Юрий Кувалдин
ВЕРОЧКА В МЕТРО
рассказ
Верочка вошла в вагон метро на станции "Сокольники". Лицо Верочки было еще красиво той блеклой красотой, которая вот-вот исчезнет под сетью багровых прожилок, а взгляд сквозь толстые стекла очков был спокойный, но в то же время живой и внимательный. В душе Верочки звучала песня:
Все стало вокруг голубым и зеленым,
В ручьях забурлила, запела вода.
Вся жизнь потекла по весенним законам,
Теперь от любви не уйти никуда...
Еще не зная мира и окраин, уже входила в новое метро, на длинной лестнице спускалась в подземелье, считая по пути огни в плафонах, и видя пред собой мельканье лиц, уже наверх стремящихся людей...
Сокольническая линия (бывш. Сокольники-Спортивная, бывш. Кировско-Фрунзенская). Сокольники. Дата открытия: 15 мая 1935 года. Авторы проекта: И. Г. Таранов, Н. А. Быкова. Павильон вестибюля расположен на аллее, ведущей к ПКиО "Сокольники". Выполнен в виде арки с 2-сторонним выходом. Два ряда колонн станционного зала облицованы серым мрамором, гармонирующим с желтой глазурованной плиткой стен и темным гранитом пола. Коридоры и кассовый зал отделаны белым и серым мрамором. В 1937 году на Международной всемирной ярмарке в Париже проект станции удостоен Гран-при...
Если бы Верочка знала, что эти годы будут печально прославлены массовыми арестами, расстрелами, газетной ложью, голодом в деревне, то, вероятно, более внимательно присматривалась бы к окружающему. Но у нее дома если и говорили о политике, то не при детях. То есть о внешней политике говорили то, что пишут в газетах, никаких критических высказываний Верочка не слышала и, была уверена, что их и не существовало. Был поджог рейхстага, они восторгались Димитровым, измывались над подставным лицом - Ван-дер-Люббе. Была Испания. Фашисты - мерзавцы, наши летчики - герои, у Верочки была шапочка-испанка, с кисточкой. Все было просто. Газеты. У нее в семье выписывали всегда "Правду". Отец читал газету за завтраком и, естественно, кое-что обсуждалось. Но Верочка уходила в школу раньше. Вернувшись, она хваталась за газету. Первое, что она искала, - это карикатуры. Они, в основном, были политическими (Дени, Бор. Ефимов, К. Елисеев). Карикатуры на что-то советское принципиально не могли появиться. Политические карикатуры были очень примитивными. К каждой из них полагался длинный эпиграф из сообщений ТАСС и длинная подпись. Кроме этого, чтобы "и ежу было понятно", на каждом персонаже была надпись: "Крупный капитал", "Социальные проблемы", "Безработица" и так далее, а изо рта персонажей вырывались слова в облачке. Впрочем, это и сейчас осталось. Карикатуры создали у Верочки убеждение, что все американцы носят остроконечную козлиную бородку, англичане все курят толстые сигары и так далее. Вот тогда-то и стало крепнуть убеждение, что "они" - все враги, а "мы" - одинокий утес (сталинское выражение), гордо возвышающийся и несокрушимо стоящий среди моря озлобленных врагов. Из карикатур Верочка помнит лучше всех серию, относящуюся к процессу Димитрова (поджог рейхстага), где Ван-дер-Люббе, изображенный в виде опоенного наркотиками идиота, противопоставляется благородному торжествующему Димитрову. У Верочки никогда не возникало сомнений в истинности газетных материалов. Ведь газетная пропаганда проникала в мозг постепенно, но упорно, и никаких сомнений в истинности не допускалось. Это потом появились Би-би-си, "Свобода", "Голос Америки", самиздат, литература из-за рубежа, личные международные связи. Верочка же была твердо убеждена, что хлебозаготовки - вещь справедливая, что кулаки в жилетках прячут зерно из жадности и стреляют из обрезов в Павлика Морозова и сжигают заживо тракториста Петра Дьякова (он оказался жив и до сего времени). Ведь уполномоченным на картофеле и на хлебозаготовки ездил ее отец! А уж он-то был самый честный и справедливый...
Любовь от себя никого не отпустит,
Hад каждым окошком поют соловьи.
