понятно, - кивнул Зубцов и оживился вспомнив другой вопрос. - Давно кстати спросить хотел, а как у вас с женщинами-политиками? Им эти дубинки вроде как ни к чему?
- Был бы спрос, - улыбнулся Гольц. - А уж предложение... Перво-наперво, конечно, накладной бюст. Самое старое средство. Еще в середине ХХ века использовать стали, только женщины на Западе в политику свою тропу протоптали. Потом через американцев пошла мода на электоральный силикон. Из любой, извиняюсь, плоскодонки порнозвезду сделают. Ну а теперь уже чего только нет. Одна только особенность - максимальные рейтинги у женщин 20 пунктов.
- Дискриминация, - понимающе кивнул Зубцов.
- Пожалуй другое что-то, - Гольц почесал переносицу. - Производителям-то всё равно, лишь бы покупали. А спрос есть. И немалый. Только все приспособления размером больше 20 пунктов к женскому организму программно не крепятся. С какой стороны не подбирались, одно и тоже - отторгаются большие размеры и всё!
Гольц развел руками.
- Так что если здесь и дискриминация, то на биологическом уровне. И неизвестно, кто еще в худшем положении. Может женская природа просто брезгует всем этим заниматься.
- А как же Тэтчер или кто там еще? Бабы с такой популярностью попадаются...
- За счет других факторов. Если чем народу крепко угодить, можно проскочить и с нашим малым рейтингом, - Гольц посмотрел на Зубцова и тому вдруг стало стыдно.
- Не тяжело самому по себе бегать? - поспешил он свернуть к началу задушевного разговора.
- Тяжело, - кивнул Гольц. - Но хорошего волка ноги всегда прокормят. Не по мне на цепи сидеть. Даже если заработок гарантированный и вдвое против нынешнего,- он улыбнулся Зубцову. - Так что нам с вами, Иван Степанович, во всем сейчас по пути...
Предвыборная началась как Мировая война. Бои сразу на всех направлениях и без пощады. За каждый сельский поселок. Теледебаты, рекламные плакаты на каждой городской улице, листовками разве что небо над областью не обклеили. Кандидатов набралось 17 человек! Но главных всего двое - Зубцов и Чёлкин. Из остальных 13 подставных (7 от Ивана Степановича и 6 от губернатора), плюс два самовыдвиженца.
К середине кампании определилось, что Чёлкин, как и думали, избрал «Пелетон». Роль 20-процентного спринтера должен был играть его подставной Игнат Кольчугин - бывший шахтер, а ныне мелкий предприниматель с квасным патриотическим привкусом и крепкой плебейской программой. По всему выходило, что должен брать Кольчугин процентов 10-12 (в шахтерских районах за него и до трети могло бы проголосовать), а рейтинг между тем имел всего 2,5-3 пункта.
Только все эти ухищрения были уже ни к чему и чёлкинские шестерки напрасно тормозили пелетон. Впереди к финишу летело не двое безусловных лидеров, как ожидали все местные аналитики, а трое! Третьим по всем опросам, ко всеобщему удивлению был некий Валентин Скамейкин.
Откуда выскочил, и каким образом набрал залпом 18-20 пунктов народной популярности, молодой - 27 лет - университетский преподаватель, понять было невозможно.
То что Скамейкин - протеже Ивана Степановича, чёлкинцы раскусили лишь за неделю до выборов. Шестерки прыснули в стороны, Кольчугин налег на педали. Но финиш-то вот он! Да и ресурс не тот. Такую мощь как у Скамейкина мог дать только максимальный (40-42 пункта) рейтинг. Так оно и было!
На финиш влетели втроем. Впереди, плечом к плечу, Зубцов с Чёлкиным - 32,2 и 31,6%. На полколеса сзади Скамейкин - 29,4%. Кольчугин со своими 4,5% значения уже не имел. Губернаторский штаб был в шоке. Невероятный ход! Хваленный пелетон рассыпался к чертовой матери.
Но главное - загадка-то осталась! Впереди второй тур. Совладать с рейтингом почти равным собственному не удавалось еще никому. Что делать Зубцову? Не убивать же ему теперь Скамейкина, в самом деле?
Чёлкинцы затаились. Борьбу они, конечно, вели с прежним размахом. Но бравурной мелодики начала кампании в ней не было уже и в помине. Остался автоматизм - быковатое глухое упорство рейха 45-го. Хотя временами бодрость возвращалась и к ним - а вдруг первый тур большой блеф, и Зубцов сам теперь не знает, что делать со своим рукотворным электоральным чудовищем?
Но за три дня до второго тура Скамейкин по всем трем местным телеканалам известил о воссоединении с Зубцовым... Чёлкин был повержен.
Как удалось? Что за фокус изобразился в Ростове? Какой бешеной силой - волшебным словом, заговором, хитрым финтом... - удалось Зубцову переломить крутой норов рейтинга равного его собственному, осталось загадкой для всех российских политехнологов. И тайна эта дорогого стоила. Ничто так не берег Иван Степанович, как секрет своей победы.
А подступались к нему с расспросами люди самые серьезные. Даже президент, принимая новоявленного губернатора, спросил с обтекаемой доверительностью:
- Говорят вы у себя в области новые формы нашли? Может поделитесь опытом?
Глядя в светлые, с добродушной волчинкой глаза президента, Зубцов ответил, что рад бы, да нечем особым ему делиться. Всё российскому президенту известно. Куда уж тут скромному провинциалу соваться со своими советами.
- Вам виднее, - ответил президент и зрачки его как-то сразу погасли. Или это Ивану Степановичу показалось?
К середине кампании определилось, что Чёлкин, как и думали, избрал «Пелетон». Роль 20-процентного спринтера должен был играть его подставной Игнат Кольчугин - бывший шахтер, а ныне мелкий предприниматель с квасным патриотическим привкусом и крепкой плебейской программой. По всему выходило, что должен брать Кольчугин процентов 10-12 (в шахтерских районах за него и до трети могло бы проголосовать), а рейтинг между тем имел всего 2,5-3 пункта.
Только все эти ухищрения были уже ни к чему и чёлкинские шестерки напрасно тормозили пелетон. Впереди к финишу летело не двое безусловных лидеров, как ожидали все местные аналитики, а трое! Третьим по всем опросам, ко всеобщему удивлению был некий Валентин Скамейкин.
Откуда выскочил, и каким образом набрал залпом 18-20 пунктов народной популярности, молодой - 27 лет - университетский преподаватель, понять было невозможно.
То что Скамейкин - протеже Ивана Степановича, чёлкинцы раскусили лишь за неделю до выборов. Шестерки прыснули в стороны, Кольчугин налег на педали. Но финиш-то вот он! Да и ресурс не тот. Такую мощь как у Скамейкина мог дать только максимальный (40-42 пункта) рейтинг. Так оно и было!
На финиш влетели втроем. Впереди, плечом к плечу, Зубцов с Чёлкиным - 32,2 и 31,6%. На полколеса сзади Скамейкин - 29,4%. Кольчугин со своими 4,5% значения уже не имел. Губернаторский штаб был в шоке. Невероятный ход! Хваленный пелетон рассыпался к чертовой матери.
Но главное - загадка-то осталась! Впереди второй тур. Совладать с рейтингом почти равным собственному не удавалось еще никому. Что делать Зубцову? Не убивать же ему теперь Скамейкина, в самом деле?
Чёлкинцы затаились. Борьбу они, конечно, вели с прежним размахом. Но бравурной мелодики начала кампании в ней не было уже и в помине. Остался автоматизм - быковатое глухое упорство рейха 45-го. Хотя временами бодрость возвращалась и к ним - а вдруг первый тур большой блеф, и Зубцов сам теперь не знает, что делать со своим рукотворным электоральным чудовищем?
Но за три дня до второго тура Скамейкин по всем трем местным телеканалам известил о воссоединении с Зубцовым... Чёлкин был повержен.
Как удалось? Что за фокус изобразился в Ростове? Какой бешеной силой - волшебным словом, заговором, хитрым финтом... - удалось Зубцову переломить крутой норов рейтинга равного его собственному, осталось загадкой для всех российских политехнологов. И тайна эта дорогого стоила. Ничто так не берег Иван Степанович, как секрет своей победы.
А подступались к нему с расспросами люди самые серьезные. Даже президент, принимая новоявленного губернатора, спросил с обтекаемой доверительностью:
- Говорят вы у себя в области новые формы нашли? Может поделитесь опытом?
Глядя в светлые, с добродушной волчинкой глаза президента, Зубцов ответил, что рад бы, да нечем особым ему делиться. Всё российскому президенту известно. Куда уж тут скромному провинциалу соваться со своими советами.
- Вам виднее, - ответил президент и зрачки его как-то сразу погасли. Или это Ивану Степановичу показалось?
Какие широты раскрылись Зубцову из губернаторского кресла - отдельный рассказ. А если в двух словах - то во всем он старался придерживаться одной главной линии - не забывать о себе и при этом стараться, чтобы области хорошо было. В таких заботах первый губернаторский срок прошел мигом - Иван Степанович и не заметил, как три с половиной года пролетело. Месяц-другой, и к новой предвыборной готовиться надо. Впрочем, на этот раз Зубцов уже никого в области не боялся. Победная колея была проторена на многие годы вперед.
Но в первых числах сентября 2003 г. Иван Степанович проснулся так рано, что последние звезды еще висели в оконной раме - исключительный для него случай! Проснулся и сразу понял - больше уже не заснет. Сердце тихо кувыркалось в глубине, и уперев в потолок немигающий взгляд, Зубцов начал вспоминать детали своего последнего сна.
Но в первых числах сентября 2003 г. Иван Степанович проснулся так рано, что последние звезды еще висели в оконной раме - исключительный для него случай! Проснулся и сразу понял - больше уже не заснет. Сердце тихо кувыркалось в глубине, и уперев в потолок немигающий взгляд, Зубцов начал вспоминать детали своего последнего сна.
Приснился ему прием президентом российской политической элиты в Колонном зале. Депутаты, министры, губернаторы. Народу порядочно. Повода Иван Степанович не помнил, но дело обычное - в год два-три таких мероприятия, человек на 400-500, случалось обязательно.
Общался Иван Степанович с нужными людьми, решал по случаю кое-какие вопросы, знакомым кивал. А в какой-то момент почувствовал неуловимое неудобство. Желудок? Нет, как будто. Печень? Нет... Так может простата? Да нет же! Не в его здоровье дело. Что-то в самом этом званном обществе было неправильным, скорее даже неприличным - чувствовал Зубцов. Однако понять причину не мог. Тут и пронеслась по залу летучей скороговоркой: «Идет... идет... Сам пожаловал...»
Беспорядочное общество вмиг подтянулось и затвердело, словно мазут превратился в большой, по размеру зала, кусок антрацита. В сердцевине антрацита сразу обозначился проход, по которому и ступал теперь маленький плечистый человечек. Продвигался он неторопливо, время от времени добродушно кивая по сторонам знакомым, перекидываясь с одним-другим парой словечек.
Иван Степанович это всё хорошо видел, потому что трещина прохода как раз пролегла рядом с ним - он оказался в одной из его стенок. Президент приближался и выглядывая на него со своего места Зубцова вдруг осенило - президент в черном спортивном трико!
И не только он. Все! Все! Обе шеренги, образующие проход, действительно были в обтягивающей черной материи. Так вот что не давала ему покоя! Иван Степанович посмотрел на свои ноги. Тоже самое! Но это были не обычные советские трико, бугрившиеся на коленях со второго надевания. Ноги всех присутствующих, обтягивали плотные лосины вроде тех, что носили герои Отечественной 12-го года, только были они официального черного цвета.
Присмотревшись, Иван Степанович удивился снова - на этот раз величине гульфиков. Все кого он мог наблюдать, казалось что-то подложили к своим причинным местам, из-за чего имели вид вызывающий до неприличия. Зубцов опустил глаза и убедился, что и его гульфик немногим не дотягивал до колена.
Он в недоумении поднял взгляд на уже близкую фигуру президента и здесь его осенило повторно - ну, конечно! - это же прием по случаю дня Общероссийского Рейтинга, ставшего в последние годы главным государственным праздником, наряду с днями Конституции и Независимости. Как же он, государственный человек, мог такое запамятовать!
В этот день все когда-либо имевшие рейтинги, могли надевать их, как фронтовики старые боевые ордена. Некоторые носили свои современные, но не возбранялось одевать и рейтинги из былых кампаний. Понятно, что большинство предпочитало свои максимальные экземпляры. Оттого-то гульфики присутствующих (за исключением ряда министерских назначенцев) и достигали таких размеров.
