На снимке (слева направо): Ваграм Кеворков и Андрей Яхонтов (27 мая 2012 года в гостях у Юрия Кувалдина)
Ваграм Кеворков:
"По
мере того, как я погружаюсь в неисчерпаемый художественный мир прозы, я вижу
вокруг себя целую вселенную, которую прежде не замечал и которую нужно
запомнить, зафиксировать, записать, и как только я начал писать, так стала
восстанавливаться эта величественная вселенная. Она появлялась из ничего, из
небытия, как в первый день творения: книги, небо, песни, земля, горы, цыгане,
мать... Вселенная наполнялась, как будто я сам создавал ее из того, что знал,
чувствовал, помнил, фантазировал, и вдруг, новое озарение залило всю его
дальнейшую жизнь небывалой яркостью. Я увидел, что та вселенная, в которой я
живу, создана мною самим, как и та вселенная, в которой живет каждый другой
человек, создана им самим. Во моей вселенной существует только то, что знаю и
чувствую я, а о чем не догадываюсь и чего не могу себе представить, того и не
существует вовсе. И, поняв это, я изумился божественной силе своего творения,
изумился тем, что сумел создать планеты и звезды, казаков и добрые стада
деревьев, звонкие ручьи и горы, и города, и птиц, и врагов своих, и мудрецов, и
неугасимую лампаду человеческого духа. Я чувствовал себя величественным, как
Бог, и таким же величественно-беспомощным: кого он мог судить, кому жаловаться,
у кого просить или требовать, если все было создано им самим и все было только
в нем: и горести его, и радости, и неволя, и свобода".
Андрей Яхонтов:
"И
все же порой меня охватывало странное, почти шизофреническое чувство
правильности происходящего. Логичности творящегося. Разумности свершаемого. Я
начинал верить в будущее. Хотя оставался - я это отчетливо ощущал - внутри
прахом идущего настоящего.
Со
мной случались приступы онормаливания. Хотелось покупать вещи, набивать ими
квартиру, обустраиваться так, будто собираюсь вековать-обывать предолго и
бессрочно. Это были счастливые моменты: я забывал, что можно износить не так уж
много костюмов, прочитать лишь определенное количество книг, а потом - придется
оставить и покинуть все с таким трудом и воодушевлением собранное…
Я
терялся в догадках. Негодовал на себя. Старался рассуждать здраво. Даже
вычерчивал и анализировал параболы и амплитуды своих настроений. Пугался: не
грозит ли примиряющая с действительностью защитная реакция организма началом
раздвоения моей и без того постоянно противоречащей самой себе личности?
Почему,
почему мне было неуютно - на фоне все ускоряющей брожение и пестрящей разнообразием
карнавальной веселости и вакханалии череды дней? Если мелодия бытия
разыгрывалась по законам классической партитуры и правилам нотной грамоты -
откуда врывались в стройные ее созвучия аккорды какофонии и диссонансной
фальши?
Внезапно
и с большим опозданием я очнулся и прозрел, обнаружив: в сумбуре
солнечно-пасмурных превращений мне мучительно не хватает, до кислородного
голодания не достает незаменимого компонента и элемента - Маркофьева! Без него,
светоча и кумира, героя и победителя, философа и ученого, поэта и композитора,
танцора и певца мое пребывание в подлунном мире стало пропащим, неполным,
никчемным. Пустым и пресным. Недосоленным, недоперченным, недоваренным - как
приготовленное неумелой хозяйкой блюдо. Он, царь и бог, богач и бедняк, мудрец
и провидец, футболист и хоккеист - привносил в мою пустопорожнюю тягомотную
биографию подобие смысла, сообщал мыслишкам вселенский масштаб и космический
размах… Без него я был не я. А отторгнутая от гумуса корневая система или,
напротив, почва, на которой ничего не произрастает.
Ах,
как ярко, насыщенно, лихо мы жили в эпоху расцвета нашей дружбы и воплощения
маркофьевских начинаний и свершений - в науке, культуре, общественных сферах и
подвижничестве на благо масс… Как много успели осуществить, внедрить, претворить…
И сколько еще роилось в наших мозгах планов… Увы… Неумолимое течение реки
времен и населяющие ее бобры-обстоятельства разлучили тех, кого, казалось,
невозможно разъединить. Устраивая запруду за запрудой, громоздя один барьер над
другим, исподволь влияя на развитие событий, - развели нас по разные
стороны плотин и мостов…"
