Часто
ловлю себя на том, что размышляю о чём-то таком необъяснимом, что мне даже такого
никогда в голову не приходило, словно бы я был не я, но как-то по привычке
додумывать мысль до поэтического взлёта, вопреки логике, которая есть наипервейший
враг искусства, что впору было растеряться, я ласково приручал мысль, чтобы она
стала в конце концов моей, как, в частности, случалось с Достоевским, когда он
вдруг начинал говорить о клейких листочках, это после топора-то, но в этом и
есть сущность глубочайших размышлений писателей, чей ум устроен совершенно
иначе, чем у обычных людей.
Юрий
КУВАЛДИН
