Сергей Федорович Каратов родился 26 января 1946 года в Миассе, Челябинской области. Окончил Литературный институт им. М. Горького, прозаик и поэт, член Союза писателей с 1983 г. Автор нескольких поэтических сборников: “Березовый лог”, 1977, “Снежная ягода”, 1982, “Клинопись птичьих следов”, 1988, “За-дам-с”, 1993. Печатался в журналах “Октябрь”, “Новый мир”, “Юность”, “Смена”, в “Литературной газете”, в альманахе “День поэзии” и др. В “Нашей улице” публикуется с № 2-2003.
Сергей Каратов
ТУРАГЕНТ
После увольнения из своей захудалой конторы Пихенько решил подрабатывать мелкой торговлей. Челноки мотаются за границу, привозят шмотки и получают неплохой навар. А почему бы не попробовать! Он прослышал, что в Польше можно разжиться дешевыми лекарствами, а ехать туда можно без всякой визы. Ему даже подсказали, куда надо обратиться по приезду. В центральной аптеке города Варшавы он попросил панкреатин, который являлся дефицитным в Старой Качели. Ему ответили, что его сейчас нет. На вопрос, когда прийти, попросили заглянуть завтра. Пересидев ночь на вокзале, он снова пошел в ту аптеку. Но утром его снова разочаровали. Сказали, что он будет, но через день. Ночью измотавшийся за день Пихенько заснул крепче обычного, и у него стащили походную сумку с вещами первой необходимости. Расстроенный, днем он решил походить по рынку, чтобы купить электробритву, полотенце и зубную щетку с пастой. На самом входе у рынка он обратил внимание, как молодые люди играли в забавную игру: надо было понять, под каким из трех наперстков окажется блестящий шарик. Ведущий так ловко манипулировал желтыми наперстками, что Пихенько поначалу никак не успевал отследить глазами за перемещением шарика. Тогда он настроился и стал внимательно присматриваться к игре. Жорж долго колебался, но, увидел, что дело это выгодное: один парень разжился при нем сразу четырьмя тысячами злотых. Потом еще выиграл полторы тысячи. Вид купюр, которые удачливый игрок вложил в свой кожаный портмоне, возбудил азартного Пихенько. Да тут еще кто-то стал подбивать его попробовать сделать ставку. Наконец, он не удержался и потянулся за кошельком. Перед этим он разменял за зарешеченным окошком обменного пункта свои взятые в долг доллары на злотые, и денег вдруг стало так много, что они едва помещались в его кошельке. Заняв место на табуретке за столиком напротив ведущего, он тут же стал безупречно угадывать местонахождение шарика, чем поверг в восторг окружившую игорный столик толпу. Ведущий недоуменно таращил глаза, вертел наперстками, то тут, то там одним из них накрывая похожий на каплю ртути шарик, но глазастый Пихенько успевал фиксировать каждый его жест, каждое перемещение четырех мелких предметов на гладкой поверхности игрового столика. Деньги теперь не помещались не только в кошелек, но они уже не влезали в грудной карман серого пиджака. Толпа любопытных росла. Многие из наблюдающих сами решили попытать счастье, но ведущий и его помощники, которые разыгрывали из себя любителей легких выигрышей теперь внезапно легализовались и превратились в одну команду, занявшую довольно агрессивную позицию по отношению к удачливому игроку. Однако гул плотно сбившейся толпы мешал им просто дать по шее Пихенько и отнять деньги, которые тот ловко выигрывал у наперсточников. Возникла патовая ситуация: отбить деньги силой, на что ведущий и его окружение рассчитывали поначалу, не позволит толпа болельщиков, которая впервые увидела везунчика, сумевшего обжулить самых главных мошенников на этом рынке. Все люди, разумеется, были на стороне победителя. А отыграться наперсточники не могли никак. Тогда они решили прервать игру, сославшись на то, что у них кончился призовой фонд. Пихенько вполне устраивал такой финал. Он встал, поддернул штаны и орлиным взором победителя окинул сочувствующую ему толпу варшавян и таких же приезжих челноков, как он сам. Жорж на минуту почувствовал себя освободителем простых поляков от интервентов, вторгшихся на их землю под личиной всевозможных расхитителей и мошенников. Его серый пиджак