Между тем президент был уже рядом. Чиркнув наметанным глазом по его лосинам Иван Степанович подумал: «60-65 пунктов. И как ему удается?..» А дальше случилось совсем неожиданное. Оказавшись против Зубцова, президент укоротил шаг, дружелюбно кивнул ему и спросил: «Что Иван Степанович, помарафонить не собираетесь? Рейтингами поупираться. Я сильных соперников люблю...» И разве что не подмигнув окаменевшему губернатору, двинулся дальше.
Минутой спустя президент, прошив строй гостей, исчез из зала и все разом сдвинулись с места.. Кажется один Зубцов остался стоять столпом, пока и его не повела в сторону живая волна...
Общался Иван Степанович с нужными людьми, решал по случаю кое-какие вопросы, знакомым кивал. А в какой-то момент почувствовал неуловимое неудобство. Желудок? Нет, как будто. Печень? Нет... Так может простата? Да нет же! Не в его здоровье дело. Что-то в самом этом званном обществе было неправильным, скорее даже неприличным - чувствовал Зубцов. Однако понять причину не мог. Тут и пронеслась по залу летучей скороговоркой: «Идет... идет... Сам пожаловал...»
Беспорядочное общество вмиг подтянулось и затвердело, словно мазут превратился в большой, по размеру зала, кусок антрацита. В сердцевине антрацита сразу обозначился проход, по которому и ступал теперь маленький плечистый человечек. Продвигался он неторопливо, время от времени добродушно кивая по сторонам знакомым, перекидываясь с одним-другим парой словечек.
Иван Степанович это всё хорошо видел, потому что трещина прохода как раз пролегла рядом с ним - он оказался в одной из его стенок. Президент приближался и выглядывая на него со своего места Зубцова вдруг осенило - президент в черном спортивном трико!
И не только он. Все! Все! Обе шеренги, образующие проход, действительно были в обтягивающей черной материи. Так вот что не давала ему покоя! Иван Степанович посмотрел на свои ноги. Тоже самое! Но это были не обычные советские трико, бугрившиеся на коленях со второго надевания. Ноги всех присутствующих, обтягивали плотные лосины вроде тех, что носили герои Отечественной 12-го года, только были они официального черного цвета.
Присмотревшись, Иван Степанович удивился снова - на этот раз величине гульфиков. Все кого он мог наблюдать, казалось что-то подложили к своим причинным местам, из-за чего имели вид вызывающий до неприличия. Зубцов опустил глаза и убедился, что и его гульфик немногим не дотягивал до колена.
Он в недоумении поднял взгляд на уже близкую фигуру президента и здесь его осенило повторно - ну, конечно! - это же прием по случаю дня Общероссийского Рейтинга, ставшего в последние годы главным государственным праздником, наряду с днями Конституции и Независимости. Как же он, государственный человек, мог такое запамятовать!
В этот день все когда-либо имевшие рейтинги, могли надевать их, как фронтовики старые боевые ордена. Некоторые носили свои современные, но не возбранялось одевать и рейтинги из былых кампаний. Понятно, что большинство предпочитало свои максимальные экземпляры. Оттого-то гульфики присутствующих (за исключением ряда министерских назначенцев) и достигали таких размеров.
Между тем президент был уже рядом. Чиркнув наметанным глазом по его лосинам Иван Степанович подумал: «60-65 пунктов. И как ему удается?..» А дальше случилось совсем неожиданное. Оказавшись против Зубцова, президент укоротил шаг, дружелюбно кивнул ему и спросил: «Что Иван Степанович, помарафонить не собираетесь? Рейтингами поупираться. Я сильных соперников люблю...» И разве что не подмигнув окаменевшему губернатору, двинулся дальше.
Минутой спустя президент, прошив строй гостей, исчез из зала и все разом сдвинулись с места.. Кажется один Зубцов остался стоять столпом, пока и его не повела в сторону живая волна...
И вот теперь глядя в голубой рассветный потолок Иван Степанович гадал, чтобы этот сон значил? А слова президента? Предложение? Намек высших сил, что путь открыт, надо только дерзнуть. Уж по крайней мере купить этот лотерейный билетик, а там что будет!
Или наоборот - злонамеренный происк? Чей? Да хоть того же опального Чёлкина. Мало ли чей! Не хватает что ли завистников и прочих черных радетелей! Очень даже может быть... Сколько народа спит и видит, как бы выманить его из уютной областной норы на это ристалище, выставить против президентской рати и посмотреть, много ли мокрого места от Зубцова останется?
А с другой стороны, он-то и в губернаторах, по русским меркам, без году неделя. И сразу на президентский пост замахиваться, это как? Стране считай совсем неизвестен. Партии своей нет, громких дел тоже. Из стакана никому в лицо не плескал (а и плескал бы, народ этим уже не купишь), шумных демаршей не устраивал, даже людей зимой не сильно морозил (это же известно - лучше уж дурная слава, чем вообще никакой).
«Прямо не сон, а еж под кожу...» - тяжело ворочался в кровати Иван Степанович. А деньги! Сколько средств на такое дело двигать надо... Ну деньги-то, предположим, найдутся. Сам не бедный. И товарищи... Если, конечно, увидят, что есть под кого подкладывать...
Вот то-то и оно. Против президента идти! Это ж какие рейтинги закупать нужно. Таких в нашем магазине, конечно, не достанешь. В столицу ехать надо. К москвичам на поклон. А там всё схвачено - трехпроцентный стручок без кремлевской ксивы небось не купишь. А надо брать максимальный! И не один - минимум пару...»
На сердце потеплело. Единственный его сильный козырь - вот этот невиданный доселе прием с двумя максимальными рейтингами. Без него и задумываться над президенством не стоило. Но хватит ли одного пусть и крупного (а главное, неизвестного пока никому) козыря - это вопрос. Очень большой вопрос. Такие вопросы - как правило, без ответа. В смысле, жизнь ответит, если, конечно, рискнешь.
Опять-таки, прием, спору нет, эксклюзивный. Но год-второй-третий - и раскусят его, обязательно раскусят! Тысяча человек сейчас над разгадкой день и ночь бьется. И не с улицы ребята - профессионалы со всей России, Чтобы они, да не нащупали верной ниточки? И тогда всё - губернаторство уже вечный потолок (это в лучшем случае). Если шанс на большее есть, то только сейчас, в эти самые выборы...
Так и гонял Иван Степанович из пустого в порожнее одни и те же мысли. «Сходить в магазин» - единственное окончательное решение, принятое им в то утро. Заодно и само собой проверится - так ли уж необходимо для него участие в этих выборах. Еще в самой первой встрече Гольц ему заметил: «ну а к нам вы всегда попадёте, если, конечно, настоящая нужда в том обнаружится».
С магазином, однако, тоже вышло как-то неразборчиво. Если в прошлые разы Зубцов оказывался в нем почти сразу, как желал того, то теперь прошла неделя, затем вторая, месяц прошел. И ничего. «Отыскался» магазин только в конце октября, когда Иван Степанович с облегчением совсем уже было уверился, что идти против президента - плохая идея.
В один из рабочих дней, отлучившись из кабинета по нужде, он вместо туалетной комнаты уткнулся вдруг в знакомые ступени. Первой мыслью было: «бежать...» Но тут же сообразил - сон! Куда бежать? И вторая мысль была столь же короткой: «Судьба...» Иван Степанович толкнул стеклянную дверь...
Или наоборот - злонамеренный происк? Чей? Да хоть того же опального Чёлкина. Мало ли чей! Не хватает что ли завистников и прочих черных радетелей! Очень даже может быть... Сколько народа спит и видит, как бы выманить его из уютной областной норы на это ристалище, выставить против президентской рати и посмотреть, много ли мокрого места от Зубцова останется?
А с другой стороны, он-то и в губернаторах, по русским меркам, без году неделя. И сразу на президентский пост замахиваться, это как? Стране считай совсем неизвестен. Партии своей нет, громких дел тоже. Из стакана никому в лицо не плескал (а и плескал бы, народ этим уже не купишь), шумных демаршей не устраивал, даже людей зимой не сильно морозил (это же известно - лучше уж дурная слава, чем вообще никакой).
«Прямо не сон, а еж под кожу...» - тяжело ворочался в кровати Иван Степанович. А деньги! Сколько средств на такое дело двигать надо... Ну деньги-то, предположим, найдутся. Сам не бедный. И товарищи... Если, конечно, увидят, что есть под кого подкладывать...
Вот то-то и оно. Против президента идти! Это ж какие рейтинги закупать нужно. Таких в нашем магазине, конечно, не достанешь. В столицу ехать надо. К москвичам на поклон. А там всё схвачено - трехпроцентный стручок без кремлевской ксивы небось не купишь. А надо брать максимальный! И не один - минимум пару...»
На сердце потеплело. Единственный его сильный козырь - вот этот невиданный доселе прием с двумя максимальными рейтингами. Без него и задумываться над президенством не стоило. Но хватит ли одного пусть и крупного (а главное, неизвестного пока никому) козыря - это вопрос. Очень большой вопрос. Такие вопросы - как правило, без ответа. В смысле, жизнь ответит, если, конечно, рискнешь.
Опять-таки, прием, спору нет, эксклюзивный. Но год-второй-третий - и раскусят его, обязательно раскусят! Тысяча человек сейчас над разгадкой день и ночь бьется. И не с улицы ребята - профессионалы со всей России, Чтобы они, да не нащупали верной ниточки? И тогда всё - губернаторство уже вечный потолок (это в лучшем случае). Если шанс на большее есть, то только сейчас, в эти самые выборы...
Так и гонял Иван Степанович из пустого в порожнее одни и те же мысли. «Сходить в магазин» - единственное окончательное решение, принятое им в то утро. Заодно и само собой проверится - так ли уж необходимо для него участие в этих выборах. Еще в самой первой встрече Гольц ему заметил: «ну а к нам вы всегда попадёте, если, конечно, настоящая нужда в том обнаружится».
С магазином, однако, тоже вышло как-то неразборчиво. Если в прошлые разы Зубцов оказывался в нем почти сразу, как желал того, то теперь прошла неделя, затем вторая, месяц прошел. И ничего. «Отыскался» магазин только в конце октября, когда Иван Степанович с облегчением совсем уже было уверился, что идти против президента - плохая идея.
В один из рабочих дней, отлучившись из кабинета по нужде, он вместо туалетной комнаты уткнулся вдруг в знакомые ступени. Первой мыслью было: «бежать...» Но тут же сообразил - сон! Куда бежать? И вторая мысль была столь же короткой: «Судьба...» Иван Степанович толкнул стеклянную дверь...
- Для такого дела наше оружие не подходит, - Гольц виновато улыбнулся. - Провинция... Только три модели федерального уровня. Да и то, одна исключительно для выборов в Думу. Вторая - французская, комплексного действия. Годится в принципе и для президентской кампании. Но по думским выборам у нее 25 пунктов гарантии, а по президентским всего 12, - Гольц сдвинулся к другой витрине. - Остается только израильский рейтинг. Ничего, крепкий малый - 30 пунктов. Только по сравнению с президентской армадой это так - хлопушка-пуколка... - Гольц развел руками. - Без Москвы не обойтись...
- В том-то и дело, - угрюмо кивнул Иван Степанович. - А Москва сам знаешь... У меня вообще к их системе подходов нет. Они ведь тоже во сне работают?
- Конечно, - кивнул Гольц. - Таким добром в жизни не поторгуешь... Нет, без Москвы вам никак... Можно было бы Питер прощупать. Но это ж президентская вотчина. Тамошние структуры все на него зациклены. Тяжело...- он похрустел пальцами. - А с другой стороны, такой случай! Первый раз провинция что-то свое смастерила. Хоть патент бери...
- Может Запад, - осторожно спросил Иван Степанович. - Европа, Америка... Эти ж рейтинги - все как один оттуда.
- В том-то и дело - модели их, а программирование только наше, российское. Плюс своя же доводка системного контура. Пробовали использовать их рейтинги напрямую - голый номер. Берут десятую долю от гарантированного размера. Россия! Специфика - не дай Бог!.. - на лице Гольца одновременно выступили страдание и восхищенье. - Вот и приходится дооформлять на месте. А вся производственная база, конечно, в Москве. Ну может сейчас пару центров в Питере появилось - под президента.
- Значит забудем? - Иван Степанович кажется даже почувствовал облегчение.
- Легче всего, - согласился Гольц.
