Когда мне впервые попалась книга поэта Александра Тинякова, "забытого" в советское время, я открывала для себя абсолютно новую землю, которой нет на российской карте литературного звездного неба даже в виде маленького кружочечка и о которой я до этого слыхом не слыхивала и о которой не имела ни малейшего представления, как и о самом Тинякове (хотя некоторые наиболее эрудированные и продвинутые в культурном плане поэты, к которым я себя не отношу, в том числе и кое-кто из моих коллег, и слыхали о нем какой-то звон, а некоторые даже и читали и так или иначе, кто хуже, кто лучше, знают его) и когда я потом писала эссе "Одинокий поэт Тиняков" (см. журнал "Наша улица" № 1-2005), меня не покидало, во-первых, чувство высокого, безгранично-безбрежного восторга его поэзией с ее искренностью, амплитудой колебания от одной крайности к другой и лирической дерзостью, и чувство ошалелости от нее, оно гудело во мне оргaном, а во-вторых, чувство растерянности, смятения, недоумения и вопрос: п о ч е м у такого поэта оттерли на задворки истории, спрятали в темный угол, в глубокий подвал, "ниже уровня покойников", чтобы его никто не видел и не знал? Кто это сделал? Кто распорядился сделать это? Наши литературные политики советского времени, официозные шишки, сановные чиновники, которые одних поэтов, писателей, художников слова, самую малую часть, вписывали в "золотой" список и давали им зеленую улицу, если не при их жизни, то хотя бы после их смерти, других, самую большую часть, записывали в простой список, а третьих - в "черный". И тех, кого они записывали в "черный", знали только они и очень малый, очень узкий круг специалистов, а народ не знал и мог никогда не узнать.
Почему в советское время затерли Тинякова и закрыли ему дорогу в большую литературу, на Олимп? - рассуждала я. Потому что он был богемным, кабацким поэтом(?), который мог написать:
Я - как паук за паучихой -
За проституткой поползу...