оттопыривался во все стороны, потому что деньги не помещались в его пяти карманах. Разноцветные злотые с портретами знаменитых поляков мешали Пихенько достать носовой платок и вытереть увлажнившиеся от счастья глаза. Одна из почтенных дам "пшекая" по-польски, вынула свой надушенный платочек и поухаживала за счастливчиком. Между тем, удовлетворенные болельщики Жоржа стали так же быстро исчезать, как и появились, а наперсточники торчали поблизости. Растолстевший от денег Пихенько стал главным объектов их внимания. Они должны были оберегать своего клиента, чтобы его до них не успели обчистить рыночные карманники и хапушники, которые, конечно же, унюхали, откуда пахнет жареным. Маленький, суховатый Пихенько, возраст которого невозможно было определить, поскольку на его теле, как на срезе дерева, не откладывались годовые кольца, шел по прилегающей к рынку площади под ручку с дородной миловидной дамой. Та все еще держала развернутый платочек, впитавший пот волнения и слезы умиления нежданно-негаданно свалившегося на нее кавалера. У перекрестка стоял гул от двух потоков машин, которые неистово разруливал в разные стороны постовой полицейский. Он напоминал голкипера в черном, ожидающего удар мяча, и на всякий случай неистово мельтешил туда-сюда, пытаясь заполнить собой все пространство вдоль охраняемой им сетки. При пересечении улицы на зеленый свет, отслеживаемая парочка поравнялась с постовым полицейским. Вдруг Пихенько проявил невероятную прыть, он подскочил к постовому, выхватил у того полосатый жезл и больно ударил этой дубинкой даме по мягкому месту. Хотя действия Жоржа были довольно спонтанными, и нанесение удара дубинкой он придумал по ходу дела, тем не менее, не промазал. Да и формы у сопровождавшей его дамы были таких внушительных размеров, что промазать было просто невозможно.
Что тут началось! Поднялся шум, крик, а визг женщины слился с визгом тормозов. У одной иномарки полетели фары, у другой - заднее стекло. Люди посреди зебры сжались и замерли в ужасе. Почти тут же к месту происшествия подлетела полицейская машина. На глазах изумленных преследователей с рынка Жоржа Пихенько, растолстевшего от добытых в честной борьбе купюр, едва втолкали в салон и повезли в полицейский участок. При проверке документов, выяснилось, что этот господин не является подданным Польши, а визы на въезд у него не оказалось. Приезд без визы был возможен только в том случае, если иностранец ничем не запятнал себя в глазах местных блюстителей порядка. А уж коли попался, то это означало, что он подлежит экстрадиции и преданию суду в том государстве, откуда прибыл. Пострадавшая дама тоже была доставлена в участок. Она подтвердила, что масса денег, которую в поисках документов стал выкладывать Пихенько на стол дежурного полицейского, не является краденой, а добыта в честном поединке с польскими мошенниками. Пихенько улыбкой выразил благодарность даме, которая несмотря на побои и понесенный моральный ущерб, нашла в себе силы заступиться за него. Это очень удивило и озадачило варшавских полицейских, сгрудившихся в помещении дежурного. А вдруг свидетельница является сообщницей этого международного преступника (о презумпции невиновности в Польше тоже еще ничего не знали). Пихенько было решено задержать на сутки, пока не выяснится, не пропала ли большая сумма денег у кого-нибудь из богатых торговцев этого рынка. Но суточные полицейские сводки по кражам во вверенном районе Варшавы не подтвердили подобного объема пропаж. Возникла друга проблема: никто из полицейских данного участка не знал о существовании страны под названием Старая Качель. Тогда Пихенько передали в ведение Интерпола. Интерпол с трудом отыскал на карте резко уменьшившуюся за последние годы Старую Качель и, боясь инцидентов, которые вполне могли возникнуть через такого опасного преступника, каковым являлся Пихенько, решил не рисковать своей репутацией. К Пихенько приставили двух сопровождающих и повезли в аэропорт в наручниках. Огромный баул злотых решено было обменять на доллары, поскольку в Старой