Любовь никогда не бывает без грусти,
Hо это приятней, чем грусть без любви...
Комсомольская - радиальная. Дата открытия: 15 мая 1935 года. Автор проекта: Д. Н. Чечулин. 1 октября 1934 года на станцию прибыл пробный поезд от станции "Сокольники". Вестибюли находятся в зданиях Казанского вокзала и на Комсомольской площади у Ленинградского и Ярославского вокзалов (вестибюль выстроен при реконструкции в 1952 году). В оформлении станции использован розовый мрамор, пол выложен гранитом. Станция украшена майоликовым панно "Метростроевцы" (художник Е. Е. Лансере). Капители колонн украшены бронзовой эмблемой Коммунистического интернационала молодежи (КИМ), подчеркивающей вклад комсомольцев 30-х годов в строительство метрополитена. Над путями расположены балконы, соединенные пешеходными мостиками...
После карикатур в "Правде" Верочка искала фельетоны. Они занимали, как правило, целый подвал. Если автором был Мих. Кольцов или Ильф и Петров, это было наслаждение. Удачные фразы повторялись, часто отец читал фельетоны вслух маме и объяснял, так как всегда считалось, что он, отец, все понимает намного лучше. Верочке казалось, что мама немного подыгрывала ему. Она видела, с каким удовольствием он объясняет, и хотя была не глупее отца, но не хотела отнимать у него удовольствие быть знающим и опытным.
Верочка читала и сообщения из-за рубежа. Верила всему безоговорочно и гордилась тем, что "у нас" все правильно, а "у них" - сумасшедший дом. Газетные лозунги крепко заколачивались в голову, поскольку повторялись бесконечно на домах, на демонстрациях. Верочка никогда не задумывалась над смыслом или правильностью лозунгов, потом их стали называть "призывы". "5 в 4"! То есть выполним пятилетку в четыре года. Сомнение? Его не могло быть, ведь это выдвинуто партией! А почему план, рассчитанный на пять лет, призывают выполнить в 4 года? Может быть, план составлен заниженный? Может быть, энтузиазм здорово подсократит продолжительность жизни? "Догнать и перегнать!" До сих пор не догоним, а тогда смешно было сомневаться. Умели, ох как умели вколачивать нужное. Верочка помнит знаменитые тогда "Шесть условий товарища Сталина". Их поневоле запоминали наизусть, они печатались книжками-гармошками форматом со спичечный коробок. Вот хоть тресни - не может сейчас Верочка вспомнить, чего именно были те шесть условий и хотя бы одно из них.
Верочка волновалась за судьбу раздавленного льдами "Челюскина". Верочка плакала, когда умер Максим Горький. Верочка гордилась тем, что ее отец ездил уполномоченным в деревню на картофелезаготовки - это было опасное партийное поручение. Сталин был гений, у нас были трудности, но ведь впереди - социализм. Это было убеждением Верочки. Ленин был тоже гений, и в день смерти Ленина, 21 января, Верочка, как и ее товарищи, обшивала пионерский галстук траурной каймой.
И встречи редки, и длинны ожиданья,
И взгляды тревожны, и сбивчива речь.
Хотелось бы мне отменить расставанья,
Но без расставаний ведь не было б встреч...
Чистые пруды. Дата открытия: 15 мая 1935 года. Прежние названия: "Кировская", "Мясницкая". Авторы проекта: Н. Я. Колли, при участии Н. А. Шухарева, Л. Н. Попова, А. Ф. Фокиной. Павильон вестибюля расположен в начале Чистопрудного бульвара. В отделке станции использован серый мрамор, пол выложен гранитом...
15 октября 1934 года в 8 часов 20 минут на только что построенный участок линии на станцию "Комсомольская" вышел первый поезд, состоящий из двух вагонов (секция) - моторного № 1 и прицепного № 1001. Для всеобщего пользования Московский метрополитен был открыт 15 мая 1935 года в 7 часов утра. Однако задолго до его открытия начались пробные рейсы. И одновременно шла интенсивная подготовка машинистов подземных поездов. Движение началось от станции "Сокольники" до станции "Охотный ряд" и далее по разветвлению - до станций "Парк культуры" и "Смоленская". 13 прекрасно выполненных и богато архитектурно оформленных станций-дворцов, залитых потоками света, гостеприимно раскрыли двери вестибюлей перед трудящимися Москвы и всей нашей страны.
