100 ЛЕТ ГЕНИЮ ПОЭЗИИ БОРИСУ ЧИЧИБАБИНУ
Борис Алексеевич Чичибабин родился 9 января 1923 года в Кременчге, Полтавской губернии, Украинской ССР, СССР
Умер 15 декабря 1994 году. (71 год), Харьков, Украина
Борис Чичибабин всегда находит нужное слово, которое как бы само собой является после испытанного ощущения удачи, когда вполне тривиальный по форме, но могучий по содержанию прилив вдохновения овладевает поэтом полностью, не уменьшающий первого импульса и он, даже не подозревая, вступает в неизведанную полосу откровения, к которой не подобрался бы при всём желании в нормальном состоянии, при котором бесполезно стараться выпрыгнуть из себя, а тут для собственного удовольствия взволнованная душа полетела птицей и, казалось, что сама обыденность намекала на присутствие в работе чего-то такого, что не подвластно рассудку, и вызывает лишь восхищение.
***
Клянусь на знамени весёлом
Однако
радоваться рано -
и пусть орёт иной оракул,
что не болеть зажившим ранам,
что не вернуться злым оравам,
что труп врага уже не знамя,
что я рискую быть отсталым,
пусть он орёт, - а я-то знаю:
не умер Сталин.
Как будто дело все в убитых,
в безвестно канувших на Север -
а разве веку не в убыток
то зло, что он в сердцах посеял?
Пока есть бедность и богатство,
пока мы лгать не перестанем
и не отучимся бояться, -
не умер Сталин.
Пока во лжи неукротимы
сидят холеные, как ханы,
антисемитские кретины
и государственные хамы,
покуда взяточник заносчив
и волокитчик беспечален,
пока добычи ждёт доносчик, -
не умер Сталин.
И не по старой ли привычке
невежды стали наготове -
навешать всяческие лычки
на свежее и молодое?
У славы путь неодинаков.
Пока на радость сытым стаям
подонки травят Пастернаков, -
не умер Сталин.
А в нас самих, труслив и хищен,
не дух ли сталинский таится,
когда мы истины не ищем,
а только нового боимся?
Я на неправду чёртом ринусь,
не уступлю в бою со старым,
но как тут быть, когда внутри нас
не умер Сталин?
Клянусь на знамени весёлом
сражаться праведно и честно,
что будет путь мой крут и солон,
пока исчадье не исчезло,
что не сверну, и не покаюсь,
и не скажусь в бою усталым,
пока дышу я и покамест
не умер Сталин!
1959
Литература не может быть профессией. Если вы инженер - зачем вы учитесь в Литинституте? Почему не работаете по специальности и не пишете самостоятельно? Чтобы стать писателем - мостите трудностями дорогу вашей жизни. Чичибабин спокойно многие годы проработал в трамвайном депо. Тютчев был послом и цензором. И Грибоедов был посланником. Чехов работал врачом. Платонов был гардеробщиком. Астафьев окончил ПТУ. Писать нужно легко, безоглядно, вдохновенно. Или, как говорят, задней левой ногой! Чем меньше труда вложено в книгу, тем больше ее читают. Вдохновенье никто не купит, рукопись - тем более! Если вы нуждаетесь, идите в армию или в милицию. Там накормят и обуют. Моя любовь к литературе - возможность не ходить по улице строем.
Вот просто любовь к воробьям Бориса Чичибабина:
ОДА ВОРОБЬЮ
Пока
меня не сбили с толку,
презревши внешность, хвор и пьян,
питаю нежность к воробьям
за утреннюю свиристелку.
Здоров, приятель! Чик-чирик!
Мне так приятен птичий лик.
Я сам, подобно воробью,
в зиме немилой охолонув,
зерно мечты клюю с балконов,
с прогретых кровель волю пью
и бьюсь на крылышках об воздух
во славу братиков безгнездых.
Стыжусь восторгов субъективных
от лебедей, от голубей.
Мне мил пройдоха воробей,
пророков юркий собутыльник,
посадкам враг, палаткам друг, -
и прыгает на лапках двух.
Где холод бел, где лагерь был,
где застят крыльями засовы,
орлы-стервятники да совы,
разобранные на гербы, -
а он и там себе с морозца
попрыгивает да смеется.
Шуми под окнами, зануда,
зови прохожих на концерт!..
А между тем не так он сер,
как это кажется кому-то,
когда из лужицы хлебнув,
к заре закидывает клюв.
На нем увидит, кто не слеп,
наряд изысканных расцветок.
Он солнце склевывает с веток,
с отшельниками делит хлеб
и, оставаясь шельма шельмой,
дарит нас радостью душевной.
А мы бродяги, мы пираты, -
и в нас воробышек шалит,
но служба души тяжелит,
и плохо то, что не пернаты.
Тоска жива, о воробьи,
кто скажет вам слова любви?
Кто сложит оду воробьям,
галдящим под любым окошком,
безродным псам, бездомным кошкам,
ромашкам пустырей и ям?
Поэты вымерли, как туры, -
и больше нет литературы.
Расширяя текстовое пространство до величины самой жизни, Борис Чичибабин получает не сформулированное высказывание, равное океану, растекающееся с шара фонтана в водоём обратной связи, как бы вытекает за края картины, которую ещё Кандинский собирал в новую форму, не давая краскам растекаться, как океану, иными словами, целиком и всецело пределы диктуют форму художественного единства, в смысле стараются прояснить текст, созданный не природой, а разумом, поскольку вопрос состоит в том, что переводит поэта в неизбежное откровение достаточно прямыми средствами от начала языка, когда заговорившее животное стало человеком, с той лишь разницей, что Слово существовало до всего, без Слова было пусто, или безвидно, как сказано в книге книг, так что пределы творчества определены формой, отличной от нашей.
Юрий КУВАЛДИН