Качели о существовании польских денег знали только понаслышке. Заехали в банк, где за каждую тысячу злотых давали по одному доллару. Этот обменный курс не устраивал Пихенько, но у человека не может быть выбора, если он оказался в наручниках. И все-таки к одной просьбе Пихенько полицейские Интерпола прислушались. А попросил он их о том, чтобы его завезли в центральную аптеку Варшавы. На вопрос, "что у Вас со здоровьем?", Пихенько сослался на боли в желудке. Те долго решали, как им быть. Но пришли к мнению, что международного преступника все-таки следует завезти в аптеку. Мало ли чего, вдруг загнется по дороге, греха не оберешься. Наручники с него сняли, и Пихенько, разминая запястья рук, опять подошел к справочному окошку:
- Мне нужен панкреатин. Вы говорили, что он появится к сегодняшнему дню. Женщина в белом халате ответила, что надо подождать и взяла трубку:
- Алло, Пауль, не могли бы Вы прийти в торговый зал. Тут один молодой человек в третий раз заходит с какой-то просьбой. Женщина-фармацевт в белом халате и шапочке говорила по-польски, и Пихенько ничего не разобрал. Его радовала мысль, что он теперь накупит столько панкреатина, что по приезду домой, утроит прибыль при продаже дефицитного лекарства.
- Я Вас слушаю, молодой человек - с сильным немецким акцентом обратился к Пихенько высокий мужчина, выходя из-за стойки.
- Мне нужен панкреатин, сказал Пихенько и поддернул штаны. Этот жест вызвал подозрение у сопровождавших его полицейских в штатском.
- Я пан Креатин. - Пихенько вытаращил глаза, он даже не сразу нашелся, что сказать:
- Да нет, мне нужен лечебный препарат, который имеет название "панкреатин", - Пихенько опять подтянул штаны, что теперь уже не оставляло сомнений у полицейских, окончательно расценивших этот жест, как условный знак. Они сочли, что преступник водит их за нос и что он ищет помощи у своего сообщника, пана Креатина. Один из интерполовцев куда-то позвонил по сотовому; вскоре появился полицейский наряд и возмущенного аптекаря скрутили и увезли для дознания. Экстрадиция Пихенько задержалась. Его тоже вернули в офис польского филиала Интерпола для выяснения, в каких связях состоят эти два весьма подозрительных типа. В ходе расследования, для которого полиция заглянула в базу данных на своем компьютере, а также созвонилась с коллегами в Германии, было установлено, что Пауль Креатин - это вымышленная фамилия. Настоящее имя этого субъекта - Ганс Хорст, и он является крупным аферистом, совершившим множество финансовых махинаций во время предвыборных кампаний и скрывающимся в данное время в Польше. Связей с другим международным жуликом по имени Жорж Пихенько полиции установить не удалось. Но, каково было удивление Жоржа, когда ему за помощь в поимке преступника Хорста от Интерпола была выделена приличная сумма денег. На неожиданно свалившееся денежное вознаграждение, Пихенько тут же купил добротное немецкое оборудование для централизованного водяного отопления своей дачи. Хотя подозрения в воровстве с Пихенько были сняты, но на пути в Старую Качель двух полицейских Интерпола все-таки оставили при нем. Так сказать, услуга за услугу... Дорогой полицейские чувствовали себя не как на службе, а словно бы ехали на курорт, дождавшись долгожданного отпуска. Расщедрившийся вдруг Жорж решил угостить своих новых приятелей по-царски, тем более, что путь был неблизкий и, надо признать, небезопасный. Купе, в котором ехали трое мужчин, стало напоминать филиал вагона-ресторана. Маленький Пихенько без пиджака и вовсе выглядел цыпленком среди двух бойлерных кур. Но он все время вскакивал с места и, раскачивая стаканом, наполненным рубиновым вином, порывался сказать самые теплые слова в адрес своих охранников. При расставании на старокачельском вокзале сопровождающие Пихенько служители международного правопорядка не удержались, чтобы не выразить восхищение его талантом, благодаря которому он обвел вокруг пальца непревзойденных рыночных кидал. Похвала эта была выражена одной лишь понятной Жоржу Пихенько фразой: "Ну и курва же ты"!