Они помолчали. Первым не выдержал Гольц.
- И все-таки чудо-шанс, - он сокрушенно мотнул головой. - Другого такого полвека еще не дождешься. С вашим козырем, если правильно поупираться - второй тур с гарантией.
- Второй тур? - поднял голову Иван Степанович.
- Ну подумайте сами, кто пойдет на выборы? Я о серьезных претендентах, конечно. Президент само собой. Кто еще? Два лысых, три кудрявых. В сумме пять, - Гольц вскинул растопыренную пятерню.
- Кто лысые, мне понятно. А кудрявые, это... Зубцов наморщил лоб.
- Явлинский, - подсказал Гольц. - Нем...
- Понял, - рассмеялся Иван Степанович.
- Так вот, - Гольц пошелестел сухими пальцами. - Лысые, конечно, посолидней. Особенно один. Но выше своих 20 пунктов и он ни за что не прыгнет. А другой может вообще не захочет с престольной слазить. Кудрявые же... Вот как вы думаете?
- Кто их знает, - пожал плечами Зубцов. - Пять процентов, может семь...
- И весь расклад, - подытожил Гольц. - Один 50-60, другой 20 и трое по шесть. А вмешайся кто свежий-хороший - сразу другая диспозиция! Помаленьку от каждого - смотришь, уже второй. С вашим-то козырем определенно всё так и получится.
- И?.. - затаился Зубцов.
- Что в этом случае выйдет? Отщипнете от всех одинаково, а больше всего открошится от президента. Понимаете?... Нет?! - Гольц округлил брови. - Может статься, что в итоге у него пятидесяти пунктов и не наберется. Значит второй тур... А что там будет, уже никто не скажет.
- Второй тур... - морщился от тяжелой мысли Иван Степанович. - Но только где я нужные рейтинги достану? В этом же вся загвоздка! Ты же говоришь нет вариантов.
- Есть! Есть вариант! - в Гольце пробило что-то вдохновенное. - Непростой, это да. Но волков бояться... О чем я сейчас подумал. Московская сборка - спору нет, хорошо. Но не в одной столице умельцы народные работают! На полноформатный производственный центр мы в Ростове не потянем, конечно. А вот пророботать под ваш заказ пару-тройку нужных рейтингов - это нашим Левшам по плечу. И большого оборудования не нужно. Сделаем всё в ручном режиме...
Гольц на миг запнулся, что-то вспомнив.
- Единственная проблема - везти придется мимо таможни. Там всё центром схвачено, а без шороху два-три максимальных рейтинга на сторону не уведешь. - Он вздохнул. - И еще Интерпол. Вся международная торговля рейтингами у них под колпаком. Следят круче чем за ядерным оружием. Понятное дело. Представляете солидный рейтинг в руках какого-нибудь латиноса-наркобарона, натурализованного в США! Его же потом из сената всей федеральной силой выковыривать придется! А ведь есть варианты куда круче. Тот же Бен Ладен...
Гольц махнул рукой.
- Отклонились мы. Я о том, что у наших с Интерполом смычка железная. К тому же еще какая-то Глобальная служба слежения по этому делу имеется, только я не в курсе. Они никогда в Россию не совались... Так что рейтинги нам придется брать не на самих фирмах, а, скажем так, с проходной. А это, - Гольц поморщился, - сами понимаете...
- Куклу подсунут?
- Ну до этого дело не доходит. А вот паленые могут быть. В сертификате указано 40 пунктов, а ресурса реально на 20-25. Плюс сразу проблемы с программированием.
- Не нравится мне этот вариант, - нахмурился Иван Степанович. Мысли его пошли обратным курсом. Действительно, зачем ему, солидному человеку, словно дешевому контрабандисту переть из-за кордона невесть что, ловить журавля в небе, когда в руках уже есть точно такой же, пускай и поменьше - областного масштаба.
- Нет, Глебчик, - Зубцов махнул рукой. - Не стоит овчинка таких напрягов. Не будем и завязываться.
- Вам решать, - сразу померк Гольц. - Только эта овчинка - вся Россия. Большей добычи для местного политика в природе не существует.
- Слушай, - увел в сторону Иван Степанович, закрывая неприятную тему. - Как же это получается. Скажем кудрявые, ведь они все как один купят максимальные рейтинги. Так?
- Конечно.
- А вместо сорока каждый возьмет по 5-7 пунктов.
- Это же федеральный уровень, Иван Степанович! Оттого и перепад такой. Как до дела дойдет, такая мясорубка начнется - вы и не представляете! Сороковой размер здесь просто средство существования. Это как в салун при разборке без кольта войти. В порошок на входе развеят!
- А как же президент? 60 пунктов днем и ночью...
- Президент! У него же помимо максимального рейтинга еще целый арсенал. Что там одна наша сороковая пушка, когда в кустах целая батарея припрятана - телевидение с печатью! А административный ресурс - это же ядерная боеголовка!
- И ты мне с таким ковбоем связываться предлагал, - с горькой укоризной крякнул Зубцов.
- И сейчас не отказываюсь! - Гольц даже подпрыгнул на месте. - Ковбой, конечно, терминатор. Только и он этого фокуса с двойным максимальным не знает. Иван Степанович! - это ж обычный вестерн - экшн и еще раз экшн! Впрыгнул в окно, дуплетом в грудь главному и всё! Остальные сами по стенкам размажутся. Только человек заводной нужен. Я всегда думал, вы из таких...
- Скажешь тоже, - обиделся Зубцов. - Стану я в окна прыгать... Заводной... Ладно, Глеб, спасибо за разговор. В калашный ряд пусть другие суются. А я внешность поберегу, - прихватив медвежьей рукой Гольца за плечи, Денис Степанович слегка дернул его от пола, подумав, что тяжеловат для сна хозяин магазина.
С тем и вышел.
А через месяц стоял на том же пороге. Всё на свете кажется знал Иван Степанович. А себя, как выяснилось, нет. Трепетал где-то в груди, на самой глубине, неугомонный живчик. Видно пращур, сибирский казак-первопроходец, из своего тридцатого колена щекотал Зубцова, не давал покоя. За месяц совсем извел потомка. И вот, в который раз за последние годы, он стоял на этих ступеньках.
Толкнув стеклянную дверь и оказавшись внутри, Иван Степанович с лихим отчаянием бросил продавцам и высунувшейся из кабинета голове Гольца:
- Ну что ребята, поехали!..
- В том-то и дело, - угрюмо кивнул Иван Степанович. - А Москва сам знаешь... У меня вообще к их системе подходов нет. Они ведь тоже во сне работают?
- Конечно, - кивнул Гольц. - Таким добром в жизни не поторгуешь... Нет, без Москвы вам никак... Можно было бы Питер прощупать. Но это ж президентская вотчина. Тамошние структуры все на него зациклены. Тяжело...- он похрустел пальцами. - А с другой стороны, такой случай! Первый раз провинция что-то свое смастерила. Хоть патент бери...
- Может Запад, - осторожно спросил Иван Степанович. - Европа, Америка... Эти ж рейтинги - все как один оттуда.
- В том-то и дело - модели их, а программирование только наше, российское. Плюс своя же доводка системного контура. Пробовали использовать их рейтинги напрямую - голый номер. Берут десятую долю от гарантированного размера. Россия! Специфика - не дай Бог!.. - на лице Гольца одновременно выступили страдание и восхищенье. - Вот и приходится дооформлять на месте. А вся производственная база, конечно, в Москве. Ну может сейчас пару центров в Питере появилось - под президента.
- Значит забудем? - Иван Степанович кажется даже почувствовал облегчение.
- Легче всего, - согласился Гольц.
Они помолчали. Первым не выдержал Гольц.
- И все-таки чудо-шанс, - он сокрушенно мотнул головой. - Другого такого полвека еще не дождешься. С вашим козырем, если правильно поупираться - второй тур с гарантией.
- Второй тур? - поднял голову Иван Степанович.
- Ну подумайте сами, кто пойдет на выборы? Я о серьезных претендентах, конечно. Президент само собой. Кто еще? Два лысых, три кудрявых. В сумме пять, - Гольц вскинул растопыренную пятерню.
- Кто лысые, мне понятно. А кудрявые, это... Зубцов наморщил лоб.
- Явлинский, - подсказал Гольц. - Нем...
- Понял, - рассмеялся Иван Степанович.
- Так вот, - Гольц пошелестел сухими пальцами. - Лысые, конечно, посолидней. Особенно один. Но выше своих 20 пунктов и он ни за что не прыгнет. А другой может вообще не захочет с престольной слазить. Кудрявые же... Вот как вы думаете?
- Кто их знает, - пожал плечами Зубцов. - Пять процентов, может семь...
- И весь расклад, - подытожил Гольц. - Один 50-60, другой 20 и трое по шесть. А вмешайся кто свежий-хороший - сразу другая диспозиция! Помаленьку от каждого - смотришь, уже второй. С вашим-то козырем определенно всё так и получится.
- И?.. - затаился Зубцов.
- Что в этом случае выйдет? Отщипнете от всех одинаково, а больше всего открошится от президента. Понимаете?... Нет?! - Гольц округлил брови. - Может статься, что в итоге у него пятидесяти пунктов и не наберется. Значит второй тур... А что там будет, уже никто не скажет.
- Второй тур... - морщился от тяжелой мысли Иван Степанович. - Но только где я нужные рейтинги достану? В этом же вся загвоздка! Ты же говоришь нет вариантов.
- Есть! Есть вариант! - в Гольце пробило что-то вдохновенное. - Непростой, это да. Но волков бояться... О чем я сейчас подумал. Московская сборка - спору нет, хорошо. Но не в одной столице умельцы народные работают! На полноформатный производственный центр мы в Ростове не потянем, конечно. А вот пророботать под ваш заказ пару-тройку нужных рейтингов - это нашим Левшам по плечу. И большого оборудования не нужно. Сделаем всё в ручном режиме...
Гольц на миг запнулся, что-то вспомнив.
- Единственная проблема - везти придется мимо таможни. Там всё центром схвачено, а без шороху два-три максимальных рейтинга на сторону не уведешь. - Он вздохнул. - И еще Интерпол. Вся международная торговля рейтингами у них под колпаком. Следят круче чем за ядерным оружием. Понятное дело. Представляете солидный рейтинг в руках какого-нибудь латиноса-наркобарона, натурализованного в США! Его же потом из сената всей федеральной силой выковыривать придется! А ведь есть варианты куда круче. Тот же Бен Ладен...
Гольц махнул рукой.
- Отклонились мы. Я о том, что у наших с Интерполом смычка железная. К тому же еще какая-то Глобальная служба слежения по этому делу имеется, только я не в курсе. Они никогда в Россию не совались... Так что рейтинги нам придется брать не на самих фирмах, а, скажем так, с проходной. А это, - Гольц поморщился, - сами понимаете...
- Куклу подсунут?
- Ну до этого дело не доходит. А вот паленые могут быть. В сертификате указано 40 пунктов, а ресурса реально на 20-25. Плюс сразу проблемы с программированием.
- Не нравится мне этот вариант, - нахмурился Иван Степанович. Мысли его пошли обратным курсом. Действительно, зачем ему, солидному человеку, словно дешевому контрабандисту переть из-за кордона невесть что, ловить журавля в небе, когда в руках уже есть точно такой же, пускай и поменьше - областного масштаба.
- Нет, Глебчик, - Зубцов махнул рукой. - Не стоит овчинка таких напрягов. Не будем и завязываться.
- Вам решать, - сразу померк Гольц. - Только эта овчинка - вся Россия. Большей добычи для местного политика в природе не существует.
- Слушай, - увел в сторону Иван Степанович, закрывая неприятную тему. - Как же это получается. Скажем кудрявые, ведь они все как один купят максимальные рейтинги. Так?
- Конечно.
- А вместо сорока каждый возьмет по 5-7 пунктов.
- Это же федеральный уровень, Иван Степанович! Оттого и перепад такой. Как до дела дойдет, такая мясорубка начнется - вы и не представляете! Сороковой размер здесь просто средство существования. Это как в салун при разборке без кольта войти. В порошок на входе развеят!
- А как же президент? 60 пунктов днем и ночью...
- Президент! У него же помимо максимального рейтинга еще целый арсенал. Что там одна наша сороковая пушка, когда в кустах целая батарея припрятана - телевидение с печатью! А административный ресурс - это же ядерная боеголовка!
- И ты мне с таким ковбоем связываться предлагал, - с горькой укоризной крякнул Зубцов.
