ЛЕТО КИМА-84
44 года назад я опубликовал в журнале «Юность» эссе об Анатолии Киме «Спой свою песню». Тогда Анатолию Андреевичу было 40 лет, и он дружил с Иннокентием Смоктуновским, которого однажды встретил в своём подъезде, поскольку напротив квартиры Кима жила тёща Смоктуновского. А я жил через два дома от Кима, и мы гуляли в березовой роще…
Юрий Кувалдин
СПОЙ СВОЮ ПЕСНЮ
О творчестве писателя Анатолия Кима
эссе
Ким
Анатолий Андреевич родился в селе Сергиевка Чимкентской области 15 июня 1939
года. Отец и мать - учителя. В 1947-м с семьей перебрался на Сахалин. Служил в
армии. Учился в Московском художественном училище Памяти 1905 года. В 1971 году
окончил Литературный институт. Первый сборник прозы «Голубой остров» (1976).
Сильное развитие в прозе Кима получили традиции русских философов и учения
космистов Запада. Широкая известность пришла к писателю после выхода
романа-притчи «Белка» (1984). Судьбы трех поколений русской семьи в XX веке
легли в основу эпического романа «Отец-лес» (1989), проникнутого идеями
Апокалипсиса. Событиями литературной жизни стали романы «Онлирия» и «Сбор
грибов под музыку Баха». В 1991 году на пять лет уезжал в Южную Корею. В 2003
году Ким перевел на русский язык корейский народный эпос «Сказание о Чхунян».
Лауреат ряда литературных премий.
Пять лет - от первой публикации в “Авроре”... И вот две книги: “Голубой
Остров”, 1976 г., и “Четыре исповеди”, 1978 г. Обе вышли в Москве, в
издательстве “Советский писатель”. В прозе А. Кима много экзотики: Дальний
Восток, Камчатка, Сахалин, Тихий океан. Но суть отнюдь не в этом...
“Соловьиное эхо”... Герой повести немецкий коммерсант и философ Отто Мейснер,
думающий о родстве всех живых, о непрекращающемся потоке жизни, идет на берег
Амура, чтобы... поговорить со своими златовласыми, не родившимися еще внуками.
Он излечивает умирающую кореянку, которая становится его женой. Среди убогой,
беспросветной жизни корейской деревушки начала века, накануне первой мировой
войны, юному рыжеволосому Мейснеру видятся иные, счастливые времена. Но он
трагически погибает... Писатель прерывает нить повествования и знакомит нас с
внуком Мейснера, художником, который пытается разобраться в далекой жизни
своего деда. Словно опасаясь, что читатель начнет “читать сюжет”, А. Ким тут же
досказывает, чем все кончится, что будет дальше.
Анатолий Ким “сюжет” не пишет. Его интересует нечто другое (хотя и у него сюжеты
имеются).
Какая тайная сила дает толчок Васе Чекину из повести “Поклон одуванчику”, чтобы
он вдруг понял, что каждый человек в душе - поэт, только раскрыться может не
всегда? И вот Чекин придумывает путь, как каждому прийти к поэзии. Ему кажется,
что источник поэзии рядом я неиссякаем, он - в стучащем сердце. Огрызком
карандаша Чекин записывает:
Есть песня,
которую дано тебе спеть,
как право цветенья дано
деревьям и травам весной.
Спой эту песню!
И пусть Чекин разочаровывается в своих стихах, пусть сжигает в кочегарке вороха
листов и тетрадей, исписанных стихами, пусть убеждается, что рукописи все-таки
горят, остается в нем главное - вера в человеческую доброту. В глубине души он
по-прежнему верит, что настанет время, когда все будут причастны к поэзии и
сосед будет приходить к соседу только затем, чтобы почитать свои стихи.
Главное для А. Кима - жизнь человеческой души, ее боли и радости. Рассказ
“Шиповник Мёко”... Умирает молодая и красивая Мёко от нелепой случайности, так
и не дождавшись возвращения любимого Ри Гичена. Но, словно памятуя о доброй и
верной душе, дает звонкие, огненные ягоды шиповник, досаженный на ее могиле. В
рассказе “Месть” Сунгу размышляет о том, что торжество всей доброты человека
видно только тогда, когда он закончит жизнь. Месть зародилась в начале века в
заброшенной корейской деревушке. Сунгу, живущий в наше время, по обычаю, должен
исполнить ее. Он, мечтавший стать поэтом, уже не может думать о творчестве, ибо
месть опустошила его душу. Так писатель подводит черту под давно известным, но
всегда актуальным - гений и злодейство несовместны.
Большое искусство всегда радостно, говорил Максимилиан Волошин. Пусть жизненный
материал, воплощенный в произведении, будет трагичен, но сама художественная
ткань его, сама позиция автора содержат жизнеутверждающую концепцию. В прозе А.