Верочка всю ночь стояла с одноклассницами у вестибюля "Охотного ряда", чтобы оказаться в числе первых пассажиров. Разменных автоматов и турникетов тогда не было. Пассажиров пропускали по билетам двух цветов. Красные - до станции "Сокольники", желтые - обратно. На билетах делались пометки о времени выдачи. Билет считался действительным в течение 35 минут. Обслуживалась линия четырехвагонными составами типа "А", которые в 1936 году были дополнены до шести вагонов.
По некоторым сведениям, есть еще тайное метро, "Метро-2", линии которого сегодня насчитывают более 150 км, в том числе 60-километровую линию до Чехова, а также до аэропортов Внуково и Домодедово.
В 1941 году Верочка кончала четвертый курс. 23 июня, в понедельник, должен был быть очередной экзамен. 22 июня они занимались в библиотеке. Около 12 часов всем им предложили спуститься в буфет слушать радио. Студенты пошли. Это выступал Молотов. Началась война. Они как-то оторопели и поехали по домам. Верочка приехала домой, а мамы нет. Она скоро вернулась, ходила за обувью в мастерскую. Верочка ей весело так говорит: "Знаешь, война началась!" Мама так и бросила авоську с туфлями на пол, и заплакала.
Конечно, они не представляли всего ужаса, который предстояло пережить миру. Фашизм, Испания, Чехословакия и Польша до них доносились, как газетные статьи, издалека и нереально. Кроме того, недавно в киножурнале Верочка видела рукопожатие Молотова с Риббентропом. Как же так? И потом, если война, какие могут быть экзамены?
В понедельник Верочка пошла в институт. Бесконечные разговоры, а во всех кабинетах уже принимают экзамены. Ну, и она пошел сдавать. Так и сдала сессию. Потом началась неразбериха. Ребята все пошли добровольцами, не дожидаясь повесток из военкомата. Сборные пункты (формирование частей) были в школах. Они провожали группу ребят, в том числе Сашу Смирнова (приятель Верочки). Кровати с голыми сетками, они пьют водку и закусывают консервами "Крабы". Розовые, как резиновые. Их тогда было много. Везде висели рекламы: "Всем давно узнать пора бы, как нежны и вкусны крабы". Но Верочка с той поры их невзлюбила и никогда больше не ела. А потом крабы исчезли.
Сказали, что они могут сдать госэкзамены. Пошли домой к профессору Иванову. Он сидит среди кучи книг, укладывает чемоданы (институт эвакуировался в Ашхабад). Говорит: "Какие еще госэкзамены? Жизнь кончилась. Давайте бумажку, я подпишу". И подписал бланк о сдаче госэкзамена. С этим бланком Верочка и уехала (позже) с эшелоном.
Они пошли в военкомат (девочки, с которыми Верочка тогда дружила). Им давали задания. Девочки разносили повестки о призыве в армию. Потом были инспекторами по проверке правильности рытья щелей (от бомб укрытия). Как рыть щели, никто не знал, и они тоже. Да в них никто и не прятался. С детьми ходили в убежища, которые в подвалах были оборудованы, и в метро.
Потом их послали на курсы сандружинниц. Они чуть ли не каждый день занимались по вечерам в какой-то школе в Сокольниках. А военкомат был в клубе им. Русакова (он и сейчас стоит - кубистической архитектуры: если смотреть сверху - то половинка шестерни).
Когда они кончали курсы (месячные, кажется), то были экзамены. На экзаменах отличилась маленькая черноглазая Таня Петрова. Ее спросили, какие бывают лекарственные формы. Они ей подсказывали, а она повторяла. Они ей шепчут: "Свечи..." Она говорит: свечи. Ее спрашивают: "А как их употребляют?" Она повторяет за ними: "Вставляют...". - "А потом?" Таня не стала ждать подсказки и уверенно ответила: "А потом зажигают!" Ее спросили: "Что надо делать, если бьет кровь из височной артерии?" Она быстро сказала: "Надо наложить жгут!" - Куда? - Конечно, на шею!"
