К 80-летию со дня рождения Сергея Филатова, Главы администрации первого Президента России Бориса Ельцина
В буре электрического света
умирает юная Джульетта.
Праздничные ярусы и ложи
голосок Офелии тревожит.
В золотых и тёмно-синих блёстках
Золушка танцует на подмостках.
Наши сёстры в полутёмном зале,
мы о вас ещё не написали.
В блиндажах подземных, а не в сказке
наши жёны примеряли каски.
Не в садах Перро, а на Урале
вы золою землю удобряли.
На носилках длинных под навесом
умирали русские принцессы.
Возле, в государственной печали,
тихо пулемётчики стояли.
Сняли вы бушлаты и шинели,
старенькие туфельки надели.
Мы ещё оденем вас шелками,
плечи вам согреем соболями.
Мы построим вам дворцы большие,
милые красавицы России.
Мы о вас напишем сочиненья,
полные любви и удивленья.
Десятилетний Сережа, сын поэта Александра Филатова, с открытым ртом слушал стихи Ярослава Смелякова. Его отец боготворил Сергея Есенина. Поэтому сын был наречен Сергеем.
Политик действует при жизни. Поэт действует в веках. От этого, на мой взгляд, проистекает двойственность в характере Сергея Александровича Филатова - он был во власти, но не был временщиком; он стихов не пишет, но скрепил себя с литературой скрепами вечности - Словом. И все время, сколько я его знаю, поддерживает молодых литераторов и художников, вообще поддерживает талантливых людей. Поэту по определению противопоказана власть как таковая - как однозначная жесткая указка, дико упрощающая жизнь, укладывающая ее в прокрустово ложе предписаний, обдирающая ее до скелета: "Власть отвратительна, как руки брадобрея" (Осип Мандельштам). Нечто поразительно близкое заявит в прозе Сергей Есенин: "Мне противны руки большевистской опеки, занесенные над поэтическим горлом" ("Ключи Марии"). Эти сентенции прекрасно усвоил и принял как руководство к действию Сергей Филатов. Эссеистика Сергея Филатова предельно искренна, глубока по форме, а, стало быть, и по содержанию, ибо форма и есть содержание. Я неоднократно беседовал с Сергеем Филатовым о высоте физической и метафизической. Физика - это жизнь при жизни, для тех, кто не отражает себя на скрижалях истории. Метафизика - это жизнь в Слове, для тех, кто переложил свою душу в знаки, максимально полно запечатлел себя в слове, то есть в Боге.
Как-то в разговоре с Сергеем Александровичем я сказал:
«Я иначе в последнее время смотрю на такие устоявшиеся понятия, как добро и зло. Добро это есть понятное, привычное, традиционное, а зло является новым. Новое всегда отождествляется со злом. Потому что новое всегда приносит дискомфорт».
Филатов подхватил мою мысль и тут же стал развивать её:
«К сожалению, всегда впереди идет зло. Точно так же, как всегда впереди идет болезнь, потом - ее изучение, а уж затем - лечение. Впереди идет коррупция, мафия. Потому что общество не готово к этому. Они вперед изучают законодательство, вперед видят все бреши, под себя подстраивают законодательство. Я хочу сказать, что зло - оно организованно. А добро - оно индивидуально. Оно никак организоваться не может. Но в советском обществе уже была группа, которая думала о том, как это перевернуть все, группа была уже организована. В каждом периоде, если пришла группа, которая провозгласила реформы, свободу, гласность, то обязательно появляются антиподы, которые борются с этим, сначала исподволь, потом, как щупальцами раковыми, захватывают все сферы жизни. Когда мы начали все эти преобразования, то лейтмотив был - поставить на первое место права человека, его свободы. И через это мы делаем сильного человека, и через сильного человека мы делаем сильное государство. С приходом нового президента это стало изменяться. Он ставит на первое место сильное государство, которое, по его мнению, обеспечит каждому из нас права и свободы. Но при этом сразу что происходит? Берутся под контроль средства массовой информации. Поразительно изменились в последнее время журналисты. Публицистика перестала быть яркой. Сразу вернулся страх. Сегодня общество думает, что лучше помолчать, даже не зная, угрожает ему что-нибудь, или не угрожает. Людьми овладело тягостное состояние неопределенности. И я не случайно занялся литературой в последние годы, молодыми писателями, потому что руки государства до литературы в этот раз не дойдут...»
На это я отреагировал так:
«Вот это то, о чем я всегда говорю, о превратно понятой идее добра. Застой - добро. Новое - зло. Лишь бы трава не росла, а мне было бы хорошо. Лежать на печке, и чтобы зарплату приносили в избу».
Сергей Александрович, подумав, продолжил:
«Но людям надо говорить. Человек должен мыслить. Есенин блестяще сказал:
Лицом к лицу
Лица не увидать.