- И сейчас не отказываюсь! - Гольц даже подпрыгнул на месте. - Ковбой, конечно, терминатор. Только и он этого фокуса с двойным максимальным не знает. Иван Степанович! - это ж обычный вестерн - экшн и еще раз экшн! Впрыгнул в окно, дуплетом в грудь главному и всё! Остальные сами по стенкам размажутся. Только человек заводной нужен. Я всегда думал, вы из таких...
- Скажешь тоже, - обиделся Зубцов. - Стану я в окна прыгать... Заводной... Ладно, Глеб, спасибо за разговор. В калашный ряд пусть другие суются. А я внешность поберегу, - прихватив медвежьей рукой Гольца за плечи, Денис Степанович слегка дернул его от пола, подумав, что тяжеловат для сна хозяин магазина.
С тем и вышел.
А через месяц стоял на том же пороге. Всё на свете кажется знал Иван Степанович. А себя, как выяснилось, нет. Трепетал где-то в груди, на самой глубине, неугомонный живчик. Видно пращур, сибирский казак-первопроходец, из своего тридцатого колена щекотал Зубцова, не давал покоя. За месяц совсем извел потомка. И вот, в который раз за последние годы, он стоял на этих ступеньках.
Толкнув стеклянную дверь и оказавшись внутри, Иван Степанович с лихим отчаянием бросил продавцам и высунувшейся из кабинета голове Гольца:
- Ну что ребята, поехали!..
Зубцова зарегистрировали седьмым - последним из кандидатов. Кампания подобралась самая странная. После разгромных выборов в государственную Думу ни лысых, ни кудрявых среди кандидатов в президенты не оказалось вообще.
- Это ж надо! Из пяти верных претендентов - ни одного! Вот тебе и выборы! - восклицал Гольц. - Кудрявые ладно. Сами знают, что пешки. Но кто бы подумал, что лысый вместо себя фермера выставит! Страна-рулетка! - Восхищенно щелкал пальцами-кастаньетами. - Ну да это только в нашу пользу. С такими клоунами второе место нам обеспечено. Разве что президента чуть посильней пощипать придется. Надо ведь второго тура добиваться.
За этой бравадой, однако, задача стояла - серьезней некуда. Прежде всего следовало приспособить к новым условиям свой секрет...
Этот секрет и верно был находкой исключительной. Изобрел его белобрысый очкастый человечек - Андрей Ковальчук.
- Вот он красавец! Второго такого Левши в Ростове, а может на всем Юге России нет, - представил его при знакомстве Гольц. Произошло это за месяц до губернаторских выборов, в апофеозе борьбы с Чёлкиным.
«Левша» как и положено внешне не впечатлял. «Ну и что этот сморчок против московских сможет выдумать...» - подумал тогда с тоскою Иван Степанович. А обернулось всё, как уже известно, наилучшим образом.
Если мозги большинства российских (и не только) политтехнологов были повернуты на поиск способов укрощения амбициозного рейтинга, Ковальчук с этим своенравием и связываться не стал. Сразу понял - гиблое дело. И несколько лет искал другое - как на одного кандидата нацепить сразу два рейтинга, и желательно оба максимальных. Но так, конечно, чтобы выглядели они как один общий.
Ничего из этой задумки не вышло, только даром время потратил. Впрочем принципиальная возможность прочного крепления двух рейтингов к одному человеку все же была получена. Но вот сделать их единым целым в глазах электората и всяких изберкомов - ни в какую, сколько Ковальчук не бился.
- Это же наш «перпетум мобиле», - усмехались на одной дружеской вечеринке залетные столичные профи. - Как локоть укусить...
Они, однако, не знали, что Ковальчук на этом пути экспериментировал не с гибкостью шеи, а монтировал вставную челюсть, которой при желании можно укусить любое место. Но не вышло...
Пробило его года через полтора. Однажды возвращаясь с работы в автобусе, он между прочего подумал: «Не хотят два рейтинга быть одним целым - и не надо. Главное-то - висят они на одном человеке. Этого же достичь удалось! Значит следует обеспечить видимость их раздельного существования. Будто они принадлежат двум разным кандидатам...»
Подумал и перешел к другим мыслям. То что это новое направление, до него дошло лишь на другой день И всё пошло по новому кругу. Здесь удача Андрея и настигла. Однако проверял он свое изобретение только на местных выборах. Других возможностей не было, пока не подоспела зубцовская оказия. Теперь Ковальчуку оставалось только подработать программный контур для нового, уже серьезного уровня.
На областных выборах против Чёлкина заветное ноу-хау как раз и опробовали. И с каким успехом! Ни одна живая душа не догадалась, что Скамейкин - обычный манекен. Нет, человек он, конечно, был настоящий. Давление 120 на 80, пульс - 67 ударов в минуту и всё прочее. А вот в политическом смысле - манекен. Потому что без рейтинга! Последний на самом деле программно крепился к Ивану Степановичу. Стало быть и никаких проблем, когда пришла пора Скамейкину электорат в общий котел сливать. Рейтингу это было даже в удовольствие.
- Это ж надо! Из пяти верных претендентов - ни одного! Вот тебе и выборы! - восклицал Гольц. - Кудрявые ладно. Сами знают, что пешки. Но кто бы подумал, что лысый вместо себя фермера выставит! Страна-рулетка! - Восхищенно щелкал пальцами-кастаньетами. - Ну да это только в нашу пользу. С такими клоунами второе место нам обеспечено. Разве что президента чуть посильней пощипать придется. Надо ведь второго тура добиваться.
За этой бравадой, однако, задача стояла - серьезней некуда. Прежде всего следовало приспособить к новым условиям свой секрет...
Этот секрет и верно был находкой исключительной. Изобрел его белобрысый очкастый человечек - Андрей Ковальчук.
- Вот он красавец! Второго такого Левши в Ростове, а может на всем Юге России нет, - представил его при знакомстве Гольц. Произошло это за месяц до губернаторских выборов, в апофеозе борьбы с Чёлкиным.
«Левша» как и положено внешне не впечатлял. «Ну и что этот сморчок против московских сможет выдумать...» - подумал тогда с тоскою Иван Степанович. А обернулось всё, как уже известно, наилучшим образом.
Если мозги большинства российских (и не только) политтехнологов были повернуты на поиск способов укрощения амбициозного рейтинга, Ковальчук с этим своенравием и связываться не стал. Сразу понял - гиблое дело. И несколько лет искал другое - как на одного кандидата нацепить сразу два рейтинга, и желательно оба максимальных. Но так, конечно, чтобы выглядели они как один общий.
Ничего из этой задумки не вышло, только даром время потратил. Впрочем принципиальная возможность прочного крепления двух рейтингов к одному человеку все же была получена. Но вот сделать их единым целым в глазах электората и всяких изберкомов - ни в какую, сколько Ковальчук не бился.
- Это же наш «перпетум мобиле», - усмехались на одной дружеской вечеринке залетные столичные профи. - Как локоть укусить...
Они, однако, не знали, что Ковальчук на этом пути экспериментировал не с гибкостью шеи, а монтировал вставную челюсть, которой при желании можно укусить любое место. Но не вышло...
Пробило его года через полтора. Однажды возвращаясь с работы в автобусе, он между прочего подумал: «Не хотят два рейтинга быть одним целым - и не надо. Главное-то - висят они на одном человеке. Этого же достичь удалось! Значит следует обеспечить видимость их раздельного существования. Будто они принадлежат двум разным кандидатам...»
Подумал и перешел к другим мыслям. То что это новое направление, до него дошло лишь на другой день И всё пошло по новому кругу. Здесь удача Андрея и настигла. Однако проверял он свое изобретение только на местных выборах. Других возможностей не было, пока не подоспела зубцовская оказия. Теперь Ковальчуку оставалось только подработать программный контур для нового, уже серьезного уровня.
На областных выборах против Чёлкина заветное ноу-хау как раз и опробовали. И с каким успехом! Ни одна живая душа не догадалась, что Скамейкин - обычный манекен. Нет, человек он, конечно, был настоящий. Давление 120 на 80, пульс - 67 ударов в минуту и всё прочее. А вот в политическом смысле - манекен. Потому что без рейтинга! Последний на самом деле программно крепился к Ивану Степановичу. Стало быть и никаких проблем, когда пришла пора Скамейкину электорат в общий котел сливать. Рейтингу это было даже в удовольствие.
Но что возможно с быком, не проходит с Юпитером. К президентским выборам секрет требовалось серьезно модернизировать. На этой дистанции никто назначенца Зубцова терпеть бы не стал - тем более если он с приличным рейтингом. Скандал бы вышел и только. Работать надо было одному, без помощников. Вот эта подгонка и оказалась самым сложным во всей предвыборной суете.
Всё, по сути, вернулось на свои круги. Перед Ковальчуком встала та самая нерешенная задача скрытного совмещения на одном претенденте двух рейтингов. И если б он ее не одолел, Зубцов скорее всего снял бы свою кандидатуру на середине дистанции (был у него в запасе и такой отступной вариант).
Но Ковальчук справился! Не было б удачи, но помогла беда. Оба купленных и нелегально переправленных в Ростов рейтинга оказались «палеными». 37 миллионов долларов на ветер! Но в конце концов, Бог с ними, с деньгами: есть они, нет - дело наживное. На слом шла сама идея. Закупить еще - где гарантия, что опять не обманут? Точно обманут! Как можно рейтинг без фирменной аппаратуры проверить? А на «проходной» только паленый и подсунут.
Безвыходная ситуация. Три дня все посвященные в зубцовском штабе ходили как в воду опущенные. Сам Хозяин трижды порывался в Изберком звонить и нужное отказное заявление подмахивать. Не понятно, что и удерживало. А на четвертый день, словно с неба упал взъерошенный Ковальчук - «Получилось!»
Что? Как?! Каким образом?!
В том-то и дело, что паленые! Программное обеспечение сбито, системный контур ходуном ходит. Ресурс указан не точно. Но этот полуфабрикат соединить в дуплет оказалось много проще, чем литые фирменные модели.
Калибр, конечно, получился скромнее. Вместо 42 в каждом из рейтингов было 32-33 пункта. В сумме вышло 65. Но такой пушки не было ни у одного из остальных кандидатов - даже у президента! Теперь в предвыборный салун можно было заходить пинком отшвырнув дверные створки. Так Зубцов и сделал.
Всё, по сути, вернулось на свои круги. Перед Ковальчуком встала та самая нерешенная задача скрытного совмещения на одном претенденте двух рейтингов. И если б он ее не одолел, Зубцов скорее всего снял бы свою кандидатуру на середине дистанции (был у него в запасе и такой отступной вариант).
Но Ковальчук справился! Не было б удачи, но помогла беда. Оба купленных и нелегально переправленных в Ростов рейтинга оказались «палеными». 37 миллионов долларов на ветер! Но в конце концов, Бог с ними, с деньгами: есть они, нет - дело наживное. На слом шла сама идея. Закупить еще - где гарантия, что опять не обманут? Точно обманут! Как можно рейтинг без фирменной аппаратуры проверить? А на «проходной» только паленый и подсунут.
Безвыходная ситуация. Три дня все посвященные в зубцовском штабе ходили как в воду опущенные. Сам Хозяин трижды порывался в Изберком звонить и нужное отказное заявление подмахивать. Не понятно, что и удерживало. А на четвертый день, словно с неба упал взъерошенный Ковальчук - «Получилось!»
Что? Как?! Каким образом?!
В том-то и дело, что паленые! Программное обеспечение сбито, системный контур ходуном ходит. Ресурс указан не точно. Но этот полуфабрикат соединить в дуплет оказалось много проще, чем литые фирменные модели.
Калибр, конечно, получился скромнее. Вместо 42 в каждом из рейтингов было 32-33 пункта. В сумме вышло 65. Но такой пушки не было ни у одного из остальных кандидатов - даже у президента! Теперь в предвыборный салун можно было заходить пинком отшвырнув дверные створки. Так Зубцов и сделал.
Внутри уже полным ходом шло действие, узнаваемое с первого кадра. Каждый хоть раз в жизни попадал зрителем на голливудский вестерн. Картинка разнообразная, но типическая. Канонада - все палят во всех, битое стекло, носы всмятку. Герои в порохе и крови. Но умирает, конечно, массовка. Главные себя берегут!
К концу действия только они и остаются. Дым разошелся. И вот он момент «Ч». Они вышли из своих углов, огибая трупы соперников. Сколько их - трое? Четверо? Или пять? В русской предвыборной 2004-го - двое. Президент, фермер и Зубцов.