Верочку не взяли на фронт из-за сильных очков. Сказали: разобьются очки, надо будет ее в обозе таскать. И Верочка с однокурсницами пошла на завод им. Сталина. Раньше он назывался "ЗИС", а теперь "ЗИЛ". По случайному стечению обстоятельств много лет спустя Верочка работала 7 лет в пионерлагере от этого завода.
Первые налеты на Москву начались через месяц после начала войны. Верочка сначала очень боялась. Окна они заклеили полосками бумаги крест-накрест. Дом их был старый и весь дрожал, когда близко падали бомбы. В первые же бомбежки попали в дом в проезде Куйбышева, на углу улицы 25-го Октября, и он сгорел. Раза два Верочка уходила с родителями в убежище. Верочка очень боялась, но не показывала виду, смеялась и всех успокаивала. Потом перестала бояться и в убежище не ходила.
Один раз они во время бомбежки вместе с соседом Глебом Ивановичем ходили по двору. Верочка вспомнила, что на буфете стоит пакет с целым килограммом миндальных печений, которые она очень любила. "А если дом наш сгорит, как жалко, что не съели печенье", - подумала она.
Потом Верочка узнала, что этого соседа-инженера арестовали как шпиона, что женщины, которые часто бывали в его холостяцкой комнате и которым он под гитару пел душещипательные романсы, были шпионками.
Работали по 12 часов. Смены были то ночные, то дневные. Работали на станках, но подруг перевели на автоматы, а Верочка осталась в цехе с обычными станками. Умела работать на сверлильном, токарном, шлифовальном. Верочку учил мальчик из ремесленного училища. Он ее презирал за бестолковость, хоть и стоял на ящике, чтобы достать до рукоятки суппорта.
Когда обрабатываешь деталь, на резец или сверло все время льется охлаждающая белая эмульсия. От нее у Верочки по коже до локтя все покрылось нарывами. Отец Верочки сделал особую мазь, ею намазывали руки, и они покрывались тонкой пленкой. Эмульсия не проникала сквозь пленку, и руки зажили.
Когда они приходили утром к заводу, у проходной вывешен был огромный плакат с очередной сводкой "От Советского Информбюро". Сводки были тревожные. Большими буквами были написаны названия оставленных городов. Все рабочие очень расстраивались. Их не могли утешить даже цифры захваченных трофеев.
Верочка работала в сером грубом халате с завязками на спине, и в красной косынке.
Крыша цеха была стеклянная. Для светомаскировки ее окрасили в синий цвет и накрыли матрасами. Но бомбы-зажигалки пробивали крышу и попадали в цех. Когда это случилось первый раз, Верочка убежала прямо по пролету, пока ее не изловил мастер и не обругал матом. Потом Верочка научилась брать зажигалки большими клещами за стабилизатор и совать в бочку с песком. У этих бомбочек из термита от удара плавился конец и они растекались огненной лужицей.
Самое страшное было, когда немцы перед бомбежкой бросали на парашюте осветительную ракету и она целую минуту горела миллионом свечей и заливала завод ослепительным зеленоватым светом.
Самое трудное было - не заснуть в ночную смену. Перерыв был в 12 часов ночи. Попьют в буфете чай, и так захочется им спать, просто умирают. Залезали в кузова автомобилей без колес, стоявшие в конце цеха, и спали, пока мастер за ноги не стащит...
Любовь от себя никого не отпустит,
Hад каждым окошком поют соловьи.
Любовь никогда не бывает без грусти,
Hо это приятней, чем грусть без любви...
Лубянка. Дата открытия: 15 мая 1935 года. Прежнее название: "Дзержинская". Авторы проекта: Н. А. Ладовский, Н. А. Алешина, А. Ф. Стрелков. Два павильона вестибюлей (архитекторы Д. Ф. Фридман, И. И. Ловейко) - на Лубянской площади. У вестибюля на углу Никольской улицы была установлена скульптура метростроевцев, другой вестибюль сооружен в здании универмага "Детский мир". В отделке пилонов станционного зала использован светлый мрамор, стены облицованы белой фарфоровой плиткой. В 1973-75 проведена реконструкция станции (архитекторы Н. А. Алешина, А. Ф. Стрелков), в результате которой появился центральный зал с переходом на станцию "Кузнецкий мост", построены поздемные тоннели с выходами на Лубянскую площадь, к Политехническому музею, к "Детскому миру", на Мясницкую улицу...