Кима дыхание радости и добра чувствуется в самых трагических ситуациях. Мы
входим в мир, на который А. Ким смотрит глазами поэта. Не потому ли он
сталкивает поэзию и прозу: начав рисовать эпическую картину, забывает о ней,
давая право выговориться в длинном монологе герою, а затем перехватывает этот
монолог и уже от автора договаривает то, что хотел сказать герой, но с
последним авторским словом наплывает новая картина, звучат иные голоса, и
каждый голос стремится опередить другой, будто пламя бежит по веткам. Мир людей
представляется писателю роем самодвижущихся факелов. И из этого
композиционного, звукового и цветового разнообразия неотвратимо рождается иная
логичность, присущая настоящему художнику, идущему неповторимым путем, когда
внутренняя свобода позволяет петь свою песню. Конечно, А. Кима могут упрекнуть
в некой декларативности его монологов, в композиционной усложненности. Но этот
упрек не должен заслонять главного - страстного желания писателя найти свой
способ выражения современного мироощущения.
Повести “Соловьиное эхо”, “Собиратели трав” и особенно “Луковое поле” - о
сложных нравственных и духовных исканиях людей, об их неудовлетворенности и
стремлении к добру и согласию. Ибо, когда есть самоуспокоенность, стремиться
некуда. Пусть внешняя сторона жизни, по словам Мейснера из “Соловьиного эха”,
всего лишь строчка в общей книге человечества, но жизнь души каждого отдельного
человека больше, чем книга, об этом щедром богатстве А. Ким никогда не
забывает, открывая в своих героях родство “самодвижущихся душ”.
Порою по первым строкам книги можно судить, стоит ли читать ее. Действует
внутренний импульс, передающийся через знаки от писателя к читателю. Достаточно
прочитать первую строчку повести “Луковое поле”: “Человек, назвавший себя
Павлом, стал сторожить луковое поле”, - чтобы не отрываясь идти через многие
страницы, через размышления и молчания героев, перипетии событий... Неужели
нужно было пройти самые тяжкие испытания, какие-то неведомые миру личные
трагедии, чтобы потянуться к музыке и поэзии? Эти вопросы мучат А. Кима, и он
по-своему дает на них ответ в этой повести. Исследуя степень падения человека -
спивающегося, безвольного, но не глупого Павла, А. Ким спрашивает, почему он
стал таким. Ведь он мог жить счастливой жизнью, ведь и у него есть душа,
правда, затерявшаяся, как зверек в храме, ведь он еще молод, он может обрести в
себе жизненные силы.
Но Павел плывет по морю жизни без цели... Однако цель появилась, когда рядом с
ним встал человек, когда Павел понял, что за жизнь нужно бороться, верить в
себя и в доброту людей... И по прочтении “Лукового поля” - повести мажорной и
полифоничной - мы вместе с А. Кимом верим в нравственный “запас” человека, в
стремление писателя во что бы то ни стало преобразить его заблудшую душу.
У каждого есть своя мечта, свой голубой остров, к которому он плывет, как
плывут к нему герои А. Кима. Повесть “Собиратели трав” полна жизненности,
широты и фантазии. Врачевать нужно не только тело, но и душу.
Герои этой повести, заброшенные судьбою на песчаную косу, вдающуюся в океан, по
воле писателя обретают первоначальную сущность - я есть. Быть может, об этом
продумал всю жизнь простак, безграмотный, но счастливый старик До Хок-ро? И уже
не странной покажется нам беседа безвестного русского врача с ним, когда,
обращаясь к спящему старику, он скажет, что над землей скопилось огромное
количество энергии, и, когда умирает хороший человек, энергия эта
увеличивается, и она никогда не иссякнет...
Судьбы людей, как сюжеты книг, повторимы. Ритм души, ее боли и радости
загадочны и неповторимы. Можно исчерпать сюжеты, но неисчерпаемы души людей.
Поэтому, казалось бы, после “все сказавшего” писателя появляется новый и
говорит свое, а за ним еще и еще. В прозе А. Кима, где исповедуются герои,
открывая нам сокровенное своих помыслов, отсутствует чопорная стыдливость
чувств, страх оказаться непонятыми. В его творчестве, конечно, можно обнаружить
параллели с творчеством таких, к примеру, разных писателей, как Платонов и
Акутагава. Но “известное” у А. Кима преломляется сквозь призму личного
жизненного и художественного опыта. В этом смысле его творчество зиждется на
классических литературных традициях - пристальном внимании к человеческой
личности, к духовному развитию человечества.
Анатолий Ким убеждает силой правдивого искусства. Произведения А. Кима всею
плотью связаны с современностью - перед читателем проходит обширная галерея
лиц: рабочие, студенты, колхозники, рыбаки, солдаты...- люди сегодняшнего дня
нашей страны. Писатель через будни выходит на широкий простор
общечеловеческого, что всегда волновало, волнует и будет волновать людей.
“Юность”, № 6-1979
