Инна Иохвидович "Ананас"

Инна Григорьевна Иохвидович родилась в Харькове. Окончила Литературный институт им. Горького. Прозаик, также пишет эссе и критические статьи. Публикуется в русскоязычной журнальной периодике России, Украины, Австрии, Великобритании, Германии, Дании, Израиля, Италии, Финляндии, Чехии, США . Публикации в литературных сборниках , альманахах и в интернете. Отдельные рассказы опубликованы в переводе на украинский и немецкий языки. Автор пятнадцати книг прозы и одной аудиокниги. Лауреат международной литературной премии «Серебряная пуля» издательства «Franc-TireurUSA», лауреат газеты «Литературные известия» 2010 года, лауреат журнала «Дети Ра» за 2010. В "Нашей улице" публикуется с №162 (5) май 2013.
Живёт в Штутгарте (Германия). 

Инна Иохвидович

АНАНАС

 

рассказ 

Грех было не купить ананас, в этот субботний вечер в супермаркете была скидка и стоил он всего-то шестьдесят пять центов.
Но когда она тащила его, тяжёлого, килограмма на полтора, то вспомнила, что его ж ей и попробовать даже нельзя, врач внёс и его в список запрещённых продуктов. Стало досадно , но не бросать же его здесь, прямо на улице.
Всё ж таки донесла она его до своей однокомнатной квартирки, которую называла логовом. Все свои десять лет жизни в эмиграции Женя провела, (если не считать пребывания в больницах) в этом своём логове, да куда или к кому ходить было, так, в библиотеку или опять таки к врачу. Про свою болезнь она знала в с ё, знала, что обречена... И, главным, теперь представлялось для неё не слечь, чтоб в дом инвалидов не попасть лежачим хроником. Потому нынче и стала врачам послушной.
О диковинном заморском фрукте она и вовсе позабыла, он так и остался лежать в фирменной супермаркетовской сумке на кухне.
Только воскресным утром она вынула ананас и поставила его на стол.
Как, однако ж, давно это было, то ли в 1956, а может в 57 году...

Вернувшийся из командировки в Москву папа вынул из верёвочно-плетёной сетки-авоськи чудо какое-то! Все: и мама, и старший брат, да и сама Женя только ахнули, глядя и любуясь на это диво дивное, прежде невиданное: что-то деревообразное, коричневоколючечное, с зелёно-пальмовыми листами на верхушке! И название было ему заморское - ананас!
Папа осторожно, чтобы не повредить эту удивительность, разрезал его и всем раздал по куску светло-жёлтой мякоти неизведанного дотоле вкуса. Жене казалось, что это тает во рту. От блаженства она закрыла глаза... Вот тогда-то и дошло до неё смысл слова - вкушать...
И даже тогда, когда от сердцевины ананаса не осталось и кусочка, он, распиленный на две части(брат изнутри тщательно выскоблил его, чтобы ничто не подгнивало) остался стоять на подоконнике со своей, горделиво венчающей его, зелёной «пальмой». Так стоял он днями словно бы вызовом хмурому небу с ползущими по нему чёрно-рваными тучами; мокрому, хлещущему по стеклу снегу; снежным вихрям, вьюге и пурге; и даже весеннему солнцу, распахнувшему настежь двойные оконные рамы... Женя смотрела на него и насмотреться не могла...
До тех самых пор пока летом не зашла к ней одноклассница - Люся Шевченко. Женю поразил её раздражённо-презрительный взгляд, прикованный к ананасу. А тот, как ни в чём ни бывало, стоял себе меж цветочных горшков.
- Ишь, буржуи, какие!
- Почему, почему буржуи?! - изумилась Женя.
- «Ешь ананасы, рябчиков жуй, день твой последний приходит буржуй!» - громко продекламировала Люська.
- Его папа привёз из командировки, из Москвы, - как-то захлёбываясь, оправдывалась Женя.
Она, впрочем как и всегда, когда внезапно ни за что обижали, не могла «достойно» ответить.
- Это Маяковский написал, а с ВАМИ и так всё ясно! Эх! - закричала Люська и ударила кулаком по ананасу.
Он разлетелся на обе свои, полые изнутри, части.
- Это ж чучело, сами сожрали и чучело сделали, - чуть не давилась со смеху одноклассница.
Истерически-торжествующе смеясь Люська побежала ко входной двери.
Дверь за Люськой захлопнулась, но её, полные непонятной ненависти, словно бы выплюнутые ею слова, как будто повторялись и повторялись в наступившей тишине...
Женя глядела на лежавашие на полу половинки ананасного остова, и было ей ужасно тоскливо... Она и сама толком не знала отчего? То ли оттого, что Люська эдакую красу порушила, то ли от неожиданной Люськиной злости, вроде за нею такого и не водилось, то ли потому что соученица всё говорила: «Вы, вы...», - будто бы отделяя Женю и её семью от других?
Мама выбросила ананасовые корки в мусорное ведро.
Давным-давно не стало тех, кто разделил с Женей радость от того ананаса, ни мамы, ни папы, ни брата. И даже обидчица Люська Шевченко куда-то пропала, точно сгинула. Давным-давно осталась она одна, там, на родине, тут, в чужой стране, в своём логове, в жизни....

И вот нынче сидела она и созерцала этот диковинный плод. Это был её второй ананас, но ей уже было не суждено его вкушать...
- Ну, и не надо, - устало сказала она себе, вспоминая: «Вкушая вкусих мало мёду, и се аз умираю»...

 
Штутгарт

“Наша улица” №179 (10) октябрь 2014