Однажды ночью Верочка дежурила в кабинете начальника цеха. Ее обязанность была - когда по телефону объявят тревогу, включить сирену. Это вместо работы дежурили.
На заводе Верочка работала, пока его не стали готовить к эвакуации. Они смазывали станки густым тавотом и завертывали бумагой. Их (учеников) не взяли в эвакуацию, а уволили.
Однажды они после ночной смены видели, как из другого цеха выносили носилки с трупами - очень много. Оказалось, что во время налета не разрешили никому уйти в убежище, и 160 работниц были убиты, когда в цех попала бомба.
Однажды во время бомбежки сбили памятник Тимирязеву у Никитских ворот. Одновременно огромная бомба упала в дом возле магазина "Ткани", и Верочка видела все квартиры 9-этажного дома без стен, но с мебелью.
Вечером, возвращаясь домой, Верочка увидела, что не только памятник Тимирязеву стоит на месте, но даже восстановили цветник!
Во время одной из бомбежек пробило тоннель метро между Смоленской и Арбатом. Люди, которые там прятались, бросились бежать по тоннелю, но так как они точно не знали, куда упала бомба, то побежали навстречу друг другу. Много людей погибло в давке, но цифр Верочка не помнит.
На улицах было затемнение. Один раз Верочка несла из молочной бутылку с шоколадным молоком, тогда было такое, как холодное какао. Был вечер, темнота абсолютная, и на Верочку кто-то налетел и выбил нечаянно бутылку. Верочка очень сильно расстроилась - ведь осталась без ужина.
Когда немцы были близко от Москвы, все испугались. В учреждениях жгли документы. 16 октября 1941 года остановили на один день метро. Причины не знали, говорили, что там прячут что-то государственно-важное. Трамвай "Б" не ходил из-за ремонта путей. Люди толпами шли по улицам пешком к вокзалам - эвакуировались.
Верочка в то время не понимала, почему немцы так стремительно продвигаются. Но уже тогда знала, что у нас плохо с вооружением. Верочка ездила в госпиталь под Москву к Вите Козлову из ее институтской группы. Он вылезал из воронки, и ему осколками мины перебило пальцы на обеих руках. Когда Витя вышел к Верочке, обе руки у него были прибинтованы к туловищу. Он рассказал, что у них винтовки выдали одну на 10 человек, а у немцев у всех - автоматы.
Слухов тогда ходило очень много, и все - панические. Но люди не верили, что Москву сдадут. Все были уверены, что войну выиграем, только не могли понять, где же обещания, что выиграем "малой кровью, могучим ударом", да еще "на вражьей земле"?
У Верочки был собран рюкзак с самыми необходимыми вещами еще от того времени, когда она собиралась на фронт как сандружинница. Так он и лежал. Однажды вечером, во время бомбежки, поздно уже было, ее отец сказал, что договорился о месте для нее в эшелоне для эвакуированных и чтобы Верочка немедленно одевалась и садилась в машину, чтобы ехать на вокзал. Верочка хотела остаться в Москве, но отец ее уговорил. Он так нервничал и был в таком ужасном состоянии, что Верочка сдалась и села в машину. Кроме рюкзака, Верочка взяла одеяло и подушку, связанные веревкой, и валенки, которые потом очень пригодились, и новую сумочку, подаренную в этом году на именины. В машине уже сидела какая-то знакомая отца. Они с ним попрощались. Отец сказал, чтобы Верочка доехала до Горького и разыскала его знакомого. Фамилию Верочка тогда же позабыла и сейчас не помнила. Впрочем, в Горьком ее эшелон не остановился.
На Курском вокзале, вернее, на площади перед вокзалом, они сидели часа три, ожидая посадки в эшелон. В ночном небе наши самолеты сражались с немецкими бомбардировщиками. Потом по немецким самолетам били наши зенитки. Пули были трассирующие, как будто небо прошивалось красными, зелеными, желтыми нитками. Прожектора скрещивались, и в их скрещении были виден серебристый крестик немецкого самолета. Три самолета сбили. Верочка это видела сама. От "крестика" шел черный дым, самолет падал далеко, где-то за линией зданий.
