Салахитдин Омирдинович Муминов родился 7 марта 1963 года в городе Джамбуле (Казахстан)। Окончил филологический факультет Джамбулского педагогического института. Преподаватель русской литературы, кандидат педагогических наук, доцент. Автор литературоведческих и творческих работ, опубликованных в журналах и газетах России, Казахстана, Узбекистана и Кыргызстана.
Салахитдин Муминов
ВТОРАЯ ЖИЗНЬ
рассказ
Стёпка проснулся рано утром от сильной тоски. Обвёл глазами комнату. Рваные куски выцветших обоев; давно не беленный потолок, усеянный чёрными точками ещё сонных мух; мутные окна… Овальное зеркало на противоположной стене отражало макушку дерева.
Стёпка встал, прошлёпал босыми ногами к зеркалу и уставился в его тусклую поверхность, пристально разглядывая себя: худенький подросток, круглые испуганные глаза, большой рот, веснушки, оттопыренные уши, нос пуговкой.
Осторожно, стараясь не шуметь, оделся и вышел в тесную прихожую. Мать спала в соседней комнате, откуда несло густым перегаром. Спустился вниз по заплёванным ступенькам. Во дворе – никого.
За расшатанной деревянной беседкой раскинулась сирень. Под сиренью густая-густая трава. Туда и идёт Степка, чтобы поваляться на траве. Он ложится на спину. Ласковое синее небо. Добродушная туча. Боль утихла.
Сильный удар ногой в бок. Не открывая глаз, знал, что явился извечный мучитель – Колька Михнёв. Низкорослый кривоногий парень, скуластый, с жестоким и внимательным прищуром серых глаз всегда при удобном случае бил его так сильно, что синяки ещё долго оставались на тщедушном теле. Колька стоял рядом, и не было больше доброго синего неба, а снова пришла боль, наглая и тупая в образе Кольки.
Стёпка подумал было, а что если взять да попросить его, чтобы сегодня хотя бы не бил, что сегодня ему так плохо, как никогда ещё не было, что у него болит сердце, что ноющая боль невыносима, но тут же прогнал эту мысль; крепко стиснув зубы, молчал и не просил пощады, пока удары, как град, сыпались на тело.
Наконец Колька довольно ухмыльнулся, отвернулся в сторону, лихо плюнул на куст крапивы, повернулся и, насвистывая, ушёл.
Стёпка, кряхтя, словно старичок, поднялся с земли. Отряхнул штанишки от пыли. В глазах – туман. Шатаясь, направился к ограде.
– Мальчик, подойди сюда! – услышал он повелительный женский голос.
Стёпка послушно подошёл. Старуха в соломенной шляпе, из-под которой выбивались седые волосы; волосы мелкими петлями дрожали на ветру; стояла на тротуаре и требовательно смотрела на него.
– Мальчик, скажи, пожалуйста, где тут остановка? – всё так же властно спросила старуха.
Бледные мокрые губы, внимательный взгляд жёстких серых глаз… Ох, опять эта боль!
Стёпка невольно схватился за левый бок.
– Мальчик, я тебя спрашиваю! – сурово изрекли мокрые губы. – Ты можешь сказать, где остановка? – качнулась седая петля на морщинистом лбу. – Ну? – сверкнули серым гневом глаза. – Ну же? – Брызнула слюна.
– Там! Там! – Стёпка, превозмогая боль, махнул рукой в сторону продуктового магазинчика. – Вам туда… туда вам…
– Мальчик, что с тобой? – мокрые губы, серые глаза…
– Ничего! Сейчас пройдёт, – Стёпка не любил жаловаться, да и некому было жаловаться.
В морщинистой руке прозрачный полиэтиленовый пакет. Там кусок колбасы. И буханка свежего хлеба. Ещё тёплый. Пахнет как! Стёпка глотает слюну. Есть хочется. Но не просит. Стесняется. Отводит взгляд от пакета. Надо бы в заброшенном саду яблок нарвать. Яблоки ещё кислые, но червячка можно заморить.
– Мальчик, спасибо!
Стёпка кивает; узкая прямая спина удаляется; худая жёлтая рука, обвитая синими венами, придерживает шляпу.
– А знаешь, сколько жизней проживает каждый человек? – старуха неожиданно обернулась.
В руке – пакет. С колбасой и хлебом. Стёпка молчит. Говорить тяжело.
– Каждый человек живёт две жизни! – старуха резко поднимает два пальца к небу. – Две!
Стёпка смотрит, как её острые пальцы взлетают к небу.
– Одна жизнь плохая. Другая хорошая! – серые глаза, мокрые губы, узкая спина.
Пыхтит старый пустой автобус; сизый дым; с металлическим лязгом распахиваются, а затем закрываются двери; визгливый звук колёс. Автобус уезжает в сторону города, увозя в своём чреве странную старуху. Небо бледнеет, зной набирает силу, медленно расползается пухлыми клубами белая туча.
Стёпка бредёт к саду. Идти всего-то метров двести. Горячий пот, горячее солнце, жаркий ветер. Ноги словно ватные… Сад! Падает на траву под большой яблоней.
Небо; туча; двоеточием летит пара птиц; смеющиеся розовые щёки яблок. Зелёные губы листвы. Что-то ласково шепчут. У самых глаз трепещет былинка. Тоненькая-тоненькая…
Муравей ползёт. Вдали слышен звук проходящего поезда. Прижался лицом к тёплой земле. Хорошо-то как!
И вдруг Стёпке захотелось пожаловаться. Сказать земле, небу, облаку, былинке, что устал он так жить, что устал голодать, что устал терпеть насмешки и побои, что ему вовсе не хочется возвращаться домой, где вечно пьяная мать, где частенько не бывает крошки хлеба… Но говорить не было никаких сил. Горькие слова остались там, внутри, своими горячими маленькими телами облепили сердце и мешали дышать.
Ох! Да разве можно так вот жить? Я ж человек, а не собака какая! Каждый человек живёт две жизни! Одна жизнь плохая. Другая хорошая! Эта моя жизнь уж точно плохая! Стёпка усмехнулся. Значит, вторая жизнь будет лучше. Небо, туча, яблоки, былинка…
Стёпка забылся в беспокойном сне. Когда очнулся, то небо уже было всё в звёздах.
Торжественно и звонко пели цикады. Пахло яблоками и тёплой травой. Вдали мерцал разноцветными огнями город. Пора домой.
Но возвращаться туда не хотелось. Выцветшие обои, давно не беленный потолок, тусклые окна, овальное зеркало, в котором отражалась макушка дерева. Стёпка отчаянно замотал головой. Встал и медленно пошёл к реке. Он шагал на шум воды и всё с надеждой шептал: «Вторая жизнь… Вторая жизнь…»
Тараз (бывший Джамбул), Казахстан
“Наша улица” №139 (6) июнь 2011
