Во
власти постоянных жизненных изменений и превращений, особенно таких
невероятных, как зачатие и смерть экземпляра вида хомо который сапиенс, ты
сохраняешь свои особенности по созданию лексической константы самого себя,
невзирая на то, что поблизости выносят новенького из роддома или уносят
старенького на погост, и в этом твоя постоянная, никем не приостановленная живучесть
и вездесущесть, а не в безучастии множества биологически тебе подобных,
бытующих без внезапного озарения, когда эта масса достигнет максимума
исчезновения, ты совершаешь скачок на полку вечности, превосходящую все смерти
и рождения, когда вероятная сила торжества твоей непрерывной активностью
искупает слишком наглядно всю социальную
озабоченность.
Юрий
КУВАЛДИН