Эшелон состоял из дачных вагонов. В таком вагоне Верочка прожила больше месяца. Спать было негде. Те, кто ехал целой семьей, спали по двое на лавке, а Верочка сначала спала сидя, потом договорились еще с молодыми одиночками и спали по очереди - по три часа. Очень было трудно, ноги у нее распухли.
Все время хотелось есть и все время хотелось спать. Запасов еды у Верочки с собой не было; им полагалось по 400 грамм хлеба в день. Но поезд иногда останавливался в чистом поле, где получить хлеб было нельзя. Чаще выдавали большие солдатские сухари.
Холодно было очень. Потом выпал снег. Снег был и в вагоне. Все сложились и купили "буржуйку" - круглую железную печку. Топили углем. Около печки было тепло. Уголь они воровали с платформ соседних поездов. Это было страшно. Надо было залезть на платформу на станции и набрать ведро угля, потом под вагонами пробираться к своему эшелону - ночью, конечно. Каждый раз рисковали: а вдруг состав, под которым пролезаешь, тронется?
Один раз ночью эшелон остановился на какой-то станции. Буфет был открыт! Верочка съела миску щей со свининой - после двух недель голода. В результате она заболела. Три дня лежала без памяти. Нашлись добрые люди. Уложили ее, да еще стирали ее одеяло, на котором она спала, так как у нее был страшный колит. С высокой температурой Верочка бредила, и все были уверены, что она умрет. Когда Верочка встала, то по списку для всех детей выдавали овсяную кашу. Верочку вписали как ребенка, и дали блюдце каши. Раньше она ее не любила и называла "сопливая каша", но эту съела с блаженством и до сих пор любит.
Самое ужасное в эшелоне было то, что, во-первых, замерз туалет. Туалет забили гвоздями. Поезд шел без остановок сутками. Чтобы "сходить в туалет", высовывались в двери, а двое держали за руки.
И еще, во-вторых, страшное - вши. Умываться не было возможности, а помылись они в бане один раз - в Вятке. Баня была по-черному, мыла маленький кусочек, мочалки не было. Волосы не промылись, слиплись. Завшивели все. Все тело чесалось. Бельевые вши светлые, крупные. Их вытряхивали на буржуйку. Пахло жареным. Когда вышли из эшелона, всех направили в санпропускник. Все вещи прожарили. А волосы Верочка сзади забрала в горсть и отстригла ножницами вместе с живностью.
В вагоне была группа молодежи. Всех их посылали за углем, за хлебом для всех и так далее. Книг не было. Молодые люди флиртовали немного, читали наизусть стихи - Есенина, пели, но главное - вспоминали, какие вкусные вещи ели в Москве: булочки с кремом по рублю, пирожные, а еще были везде "московские горячие с булочкой пятьдесят копеек" котлеты.
Однажды поезд остановился в чистом поле. Крикнули, что продают молоко. Они никогда не знали, сколько времени будет стоять поезд, но надеялись на удачу. Побежала и Верочка. Деревенская баба на подводе действительно продавала молоко, но у Верочки не было посуды, и она выпила литр молока, холодного, как лед, прямо из глиняной миски, не отрываясь. А вообще Верочка молоко терпеть не могла. Но с тех пор любит, только сырое и холодное, как тогда, в ноябре 1941 года в чистом поле.
Однажды сказали, что эшелон будет стоять в поле несколько часов. Из всех вагонов высыпали эвакуированные, стали разминаться и разжигать костры и кипятить чай. Верочка разжигала тоже, делать это не умела, прожгла на зимнем пальто дыру прямо на животе. Потом сделала заплату и так ходила. Зато у костра Верочке дали печеной картошки.
С водой Верочке было трудно: не взяла с собой чайника, а была только красная пластмассовая чашечка с блюдцем, которые тогда только начали выпускать. Запасти воду Верочка не могла, просить - стеснялась. Кипятку в чашечку из крана на перроне набрать было трудно, и она очень мучилась без чаю.