Президент на балкончике, с которого в обычные дни спускается солирующая красотка. Зубцов и фермер у двух входов. Руки у каждого на поясе - до кольта чуть больше фута. Сколько у кого патронов - загадка. Может кто-то уже просто блефует. Крикнет «пиф-паф» и наутек. Только это вряд ли. Лица у всех больно угрюмые.
Остановились. Дышат. Думают значит. Вопрос один - в кого стрелять. Двух сразу не уложить. Значит надо того, кто опасней. Зубцов шкурой чуял - президент и фермер будут стрелять в него. А самому, конечно, надо палить в фермера. Решено...
Стало вдруг совсем тихо. Что такое? Дышать перестали. Сколько можно без воздуха - минуту, две?.. Здесь и хлопнуло ветром ставню. Три выстрела сложились в залп, словно год перед этим тренировались. А герои уже кувыркались в воздухе. Собственно в полете они уже и стреляли.
Упали, раскатились по углам, загрохотали снова. Вжикнуло что-то по лбу Зубцова. Вот у же и фермер рваное плечо зажимает. Президент ничего, но в него, по сути, никто и не стреляет... Перезарядили под столом пистолеты. И на «два-три» снова выскочили из своих углов.
Здесь всё и кончилось. Свистнула случайная, и ага - осталось двое. Кто?.. Вот это станет известно позже. А сейчас 22-00 в Калининграде. Закрылся последний в стране избирательный участок. Ночь. Все сидят и голоса считают. Что-то будет?..
К концу действия только они и остаются. Дым разошелся. И вот он момент «Ч». Они вышли из своих углов, огибая трупы соперников. Сколько их - трое? Четверо? Или пять? В русской предвыборной 2004-го - двое. Президент, фермер и Зубцов.
Президент на балкончике, с которого в обычные дни спускается солирующая красотка. Зубцов и фермер у двух входов. Руки у каждого на поясе - до кольта чуть больше фута. Сколько у кого патронов - загадка. Может кто-то уже просто блефует. Крикнет «пиф-паф» и наутек. Только это вряд ли. Лица у всех больно угрюмые.
Остановились. Дышат. Думают значит. Вопрос один - в кого стрелять. Двух сразу не уложить. Значит надо того, кто опасней. Зубцов шкурой чуял - президент и фермер будут стрелять в него. А самому, конечно, надо палить в фермера. Решено...
Стало вдруг совсем тихо. Что такое? Дышать перестали. Сколько можно без воздуха - минуту, две?.. Здесь и хлопнуло ветром ставню. Три выстрела сложились в залп, словно год перед этим тренировались. А герои уже кувыркались в воздухе. Собственно в полете они уже и стреляли.
Упали, раскатились по углам, загрохотали снова. Вжикнуло что-то по лбу Зубцова. Вот у же и фермер рваное плечо зажимает. Президент ничего, но в него, по сути, никто и не стреляет... Перезарядили под столом пистолеты. И на «два-три» снова выскочили из своих углов.
Здесь всё и кончилось. Свистнула случайная, и ага - осталось двое. Кто?.. Вот это станет известно позже. А сейчас 22-00 в Калининграде. Закрылся последний в стране избирательный участок. Ночь. Все сидят и голоса считают. Что-то будет?..
К пяти московского утра лоб председателя изберкома окончательно собрался траурной гармошкой. Не уследил... 48 пунктов Главного - это провал. И опять этот долбанный Зубцов со своим секретом! В итоге 27 пунктов и второе место. Ума не приложить - выскочка с Юга, в глаза почти никто не видел - и такой успех!
Фермера, считай, насмерть - только 6,3%. Остальных вообще не видно. Поклевали, как голуби на снегу - кому процент, кому одна десятая. Но это всё беллетристика - от скуки счётами постучать. Впереди второй тур. Вот это песня!
Салун наскоро прибрали. Пару дней передышки. И другое действие. В разборке один на один - своя незабываемая прелесть. Конечно на президенте административный бронежилет и патронов раза в три больше. Плюс парочка гранат на поясе. Но в России иначе и не бывает - традиция.
Шансов у Зубцова не было. Недоработавшие в первом туре бюрократы исправляясь землю перед собой рыли. Кудрявые хоть в выборах и не участвовали, а свой электорат скинули президенту. Московский лысый тоже. А фермер своих избирателей как бачок продернул, чтобы никому не достался.
И остался Зубцов один против всего салуна, хоть стреляться с ним для проформы и собирался один президент. Из оружия - всего-навсего два самопальных рейтинга, сведенных вместе. Сколько не пали - победы не вытянуть.
А как Зубцову после этого будет в своей области-вотчине - лучше и не задумываться. Можно, конечно, конем шагнуть. За неделю до второго тура упасть на колено - восстановить вассалитет и получить потом обратно губернаторство или другое место из милостивой длани сюзерена. Так бы кто хитрый и сделал. Но проклятый пращур-первопроходец внутри такой ор при одной мысли об этом поднимал, что Зубцов решился - будь что будет, но идти до конца!
С утра до вечера заседал его предвыборный штаб, что-то решал, планировал, силы с фронта на фронт перебрасывал. Но Зубцов знал - единственный его шанс в другом. В том головокружительном сальто, который предстоит сделать на глазах у всей страны. Что это за прыжок знали только он, да Ковальчук. И в известной мере Гольц - ему предстояло переправлять в Ростов еще один неправильный рейтинг. Ведь если удалось сдвоить, то почему бы и не?.. А?..
И ведь удалось! Вышло! Если и оставался в России Левша - то это, конечно, был Ковальчук. Блоху подковать - тьфу! Вот попробуй ей строенный рейтинг пунктов на 90-95 привесить! Представляете такую блоху?
Иван Степанович своей конституцией был блохе прямая противоположность. Но и он после идентификации и настройки этого чуда техники, впервые за все время почувствовал некое неудобство в чреслах. Что-то давило и оттягивало низ живота.
И ведь не разберешь, что беспокоит. Ощупаешь - всё на месте, ничего лишнего. И вообще как будто всё в порядке. А чуть забудешься и опять неудобство - словно чугунную гирьку в брюки сунули.
- Потерпите, - повторял Ковальчук. - Я и так всё что мог сделал...
Зубцов и сам знал, что надо терпеть. Впрочем, на это беспокойство он отвлекался редко. Не до того было. Потому что разворачивалось над страной невиданное. Президент в России - тот же царь. Но и строенный рейтинг - страшная сила. Каким атомным ледоколом шел он к финишу сквозь административный торос! По всем опросам выходило, что у президента 40-45 пунктов, у Зубцова 38-42. Разрыв минимальный. А до второго тура целых полторы недели! Строенный еще не все свои пещеристые жабры раздул. И должен был заметно прибавить! Но и президент - не все козыри открыл...
Иван Степанович наблюдал за всем этим уже почти как посторонний. Ничего теперь от него не зависело. И от штаба тоже, хоть и бешеным колесом всё там теперь крутилось. А до выборов оставалось девять, восемь, семь дней...
Фермера, считай, насмерть - только 6,3%. Остальных вообще не видно. Поклевали, как голуби на снегу - кому процент, кому одна десятая. Но это всё беллетристика - от скуки счётами постучать. Впереди второй тур. Вот это песня!
Салун наскоро прибрали. Пару дней передышки. И другое действие. В разборке один на один - своя незабываемая прелесть. Конечно на президенте административный бронежилет и патронов раза в три больше. Плюс парочка гранат на поясе. Но в России иначе и не бывает - традиция.
Шансов у Зубцова не было. Недоработавшие в первом туре бюрократы исправляясь землю перед собой рыли. Кудрявые хоть в выборах и не участвовали, а свой электорат скинули президенту. Московский лысый тоже. А фермер своих избирателей как бачок продернул, чтобы никому не достался.
И остался Зубцов один против всего салуна, хоть стреляться с ним для проформы и собирался один президент. Из оружия - всего-навсего два самопальных рейтинга, сведенных вместе. Сколько не пали - победы не вытянуть.
А как Зубцову после этого будет в своей области-вотчине - лучше и не задумываться. Можно, конечно, конем шагнуть. За неделю до второго тура упасть на колено - восстановить вассалитет и получить потом обратно губернаторство или другое место из милостивой длани сюзерена. Так бы кто хитрый и сделал. Но проклятый пращур-первопроходец внутри такой ор при одной мысли об этом поднимал, что Зубцов решился - будь что будет, но идти до конца!
С утра до вечера заседал его предвыборный штаб, что-то решал, планировал, силы с фронта на фронт перебрасывал. Но Зубцов знал - единственный его шанс в другом. В том головокружительном сальто, который предстоит сделать на глазах у всей страны. Что это за прыжок знали только он, да Ковальчук. И в известной мере Гольц - ему предстояло переправлять в Ростов еще один неправильный рейтинг. Ведь если удалось сдвоить, то почему бы и не?.. А?..
И ведь удалось! Вышло! Если и оставался в России Левша - то это, конечно, был Ковальчук. Блоху подковать - тьфу! Вот попробуй ей строенный рейтинг пунктов на 90-95 привесить! Представляете такую блоху?
Иван Степанович своей конституцией был блохе прямая противоположность. Но и он после идентификации и настройки этого чуда техники, впервые за все время почувствовал некое неудобство в чреслах. Что-то давило и оттягивало низ живота.
И ведь не разберешь, что беспокоит. Ощупаешь - всё на месте, ничего лишнего. И вообще как будто всё в порядке. А чуть забудешься и опять неудобство - словно чугунную гирьку в брюки сунули.
- Потерпите, - повторял Ковальчук. - Я и так всё что мог сделал...
Зубцов и сам знал, что надо терпеть. Впрочем, на это беспокойство он отвлекался редко. Не до того было. Потому что разворачивалось над страной невиданное. Президент в России - тот же царь. Но и строенный рейтинг - страшная сила. Каким атомным ледоколом шел он к финишу сквозь административный торос! По всем опросам выходило, что у президента 40-45 пунктов, у Зубцова 38-42. Разрыв минимальный. А до второго тура целых полторы недели! Строенный еще не все свои пещеристые жабры раздул. И должен был заметно прибавить! Но и президент - не все козыри открыл...
Иван Степанович наблюдал за всем этим уже почти как посторонний. Ничего теперь от него не зависело. И от штаба тоже, хоть и бешеным колесом всё там теперь крутилось. А до выборов оставалось девять, восемь, семь дней...
Вечерами Зубцов чувствовал глухую свинцовую тяжесть ниже пупка. Последнюю неделю эта тяжесть мучила его всё сильней. Именно по вечерам, скорее даже ближе к полночи, когда она становилась откровенной болью. До часу ночи покоя не было, словно двигался по мочевому каналу колючий почечный камень.
Потом боль стихала. И он засыпал. С утра же чувствительности почти не было. И нарастала она снова, в течение всего дня. Видимо рейтинг трудился в дневное время. И уже к вечеру усталый, набухший, начинал терзать Ивана Степановича коликами.
Так оно было и в этот вечер. А ровно в полночь, когда боль обычно достигала апогея, Зубцов, уже два часа лежавший в теплой ванне (немного помогало), высунув руку из воды потянулся к тренькавшему мобильнику, и что-то лопнуло в организме, словно порвалась некая жилка-тесемочка.
Иван Степанович и не заметил, как ему полегчало - уснул в ванне. Через час, перебравшись из остывшей воды на кровать, он завалился набок и до девяти утра так и не пошевелился. Проснулся Зубцов в таком самочувствии, словно во сне съездил на две недели в горы - надышался озоном и выпил бочку целебного нарзана. Чудесное было самочувствие.
Весь день он провел боевым и стремительным. Дважды выступил на телевидении, дал интервью трем газетчикам (в том числе немцу и японцу), даже успел слетать на пару часов в близкий Воронеж - взбодрить тамошний электорат. А вечером не было никакой тяжести. Ни крутило чресла, ни рвался наружу злой почечный голыш.
Удивительно хороший день, под самый занавес заглянцеванный доброй вестью - позвонили из Хабаровска сообщить, что по краевому опросу Зубцов почти на пять пунктов выше президента. И еще посмешили. Сказали, что в информационном бюллетене по ошибке пропечатали - «Президент - 42,7%, Рейтинг - 47,4%).
Засыпая, Иван Степанович еще раз с улыбкой вспомнил об этом. В голове всплыло, что в одной из боевых сводок, полученных штабом в течение дня (кажется реляция из Перми), была аналогичная опечатка. Против рассчитанных показателей двух кандидатов стояло: Президент и Рейтинг. «Зашиваются ребята» - весело подумал Зубцов, уходя с головой в первый сон.
