- Валерий Сергеевич, мне, прежде всего, хотелось бы узнать, почему вы начали писать? То, что вы в актеры пошли - понятно. Я уточню. Например, я с Нагибиным часто беседовал, я его издавал и дружил с ним очень, и он говорил такую вещь, может быть, она очень точным эпиграфом будет к нашей беседе: "То, что не было мною записано, того не существовало". Исходим из этого.
- Ой, как точно! А еще какой-то американец говорил, что записывайте мгновения - они стоят целых исследований, и томов воспоминаний. Значит, да, надо разговориться, чтобы начать как-то "издаля". Я как-то подумал, что человек, делающий что-то по принуждению - раб. А я в жизни делаю всегда то, что хочу делать, как свободный человек. Много лет назад на "Суде" в "Добром", я почувствовал сильную слабость и дрожь в теле. Пот выступил, и стало меня поташнивать. Подумал тогда: вот и конец. И совсем не страшно стало. Легко. Всем все простилось, и наступило облегчение. И никакого сожаления - одна забота, как бы спектакль доиграть получше. И самое главное: я освободился от своего собственного суда, который в прямой зависимости, как бы я ни отбрехивался, от людского находится. Самосуд - это то, что калечит нас, мешает жить, изводит как зараза. Как успокоительное лекарство после этого самосуда принялся читать Толстого. Он помогал всегда мне. Огромное наслаждение доставляет чтение его дневника: от самых незатейливых и много раз повторяющихся деталей до гениальных обобщений, мыслей, постоянная внутренняя огромная работа над собой, как у Станиславского. Он сам - религия. Уметь прощать, забывать плохое, благодарить людей за то, что общаются, улыбаются тебе, накапливать любовь и добро, конечно, в этом счастье и смысл нашей жизни. Вы, Юрий Александрович, мне вчера много дали вашей литературы, я успел прочитать только заголовки, и на обратной стороне обложки вашей книги достаточно жесткая позиция по поводу литературы, что распространено мнение, что литература - средство познания жизни, а вы, Юрий Александрович, не согласны с этим, потому что, на ваш взгляд, литература - другая реальность, далекая от жизни, и создается писателем-художником для бессмертия и так далее. У меня сразу возникла масса вопросов и противоречий по этой позиции, я бы сказал так, просто, ну, Набоков - я понимаю, такая позиция, с Набоковым мне спорить как бы не хочется, а с вами я, может быть, поспорю, поскольку вы ближе. Потому что вот этот плакат, который висел в каждом клубе, в каждой школе: "Из всех искусств для нас важнейшим является кино", - он мне напомнил это. Поскольку для меня из всех искусств важнейшим является театр, то ни что другое сравнится с ним не может... ну, музыка, может быть, одна музыка... Но и спорить об этом не будем. У каждого свой, собственно говоря, взгляд и мир...
Беседа полностью: Беседа Юрия Кувалдина с Валерием Золотухиным