Их довезли до Новосибирска, потом повезли в Алма-Ату. Там сказали, что вагоны будут дезинфицировать, а потом эшелон вернется в Новосибирск, так как в Алма-Ате им не разрешают выходить и не пропишут. Они вошли в здание вокзала. Часов в 10 вечера милиционеры-казахи очень грубо выгнали всех их на улицу, чтобы вокзал могли убрать. Верочке пришлось очень трудно, потому что она только-только сняла валенки, разрезав сзади, так как ноги распухли. Валенки Верочка натянуть не смогла, и в чулках вышла из здания вокзала и села у стены, завернув ноги в одеяло. Подушку Верочка положила на колени и попробовала заснуть, но было ужасно холодно, морозно, и она не заснула, а дремала понемногу. Очнулась от солнечного луча, он бил из-за снежной розовой вершины гор. Горы Верочка видела первый раз в жизни. Потом она была в восторге от изобилия на алма-атинском рынке, куда приковыляла в поисках чего бы поесть. Купила баночку простокваши с толстой коричневой пенкой. Потом в какой-то харчевне съела миску мясной лапши, от еды опьянела окончательно.
Всю дорогу до Новосибирска они грызли крупные полосатые семечки, которые пахли, естественно, подсолнечным маслом, и Верочке казалось, что она ест оладьи. В конце концов, кончик языка от семечек распух, и Верочка долго не могла говорить.
Один попутчик Верочки, инженер, очень солидный, ехавший с женой, взрослой дочкой и внучкой, уговаривал ее поехать с ними в Кемерово, где он будет главным инженером комбината, работать у него секретаршей. Будет иметь паек и перспективу. Но судьба решила иначе.
В Новосибирске всем объявили, что эшелон дальше не пойдет. Было 1 декабря 1941 года. Верочка вышла из санпропускника. На большом пальце руки у нее появился нарыв, он очень болел, весь палец позеленел, а внизу была уже черная кромка. Победив страх перед учреждениями, Верочка вошла в вокзальную парикмахерскую, выпросила ватку, смоченную одеколоном, проколола нарыв, из которого хлынул мерзкий гной, замотала тряпкой. Дергать палец перестало, и Верочка пошла искать еду. В буфете купила полкило черных скользких грибных шляпок, завернула в единственную свою бумажку - это был плотный глянцевый документ о сдаче госэкзаменов - а зачем он ей? Потом в уголке съела, с тех пор Верочка любила грибы. Потом она завернулась в одеяло, легла в углу на мраморный пол, положила голову на рюкзак, жалобно вздохнула, закрыла глаза и заснула среди шаркающих ног и плевков...
Парк культуры - радиальная. Дата открытия: 15 мая 1935 года. Проектные названия: "Крымская", "Крымская площадь". Прежнее название: "Парк культуры имени Горького". Авторы проекта: Г. Т. Крутиков, В. С. Попов. Вестибюли у ул. Остоженки (в 1935-94 Метростроевская ул.) и на углу Комсомольского просп. и Зубовского бул. (используется также для пересадки на станцию "Парк культуры"- кольцевая), недалеко от ЦПКиО. Колонны (два ряда) станционного зала отделаны желтым мрамором, стены покрыты белой плиткой, пол выложен гранитом. В отделке использован белый и серый мрамор, красная метлахская плитка и другие материалы...
22 июня 1941 года метро начинает работать не только как транспорт, но и как бомбоубежище. При этом даже во время войны строительство продолжалось: были сданы станции "Новокузнецкая", "Павелецкая" и "Автозаводская", участки от "Площади Свердлова" до "Автозаводской" и от "Курской" до "Измайловского парка"...
Поезд с грохотом вошел в туннель, миновал какое-то расстояние, после чего неожиданно свет в вагоне погас, минуту-другую он все не включался, за окнами мелькали дежурные лампочки, затем как-то странно стал пропадать стук колес, затихать, становясь ватным, потом не стало ни лампочек, ни стука, тьма окутала все вокруг, и Верочке стало легко и свободно, как еще никогда не было в жизни.
Всё стало вокруг голубым и зеленым,
В ручьях забурлила, запела вода.
Вся жизнь потекла по весенним законам,
Теперь от любви не уйти никуда...
Литературный альманах Юрия Кувалдина "Золотая птица", Издательство "Книжный сад", Москва, 2009, 52 авторских листа, 832 стр., переплет 7цб, оформление художника Александра Трифонова, тираж 1.000 экз., стр. 798.