Следующий день был не менее стремительный, лихой, даже с каким-то победоносным металлическим привкусом - словно стоя на пьедестале, Зубцов поцеловал свое олимпийское золото... Невозможное еще месяц назад, на глазах обретало черты реальности! Оно уже прощупывалось подушечками пальцев, уже существовало!
И президентский колосс, необъятный Голиаф, нависавший над шустрым Зубцовым, кажется тоже это чувствовал. По крайней мере Иван Степанович видел как покрывается патиной пока еще мельчайших трещин его огромные глиняные ступни.
Единственной мимолетной оскоминой во весь этот летучий, на одном дыхании, день, стала слишком уж навязчиво участившаяся опечатка «Президент - Рейтинг». Это и понятно. За пять дней до финишной ленточки не то, что штабы и региональные изберкомы - всю страну колотило по полной. Как тут без глупых ошибок? А может была в том и ретивость местных функционеров. Они, чем ближе развязка, пакостили всё отчаянней. Но собака лает, караван идет. Не таким мелким козням было сбить с ритма атомный мотор строенного рейтинга, развернутого на финиш!
Зубцов кожей ощущал эту могучую тягу, будто сплавлялся по волжской стремнине. Только два последних дня так стремительно и бойко проведенных, перестал эту тягу чувствовать, словно вдруг угодил в эпицентр тайфуна. Где-то вокруг пространство пузырит и лопается от напряжения. А здесь тихая заводь плещет себе на солнцепеке...
В общем второй день подряд прошел на «ура». В одиннадцать вечера Зубцов принял ванну, выпил стакан кефира, упал лицом на подушку и провалился. Сны были сумбурные. То он вел планерку в своем штабе, то удил себеля с пристани (бывало такое с ним в первой юности). Мелькало лицо президента, потом одного из лысых и без перехода сразу же, показалась вывеска заветного магазинчика.
Только на месте стеклянной двери красовался огромный, в полный рост, портрет самого Зубцова, одетого под гусара - белые лосины, нарядный китель, но не красный с золотом, а черный с большими пуговицами светлого перламутра. В портрете поражал чудовищный размер гульфика достававшего едва не до коленной чашечки.
«Экий Лука Мудищев...» - успел поморщиться Зубцов. Но течение сна вдруг свернуло в сторону и всё разом кончилось. Он оказался у себя в комнате. Там же на кровати. А рядом на двух стульях, похожие на клерков среднего уровня (черные брюки, белые рубашки, скромные одноцветные галстуки), сидели неясного возраста люди, с гладкими как галька лицами.
- Лежите, лежите... - заметив его движение, умиротворяюще выкинул вперед руку ближний. Но Зубцов все равно подтянулся и сел, опираясь спиной о подушку.
- Вы ведь в курсе, что произошло? - продолжал ближний. - Нет? - «Клерки» удивленно переглянулись.
- Может вы всё же сперва представитесь? - спросил Зубцов, приходя в себя.
- Пожалуйста, - ближний сунул в нос Ивану Степановичу раскрытую корочку, но тот сумел разобрать только английское Global. - Служба Глобальной безопасности. Евразийский сектор. Старший инспектор Крафт и, - ближний кивнул на второго, - инспектор Симов.
- Из Интерпола? - уточнил Зубцов.
- Мы с ними в контакте, - дипломатично кивнул Крафт. - Итак, вы не в курсе, что ваш рейтинг второй день как отделился и функционирует самостоятельно, в автономном режиме.
- Отделился? - тупо переспросил Зубцов.
- Что-то с программным креплением... Не выдержало... Он же у вас, я о рейтинге, с утяжелением, не так ли?
Оба инспектора уставились на Зубцова и он неопределенно боднул головой воздух.
- И не просто с утяжелением, а едва ли не полуторной тяжести, - в голосе Крафта звякнули обличительные нотки.
- А разве это возможно? - увел разговор в сторону Иван Степанович.
- Полуторная навеска? - не понял Крафт.
- Автономный режим, - уточнил Зубцов. - Разве рейтинг без человека существует?
- Рейтинг - величина виртуальная. Он может существовать без всего... При определенных условиях, конечно.
- Но если он сам по себе... кого же теперь будет выбирать народ? - искренне удивился Зубцов.
- Рейтинг, кого же еще! Вам это должно быть известно! - не выдержал Крафт. - Народ будет голосовать за голый рейтинг. И с превеликим удовольствием. Куда большим, чем лично за вас, президента или любого другого конкретного человека! Потому что в отличии от человека, рейтинг сам по себе недостатков не имеет. Он вообще лишен любых свойств и характеристик.
- Но ведь рейтинг не человек, - не мог взять в толк Зубцов.
- Именно! Зачем люди голосуют? Чтобы их кандидат, получив власть, исполнил их желания. Они, конечно, знают, что сделать этого он не захочет или не сможет. И вообще, он не такой, как им хотелось. Но из нескольких кандидатов, тот или иной кажется чуть лучше других, хотя по большом счету это никакого значения не имеет. А рейтинг... - Крафт запнулся. - Рейтинг, это твое желание в чистом виде. Тебе хочется купить квартиру, найти работу, сохранить здоровье? Голосуй! За кого? За свое желание, конечно! Когда все голосуют за свою мечту, это и есть абсолютный рейтинг!
Голос Крафта приобрел горькую торжественностью.
- Лучшее, что можно придумать для выборов - голосовать за чистую абстракцию. Рейтинг - это народное волеизъявление в его абсолютной форме, когда каждый проголосовал за свое самое сокровенное. Может быть у такого кандидата соперник?
Крафт поперхнулся и откашлявшись, снизил пафос.
- Он непобедим по определению... Потому и существует три защитные оболочки, два автоматических контура сдерживания, а максимальный размер ограничивается 40-42 пунктами. После 70 процентов риск электоральной самоэскалации слишком велик... Между тем всё это в вашем случае не сработало. Вопрос - почему?
Он повернулся к Зубцову. Повисло молчание, мгновенно ставшее тягостным.
- Какова была действительная мощность вашего рейтинга? - негромко спросил Крафт. Голос у него был незлой, скорей даже доброжелательный, как у преподавателя, наводящего студента на правильный ответ.
- Рейтинг? Как обычно, - пожал плечами Зубцов, чувствуя на лбу холодную испарину. - 42 пункта... Плюс механик мой что-то там поколдовал. Хотел добавить немного мощи.
Инспектора молчали. Молчание это было для Ивана Степановича мучительным, но меньшим злом, чем возможные расспросы. Наконец Крафт сказал:
- Вы кажется не понимаете, что случилось. И чем это нам всем грозит... Или вы не поняли что в России теперь нет рейтинга президента, а есть рейтинг, желающий стать президентом?
- Но ведь с президентом, кажется, всё в порядке, - заторопился Зубцов. - У него-то без проблем...
- Президент не наберет и десяти пунктов. С каждым днем автономный рейтинг будет теперь прибавлять по 12-15 процентов. Уже послезавтра у президента не останется никаких шансов.
- Но ведь... ведь можно, в конце концов, отменить выборы!
- Уже нельзя. Вы поразительно безграмотны, - Крафт брезгливо поморщился. - В России видно допускают к работе с рейтингами даже без инструктажа, тогда как все имеющие к ним доступ обязаны пройти месячные курсы. - Он выпрямился на стуле. - Явка на выборы обеспечена максимальная. Ведь один из кандидатов - сокровенная мечта каждого избирателя. Безногие приползут! С одра бюллетени будут требовать! Кто такие выборы посмеет отменить?! Выборы будут. Кто на них победит - тоже очевидно...
- Но ведь это же абсурд! Люди опомнятся... Его же не существует, этого проклятого рейтинга! Это ноль. Импульс. Ничто. Ведь поймут же они, разберутся потом... - Зубцов не замечая того, театрально заломил руки. - В конце концов есть международное сообщество. Оно...
- Вот мы и подошли к самому важному, - оборвал его Крафт. - Рейтинги - существа стайные... - Он сделал паузу. - Стайные и иерархические. Победа их самостоятельного представителя в такой большой стране как Россия - плохой пример. Очень плохой...
Крафт выхватил из кармана носовой платок, напоминавший расцветкой английский флаг, и обмахнул лоб.
- Последствия в полной мере непредсказуемы. Рейтинги - это не пролетарии. Сбиться в стаю им легче легкого.
- В стаю? - переспросил совсем уже ошеломленный Зубцов.
- Стайные и иерархические, - повторил Крафт. - Понимаете о чем я? В мире еще не было опыта управления целой страной самостоятельным рейтингом. Не исключено, что российский пример станет началом обвального процесса для пресечения которого у демократического мира просто нет рычагов.
Платок был пущен в ход снова.
- В таком глобальном сообществе самоуправляемых рейтингов вверх неизбежно возьмут самые авторитарные экземпляры, у которых и в обычной жизни 95-98 процентов - обычная норма. И еще, наверху окажутся рейтинги самые многолюдные. Мне говорить у какого рейтинга оба эти качества в наличии сразу?
- Китай... - прошелестел Зубцов.
- Это и будет мир с одним полюсом, который Америке в самое счастливое время не снился... - Крафт выдержал паузу и медленно повторил. - С одним желтым полюсом. Хуже всего, что такой миропорядок будет очень устойчив. Шесть миллиардов будут голосовать, как у вас одно время говорили - сердцем. От души... Теперь вы понимаете почему мы здесь? Ваш рейтинг надо остановить любой ценой. И мы уполномочены получить от вас всю необходимую для этого информацию.
- Ради Бога! Всё что нужно! Я в в-в-вашем распоряжении! - заторопился Зубцов. - Открытое письмо, обращение к народу, любая помощь... всё что вы сочтете...
- Прежде всего необходимо установить причину обрыва креплений. - Крафт уже не слушал лепет Зубцова. - В истории мировой демократии было несколько таких прецедентов. За исключением Германии 33-го, во всех случаях причины аварий удавалось устранить еще до выборов. Впрочем и в Германии предотвратили самое худшее - приход к власти самого Рейтинга... В крайнем варианте, - он кивнул Зубцову, - заземлим вашего беглеца в ручном режиме. Но это означает, что в данной предвыборной кампании вам... - Крафт замешкался, - вам уже не удастся стать президентом.
- Что вы, что вы, - опять заторопился Иван Степанович. - Ради... человечества...
- Еще вам придется сдать несколько анализов...
- Анализов... - пролепетал Зубцов.
- Что вы так побледнели? Кровь из пальца, несколько клеток эпидермиса и рентген паховой области. Всё абсолютно безболезненно, - Крафт с удивлением уставился на Ивана Степановича. - Да что с вами в самом деле!
- Всё так неожиданно, - мучительно пробормотал Зубцов, уже не удивляясь, что во сне можно так потеть. - Раз это нужно... Только скажите, когда и где, и я сразу же...
- Сейчас, - Крафт повернулся к Симову и тот мгновенно достал из-под стула плоский маленький кейс, размером чуть больше приличной коробки конфет.
Щелкнул замочек, из кейса выскочило несколько инструментов явно медицинского назначения. И всё произошло в считанные секунды. Похолодевший Зубцов даже не успел смахнуть со лба обильного пота.
- Вот и прекрасно, - констатировал Симов. - Через полчаса будут результаты. А вы пока отдохните...
Он не успел договорить, как кровать под Денисом Степановичем разъехалась, и он провалился в солянку из коротких, словно мелконарубленных снов...
Когда он открыл глаза, перед ним были те же двое. По лицам их Зубцов неуловимо ощутил, что статус его сместился от потерпевшего к подозреваемому.
- Итак, вы утверждаете, что ваш рейтинг имеет 40-42 пункта? - безразличным голосом спросил Крафт.
- Конечно, - кивнул Денис Степанович. - А в чем дело?
- Ваш рейтинг имеет ресурс 95-100 процентов.
- 95-100?! - Зубцов старательно изумился. - Но это ведь невозможно! Ошибка в анализах, да?..
- Исключено. И еще... В крови обнаружены следы различных моделей.
- Ну конечно. Я ведь десять лет в политике. Сколько этих рейтингов перепробовал!
- Эти модели использовались одновременно. И в самое последнее время... Иван Степанович, - его впервые поименовали, - вам всё равно придется рассказать правду. Это уже неизбежно...
- Я же говорил - механик мой что-то мудрил, - тоскливо загундосил Зубцов, чувствуя бессмысленность любых отпирательств. - Может это он...