Большое видится на расстоянье...
Необходим был человек, который, взяв на себя ответственность, скомандует: "Вперед! К другому берегу, примерно вон туда, не останавливаясь, там разберемся!" Теперь все мы прекрасно понимаем, что таким человеком оказался Ельцин. Как говорится, мягкотелый интеллигент тут бы тысячу раз дрогнул и отступил. Но не Ельцин. Это настоящий боец. В этом и заключается его историческая миссия, в этом историческое значение и глубинный смысл того, что он и мы вместе с ним строили и созидали все недавние годы, со всеми нашими взлетами и падениями, противоречиями и логикой. Надо прямо сказать, что Ельцин - это принятие абсолютно радикальных решений в абсолютно не подготовленной к ним ни духовно, ни материально стране, в отсутствии традиций реформаторского радикализма; с интеллектуалами, выросшими в условиях всеобщего подавления мысли и неспособными на настоящий протест; со старыми кадрами, не готовыми к новой работе даже теоретически; с огромной партией тоталитарного типа, невероятно коварной и опытной, значительно сросшейся с армией, службами госбезопасности, прокуратурой, судом, директорским корпусом, усвоившей множество большевистских приемов, и, прежде всего приемов разобщения общества, поиска врага, революционных выступлений. У Ельцина никогда не было поддерживающего его устойчивого большинства, даже при его выборах Председателем Верховного Совета РСФСР и Президентом России. И отсутствие ЕГО большинства приводило страну не раз на грань катастрофы. Но именно оно и заставляло Ельцина бороться за победу на выборах, используя весь свой потенциал в критические минуть! На эпоху Ельцина выпало разрушение всепожирающей тоталитарной машины ради возведения площадки нулевого цикла реформаторского строительства».
На один из премьерных спектаклей Юрия Любимова "Антигона" я пригласил Сергея Филатова и режиссера Театра Армии Александра Бурдонского. Так как Юрию Петровичу в тот день нездоровилось, Каталин Любимова устроила нам роскошный прием в кабинете мужа. Она рассказывала, как Любимов работал над этим спектаклем, уделяла внимание каждому гостю, а помимо названных, на приеме были еще мой сын художник Александр Трифонов, бард и прозаик Алексей Воронин, писатель и режиссер телевидения Ваграм Кеворков. Сергей Александрович Филатов, любящий театр, любящий литературу, высказал свое восхищение спектаклем, назвал постановку Любимова гениальной. Александр Васильевич Бурдонский, сам недавно поставивший грандиозный спектакль у себя в Театре Красной армии о Саре Бернар, имевший огромный успех, высказал теплые слова в адрес Мастера. Каталин грациозно обходила стол с широкой плетеной корзиной, в которой багровели вишни на фоне пушисто-желтых абрикосов. Любуясь этой чернобровой, как казачка, женщиной, я еще раз убеждался, что, благодаря её энергичному участию в жизни театра, и сам Любимов сохраняет среди реальностей обыденной жизни неиссякаемую способность её преображения в таинствах игры, он непрестанно оплодотворяет жизнь токами вселенского сознания, он длит свой детский период игр, - потому что он художник, преобразователь жизни.
Сергей Александрович вспоминает своё детство и наставления отца: "Я родился и вырос в семье, где особо ценилось общение с людьми. Мама моя, энергичная и красивая женщина, практически всю свою трудовую жизнь занималась общественной работой, причем на низовом - на самом близком к рабочему человеку - уровне. Да и отец, профессиональный писатель, любил людей, радовался встречам с коллегами, друзьями и читателями. Он часто вспоминал слова Марка Твена: «Избегайте тех, кто старается подорвать вашу веру в себя. Эта черта свойственна мелким людям. Великий человек, наоборот, внушает чувство, что и вы можете стать великим»".
Невзирая на непроходимую убогость политической жизни, Сергей Филатов остается в политике поэтом, точнее, поэтичным политиком, любящим поэзию с детских лет, поскольку вырос в семье поэта Александра Филатова, друга Ярослава Смелякова. Сергей Александрович Филатов самая знаковая фигуры эпохи со времен Перестройки и до наших дней, с ним из политиков некого поставить рядом - все мелки и мимолетны. Человек высокой культуры, эрудиции, тактичный собеседник, никогда не вступающий в спор, ибо в споре рождаются враги, Сергей Филатов великолепно разбирается в литературе, и не только классической, но и современной, постоянно читает мои вещи, подмечает в них скрытые глубины трансцендентных эманаций, направленных на запечатление души в бессмертной метафизической программе, великолепно знает поэзию, обожает Сергея Есенина и сам как бы олицетворяет поэзию жизни интеллигентной настоящей России.
Юрий КУВАЛДИН
"Наша улица” №200 (7) июль
2016