- Мы очень серьезные люди, - перебил Крафт. - И положение у нас с вами почти безвыходное.
- Но господа... Извините, забыл как, господин Крах, так да? Я не знаю отчего оборвался рейтинг! И я не делал ничего незаконного. Пусть разбираются специалисты. Ради Бога, я только за! Если... - Зубцов запнулся. - Если я в чем-то виноват... если суд это докажет... я готов...
- Некогда, Иван Степанович. До стадии саморазвития осталось всего несколько часов. По всем расчетам процесс станет необратимым в одиннадцать утра - полдень.
- Но чем же я могу помочь? - голос Зубцова сорвался на фальцет. - Я ведь всё что угодно... Только...
- Прежде всего вам необходимо сказать точно, что представляет этот рейтинг. Если он сборный, наши специалисты что-нибудь сделают по его демонтажу или хотя бы частичной дезинтеграции. Его потенциальный ресурс должен быть сокращен минимум в полтора раза... Если же он цельный, тогда... тогда... - Крафт обречено махнул рукой. - Итак, мы вас слушаем.
Они смотрели на Зубцова спокойно и беспощадно как январские звезды и сил отпираться у него больше не было. Но напоследок он все же слабо взбрыкнул:
- Я буду говорить только в присутствии своего адвоката.
- Конечно, - кивнул Крафт. - Как только вы проснетесь, он подъедет. Но для этого прежде надо проснуться, - голос Крафта приобрел чугунную вескость. - Поэтому говорите всё, что вам известно.
И Зубцов сдался.
- Он строенный... Кажется так... Я в точности не знаю, слышал краем уха... Взяли три паленых... Вы поняли о чем я, да?.. Три таких максимальных рейтинга и соединили. Каким образом, не знаю. Честное слово, не знаю. Вот и всё... Он же нормально работал. Только тянул живот немного. И то по вечерам.
Инспекторы молча переглянулись. Симов покачал головой:
- Не успеют.
Крафт сумрачно кивнул и повернулся к Зубцову.
- Вы понимаете как подвели свою страну и ... - он запнулся, словно застеснявшись высокопарного определения. - И всё человечество?
- Господи, да кто же думал? - запричитал Иван Степанович. - Если что, то я безусловно... По всей строгости... Я буду отвечать...
- Некогда... - совсем печально сказал Крафт, смотря ему прямо в глаза.
Чувствуя неладное Иван Степанович поджал ноги, готовясь неизвестно к чему. Но всё произошло мгновенно. Он и не ощутил этой мигнувшей в мозгу белой звездочки - просто упала тьма и его не стало.
Симов спрятал в грудной карман маленький металлический предмет, похожий на инкрустированную зажигалку, и подумал вслух:
- Поможет ли?
- Выхода всё равно не было, - отозвался Крафт. - Раньше вечера до его рейтинга не доберутся. А в полдень он совсем стал бы автономным. Чем бы наши тогда его достали?.. А так 20 процентов в минус.
- Меньше, - покачал головой Симов. - Пунктов 10-15.
- Все равно, пока он свою дырку залатает, наши его в салат изрубят.
- Будем надеяться...
- Ужасная все же страна, - вздохнул Крафт. - То этот кошмар с коммунизмом. Теперь заваруха с рейтингом. Так и тянет через нее бездной...
Симов промолчал.
Они подошли к Зубцову и расправили его мучительно скорченное тело...
Потом боль стихала. И он засыпал. С утра же чувствительности почти не было. И нарастала она снова, в течение всего дня. Видимо рейтинг трудился в дневное время. И уже к вечеру усталый, набухший, начинал терзать Ивана Степановича коликами.
Так оно было и в этот вечер. А ровно в полночь, когда боль обычно достигала апогея, Зубцов, уже два часа лежавший в теплой ванне (немного помогало), высунув руку из воды потянулся к тренькавшему мобильнику, и что-то лопнуло в организме, словно порвалась некая жилка-тесемочка.
Иван Степанович и не заметил, как ему полегчало - уснул в ванне. Через час, перебравшись из остывшей воды на кровать, он завалился набок и до девяти утра так и не пошевелился. Проснулся Зубцов в таком самочувствии, словно во сне съездил на две недели в горы - надышался озоном и выпил бочку целебного нарзана. Чудесное было самочувствие.
Весь день он провел боевым и стремительным. Дважды выступил на телевидении, дал интервью трем газетчикам (в том числе немцу и японцу), даже успел слетать на пару часов в близкий Воронеж - взбодрить тамошний электорат. А вечером не было никакой тяжести. Ни крутило чресла, ни рвался наружу злой почечный голыш.
Удивительно хороший день, под самый занавес заглянцеванный доброй вестью - позвонили из Хабаровска сообщить, что по краевому опросу Зубцов почти на пять пунктов выше президента. И еще посмешили. Сказали, что в информационном бюллетене по ошибке пропечатали - «Президент - 42,7%, Рейтинг - 47,4%).
Засыпая, Иван Степанович еще раз с улыбкой вспомнил об этом. В голове всплыло, что в одной из боевых сводок, полученных штабом в течение дня (кажется реляция из Перми), была аналогичная опечатка. Против рассчитанных показателей двух кандидатов стояло: Президент и Рейтинг. «Зашиваются ребята» - весело подумал Зубцов, уходя с головой в первый сон.
Следующий день был не менее стремительный, лихой, даже с каким-то победоносным металлическим привкусом - словно стоя на пьедестале, Зубцов поцеловал свое олимпийское золото... Невозможное еще месяц назад, на глазах обретало черты реальности! Оно уже прощупывалось подушечками пальцев, уже существовало!
И президентский колосс, необъятный Голиаф, нависавший над шустрым Зубцовым, кажется тоже это чувствовал. По крайней мере Иван Степанович видел как покрывается патиной пока еще мельчайших трещин его огромные глиняные ступни.
Единственной мимолетной оскоминой во весь этот летучий, на одном дыхании, день, стала слишком уж навязчиво участившаяся опечатка «Президент - Рейтинг». Это и понятно. За пять дней до финишной ленточки не то, что штабы и региональные изберкомы - всю страну колотило по полной. Как тут без глупых ошибок? А может была в том и ретивость местных функционеров. Они, чем ближе развязка, пакостили всё отчаянней. Но собака лает, караван идет. Не таким мелким козням было сбить с ритма атомный мотор строенного рейтинга, развернутого на финиш!
Зубцов кожей ощущал эту могучую тягу, будто сплавлялся по волжской стремнине. Только два последних дня так стремительно и бойко проведенных, перестал эту тягу чувствовать, словно вдруг угодил в эпицентр тайфуна. Где-то вокруг пространство пузырит и лопается от напряжения. А здесь тихая заводь плещет себе на солнцепеке...
В общем второй день подряд прошел на «ура». В одиннадцать вечера Зубцов принял ванну, выпил стакан кефира, упал лицом на подушку и провалился. Сны были сумбурные. То он вел планерку в своем штабе, то удил себеля с пристани (бывало такое с ним в первой юности). Мелькало лицо президента, потом одного из лысых и без перехода сразу же, показалась вывеска заветного магазинчика.
Только на месте стеклянной двери красовался огромный, в полный рост, портрет самого Зубцова, одетого под гусара - белые лосины, нарядный китель, но не красный с золотом, а черный с большими пуговицами светлого перламутра. В портрете поражал чудовищный размер гульфика достававшего едва не до коленной чашечки.
«Экий Лука Мудищев...» - успел поморщиться Зубцов. Но течение сна вдруг свернуло в сторону и всё разом кончилось. Он оказался у себя в комнате. Там же на кровати. А рядом на двух стульях, похожие на клерков среднего уровня (черные брюки, белые рубашки, скромные одноцветные галстуки), сидели неясного возраста люди, с гладкими как галька лицами.
- Лежите, лежите... - заметив его движение, умиротворяюще выкинул вперед руку ближний. Но Зубцов все равно подтянулся и сел, опираясь спиной о подушку.
- Вы ведь в курсе, что произошло? - продолжал ближний. - Нет? - «Клерки» удивленно переглянулись.
- Может вы всё же сперва представитесь? - спросил Зубцов, приходя в себя.
- Пожалуйста, - ближний сунул в нос Ивану Степановичу раскрытую корочку, но тот сумел разобрать только английское Global. - Служба Глобальной безопасности. Евразийский сектор. Старший инспектор Крафт и, - ближний кивнул на второго, - инспектор Симов.
- Из Интерпола? - уточнил Зубцов.
- Мы с ними в контакте, - дипломатично кивнул Крафт. - Итак, вы не в курсе, что ваш рейтинг второй день как отделился и функционирует самостоятельно, в автономном режиме.
- Отделился? - тупо переспросил Зубцов.
- Что-то с программным креплением... Не выдержало... Он же у вас, я о рейтинге, с утяжелением, не так ли?
Оба инспектора уставились на Зубцова и он неопределенно боднул головой воздух.
- И не просто с утяжелением, а едва ли не полуторной тяжести, - в голосе Крафта звякнули обличительные нотки.
- А разве это возможно? - увел разговор в сторону Иван Степанович.
- Полуторная навеска? - не понял Крафт.
- Автономный режим, - уточнил Зубцов. - Разве рейтинг без человека существует?
- Рейтинг - величина виртуальная. Он может существовать без всего... При определенных условиях, конечно.
- Но если он сам по себе... кого же теперь будет выбирать народ? - искренне удивился Зубцов.
- Рейтинг, кого же еще! Вам это должно быть известно! - не выдержал Крафт. - Народ будет голосовать за голый рейтинг. И с превеликим удовольствием. Куда большим, чем лично за вас, президента или любого другого конкретного человека! Потому что в отличии от человека, рейтинг сам по себе недостатков не имеет. Он вообще лишен любых свойств и характеристик.
- Но ведь рейтинг не человек, - не мог взять в толк Зубцов.
- Именно! Зачем люди голосуют? Чтобы их кандидат, получив власть, исполнил их желания. Они, конечно, знают, что сделать этого он не захочет или не сможет. И вообще, он не такой, как им хотелось. Но из нескольких кандидатов, тот или иной кажется чуть лучше других, хотя по большом счету это никакого значения не имеет. А рейтинг... - Крафт запнулся. - Рейтинг, это твое желание в чистом виде. Тебе хочется купить квартиру, найти работу, сохранить здоровье? Голосуй! За кого? За свое желание, конечно! Когда все голосуют за свою мечту, это и есть абсолютный рейтинг!
Голос Крафта приобрел горькую торжественностью.
- Лучшее, что можно придумать для выборов - голосовать за чистую абстракцию. Рейтинг - это народное волеизъявление в его абсолютной форме, когда каждый проголосовал за свое самое сокровенное. Может быть у такого кандидата соперник?
Крафт поперхнулся и откашлявшись, снизил пафос.
- Он непобедим по определению... Потому и существует три защитные оболочки, два автоматических контура сдерживания, а максимальный размер ограничивается 40-42 пунктами. После 70 процентов риск электоральной самоэскалации слишком велик... Между тем всё это в вашем случае не сработало. Вопрос - почему?
Он повернулся к Зубцову. Повисло молчание, мгновенно ставшее тягостным.
- Какова была действительная мощность вашего рейтинга? - негромко спросил Крафт. Голос у него был незлой, скорей даже доброжелательный, как у преподавателя, наводящего студента на правильный ответ.
- Рейтинг? Как обычно, - пожал плечами Зубцов, чувствуя на лбу холодную испарину. - 42 пункта... Плюс механик мой что-то там поколдовал. Хотел добавить немного мощи.
Инспектора молчали. Молчание это было для Ивана Степановича мучительным, но меньшим злом, чем возможные расспросы. Наконец Крафт сказал:
- Вы кажется не понимаете, что случилось. И чем это нам всем грозит... Или вы не поняли что в России теперь нет рейтинга президента, а есть рейтинг, желающий стать президентом?
- Но ведь с президентом, кажется, всё в порядке, - заторопился Зубцов. - У него-то без проблем...
- Президент не наберет и десяти пунктов. С каждым днем автономный рейтинг будет теперь прибавлять по 12-15 процентов. Уже послезавтра у президента не останется никаких шансов.
- Но ведь... ведь можно, в конце концов, отменить выборы!
- Уже нельзя. Вы поразительно безграмотны, - Крафт брезгливо поморщился. - В России видно допускают к работе с рейтингами даже без инструктажа, тогда как все имеющие к ним доступ обязаны пройти месячные курсы. - Он выпрямился на стуле. - Явка на выборы обеспечена максимальная. Ведь один из кандидатов - сокровенная мечта каждого избирателя. Безногие приползут! С одра бюллетени будут требовать! Кто такие выборы посмеет отменить?! Выборы будут. Кто на них победит - тоже очевидно...
- Но ведь это же абсурд! Люди опомнятся... Его же не существует, этого проклятого рейтинга! Это ноль. Импульс. Ничто. Ведь поймут же они, разберутся потом... - Зубцов не замечая того, театрально заломил руки. - В конце концов есть международное сообщество. Оно...
- Вот мы и подошли к самому важному, - оборвал его Крафт. - Рейтинги - существа стайные... - Он сделал паузу. - Стайные и иерархические. Победа их самостоятельного представителя в такой большой стране как Россия - плохой пример. Очень плохой...
Крафт выхватил из кармана носовой платок, напоминавший расцветкой английский флаг, и обмахнул лоб.
- Последствия в полной мере непредсказуемы. Рейтинги - это не пролетарии. Сбиться в стаю им легче легкого.
- В стаю? - переспросил совсем уже ошеломленный Зубцов.
- Стайные и иерархические, - повторил Крафт. - Понимаете о чем я? В мире еще не было опыта управления целой страной самостоятельным рейтингом. Не исключено, что российский пример станет началом обвального процесса для пресечения которого у демократического мира просто нет рычагов.
Платок был пущен в ход снова.
- В таком глобальном сообществе самоуправляемых рейтингов вверх неизбежно возьмут самые авторитарные экземпляры, у которых и в обычной жизни 95-98 процентов - обычная норма. И еще, наверху окажутся рейтинги самые многолюдные. Мне говорить у какого рейтинга оба эти качества в наличии сразу?
- Китай... - прошелестел Зубцов.
- Это и будет мир с одним полюсом, который Америке в самое счастливое время не снился... - Крафт выдержал паузу и медленно повторил. - С одним желтым полюсом. Хуже всего, что такой миропорядок будет очень устойчив. Шесть миллиардов будут голосовать, как у вас одно время говорили - сердцем. От души... Теперь вы понимаете почему мы здесь? Ваш рейтинг надо остановить любой ценой. И мы уполномочены получить от вас всю необходимую для этого информацию.
- Ради Бога! Всё что нужно! Я в в-в-вашем распоряжении! - заторопился Зубцов. - Открытое письмо, обращение к народу, любая помощь... всё что вы сочтете...
- Прежде всего необходимо установить причину обрыва креплений. - Крафт уже не слушал лепет Зубцова. - В истории мировой демократии было несколько таких прецедентов. За исключением Германии 33-го, во всех случаях причины аварий удавалось устранить еще до выборов. Впрочем и в Германии предотвратили самое худшее - приход к власти самого Рейтинга... В крайнем варианте, - он кивнул Зубцову, - заземлим вашего беглеца в ручном режиме. Но это означает, что в данной предвыборной кампании вам... - Крафт замешкался, - вам уже не удастся стать президентом.
- Что вы, что вы, - опять заторопился Иван Степанович. - Ради... человечества...
- Еще вам придется сдать несколько анализов...
- Анализов... - пролепетал Зубцов.
- Что вы так побледнели? Кровь из пальца, несколько клеток эпидермиса и рентген паховой области. Всё абсолютно безболезненно, - Крафт с удивлением уставился на Ивана Степановича. - Да что с вами в самом деле!
- Всё так неожиданно, - мучительно пробормотал Зубцов, уже не удивляясь, что во сне можно так потеть. - Раз это нужно... Только скажите, когда и где, и я сразу же...
- Сейчас, - Крафт повернулся к Симову и тот мгновенно достал из-под стула плоский маленький кейс, размером чуть больше приличной коробки конфет.
Щелкнул замочек, из кейса выскочило несколько инструментов явно медицинского назначения. И всё произошло в считанные секунды. Похолодевший Зубцов даже не успел смахнуть со лба обильного пота.
- Вот и прекрасно, - констатировал Симов. - Через полчаса будут результаты. А вы пока отдохните...
Он не успел договорить, как кровать под Денисом Степановичем разъехалась, и он провалился в солянку из коротких, словно мелконарубленных снов...
Когда он открыл глаза, перед ним были те же двое. По лицам их Зубцов неуловимо ощутил, что статус его сместился от потерпевшего к подозреваемому.
- Итак, вы утверждаете, что ваш рейтинг имеет 40-42 пункта? - безразличным голосом спросил Крафт.
- Конечно, - кивнул Денис Степанович. - А в чем дело?
- Ваш рейтинг имеет ресурс 95-100 процентов.
- 95-100?! - Зубцов старательно изумился. - Но это ведь невозможно! Ошибка в анализах, да?..
- Исключено. И еще... В крови обнаружены следы различных моделей.
- Ну конечно. Я ведь десять лет в политике. Сколько этих рейтингов перепробовал!
- Эти модели использовались одновременно. И в самое последнее время... Иван Степанович, - его впервые поименовали, - вам всё равно придется рассказать правду. Это уже неизбежно...
- Я же говорил - механик мой что-то мудрил, - тоскливо загундосил Зубцов, чувствуя бессмысленность любых отпирательств. - Может это он...
- Мы очень серьезные люди, - перебил Крафт. - И положение у нас с вами почти безвыходное.
- Но господа... Извините, забыл как, господин Крах, так да? Я не знаю отчего оборвался рейтинг! И я не делал ничего незаконного. Пусть разбираются специалисты. Ради Бога, я только за! Если... - Зубцов запнулся. - Если я в чем-то виноват... если суд это докажет... я готов...
- Некогда, Иван Степанович. До стадии саморазвития осталось всего несколько часов. По всем расчетам процесс станет необратимым в одиннадцать утра - полдень.
- Но чем же я могу помочь? - голос Зубцова сорвался на фальцет. - Я ведь всё что угодно... Только...
- Прежде всего вам необходимо сказать точно, что представляет этот рейтинг. Если он сборный, наши специалисты что-нибудь сделают по его демонтажу или хотя бы частичной дезинтеграции. Его потенциальный ресурс должен быть сокращен минимум в полтора раза... Если же он цельный, тогда... тогда... - Крафт обречено махнул рукой. - Итак, мы вас слушаем.
Они смотрели на Зубцова спокойно и беспощадно как январские звезды и сил отпираться у него больше не было. Но напоследок он все же слабо взбрыкнул:
- Я буду говорить только в присутствии своего адвоката.
- Конечно, - кивнул Крафт. - Как только вы проснетесь, он подъедет. Но для этого прежде надо проснуться, - голос Крафта приобрел чугунную вескость. - Поэтому говорите всё, что вам известно.
И Зубцов сдался.
- Он строенный... Кажется так... Я в точности не знаю, слышал краем уха... Взяли три паленых... Вы поняли о чем я, да?.. Три таких максимальных рейтинга и соединили. Каким образом, не знаю. Честное слово, не знаю. Вот и всё... Он же нормально работал. Только тянул живот немного. И то по вечерам.
Инспекторы молча переглянулись. Симов покачал головой:
- Не успеют.
Крафт сумрачно кивнул и повернулся к Зубцову.
- Вы понимаете как подвели свою страну и ... - он запнулся, словно застеснявшись высокопарного определения. - И всё человечество?
- Господи, да кто же думал? - запричитал Иван Степанович. - Если что, то я безусловно... По всей строгости... Я буду отвечать...
- Некогда... - совсем печально сказал Крафт, смотря ему прямо в глаза.
Чувствуя неладное Иван Степанович поджал ноги, готовясь неизвестно к чему. Но всё произошло мгновенно. Он и не ощутил этой мигнувшей в мозгу белой звездочки - просто упала тьма и его не стало.
Симов спрятал в грудной карман маленький металлический предмет, похожий на инкрустированную зажигалку, и подумал вслух:
- Поможет ли?
- Выхода всё равно не было, - отозвался Крафт. - Раньше вечера до его рейтинга не доберутся. А в полдень он совсем стал бы автономным. Чем бы наши тогда его достали?.. А так 20 процентов в минус.
- Меньше, - покачал головой Симов. - Пунктов 10-15.
- Все равно, пока он свою дырку залатает, наши его в салат изрубят.
- Будем надеяться...
- Ужасная все же страна, - вздохнул Крафт. - То этот кошмар с коммунизмом. Теперь заваруха с рейтингом. Так и тянет через нее бездной...
Симов промолчал.
Они подошли к Зубцову и расправили его мучительно скорченное тело...
Иван Степанович Зубцов - кандидат в президенты России, скончался во сне от обширного кровоизлияния в мозг ранним утром 24 марта 2004 года, за четыре дня до второго тура.
Весь день российские телевизионные каналы каждый час включали экстренные выпуски о ходе расследования. Репортеры толкались около московского предвыборного штаба Зубцова, у ворот его ростовского особняка, возле дверей заведения, проводившего вскрытие.
Уже через два часа после известия о кончине в прямом эфире выступил президент - суровый и лаконичный. На лбу и вокруг рта твердели трагические складки. Он говорил о безвременной утрате, перед лицом которой обязана сплотиться молодая российская демократия.
И демократия сплотилась. В перенесенном на три недели втором туре, президент убедительно победил третьего номера предвыборной гонки. Всё в стране стало на своё место...
Теперь, спустя несколько лет, Россия окончательно забыла феерический взлет одной провинциальной кометы, мимоходом нарушившей строй главных политических светил. Даже в Ростове о бывшем губернаторе напоминает только мемориальная доска на его фамильном особняке и улица Зубцова в Александровке - самом неудобном спальном микрорайоне города.
Улица короткая - два десятка скучных панельных девятиэтажек. Щуплая зелень вдоль дороги. Из магазинов - только продовольственные ларьки и недавно открывшийся мебельный салон «Феникс» - спальные гарнитуры российского и белорусского производства. Хозяин салона Г.М.Гольц (через год после смерти Зубцова его «Аксессуары» закрылись, не выдержав конкуренции).
Выходя из дверей своего нового заведения, Глеб Михайлович каждый раз попадает взглядом в табличку с названием улицы и в голове его мелькает одно и то же - «А стань Зубцов тогда президентом...» Горькая желчь этой мысли разъедает душу, но ведь зачем-то он открыл салон именно здесь!
А местные депутаты запасаются рейтингами в большом супермаркете - местном филиале столичной торговой сети «Русский Политик». Магазин на Комсомольской площади, через дорогу от бывшего кинотеатра. Нет, нет - ростовчанам напрягать память ни к чему - магазин и торговля всё также во сне.
Весь день российские телевизионные каналы каждый час включали экстренные выпуски о ходе расследования. Репортеры толкались около московского предвыборного штаба Зубцова, у ворот его ростовского особняка, возле дверей заведения, проводившего вскрытие.
Уже через два часа после известия о кончине в прямом эфире выступил президент - суровый и лаконичный. На лбу и вокруг рта твердели трагические складки. Он говорил о безвременной утрате, перед лицом которой обязана сплотиться молодая российская демократия.
И демократия сплотилась. В перенесенном на три недели втором туре, президент убедительно победил третьего номера предвыборной гонки. Всё в стране стало на своё место...
Теперь, спустя несколько лет, Россия окончательно забыла феерический взлет одной провинциальной кометы, мимоходом нарушившей строй главных политических светил. Даже в Ростове о бывшем губернаторе напоминает только мемориальная доска на его фамильном особняке и улица Зубцова в Александровке - самом неудобном спальном микрорайоне города.
Улица короткая - два десятка скучных панельных девятиэтажек. Щуплая зелень вдоль дороги. Из магазинов - только продовольственные ларьки и недавно открывшийся мебельный салон «Феникс» - спальные гарнитуры российского и белорусского производства. Хозяин салона Г.М.Гольц (через год после смерти Зубцова его «Аксессуары» закрылись, не выдержав конкуренции).
Выходя из дверей своего нового заведения, Глеб Михайлович каждый раз попадает взглядом в табличку с названием улицы и в голове его мелькает одно и то же - «А стань Зубцов тогда президентом...» Горькая желчь этой мысли разъедает душу, но ведь зачем-то он открыл салон именно здесь!
А местные депутаты запасаются рейтингами в большом супермаркете - местном филиале столичной торговой сети «Русский Политик». Магазин на Комсомольской площади, через дорогу от бывшего кинотеатра. Нет, нет - ростовчанам напрягать память ни к чему - магазин и торговля всё также во сне.
Ростов-на-Дону
“Наша улица” №211 (6) июнь 2017
