Маргарита Прошина
САД
СОФИИ ЮЗЕФПОЛЬСКОЙ-ЦИЛОСАНИ
СОФИИ ЮЗЕФПОЛЬСКОЙ-ЦИЛОСАНИ
эссе
Стихи её, как шёпот парящих в танце сумеречного света снежинок, мелодично звучат, перерастая в многоголосье потаенной музыки смыслов. Мне открылся поэтический сад Софии Юзефпольской-Цилосани. Поэзия Софии, как мерцающая лунная дорога, увлекла меня за собой в мир чувств невыразимо-прекрасных, светлых и чистых, как слезы счастья во сне: «Как маленькие искорки, // снежок скакал смешной: // наивный, легкий, искренний, как в детстве - золотой…», когда я впервые прочитала её стихи, то подумала, что они не написаны, а выдохнуты неземным существом. София внезапно появилась в моей жизни, как автор журнала Кувалдина, где и состоялось наше заочное (виртуальное) знакомство. Юзефпольская-Цилосани поразила меня невероятной искренностью, философской глубиной, легкостью и простотой. Той простотой, которой обладают мудрецы. Её поэзия хрупкая: «В стекляшках праздничных - и треск, и взлом стекла. // И морщит лобик свет тысячелетий. // Пеленок ворох, как забытая листва, // и пуповина мира бьется в сети снежинок. // Но услышь: ребяческий восторг // первичен перед снежною пустыней! // Так нас поэзия родит: в сырой овчине // для тех восторгов, что из холода сошьёт».
С момента открытия великолепного, сверхъестественного сада в слове Софии я постоянно возвращаюсь туда, где живёт любовь, где слово поэта шепчет, излучает доброту и нежность, где звучит «Зимний орган»: «Я не знаю, кто рвется насквозь, впопыхах // плавит трубы и чистит меха, // кто в Норд выпустил ос, оскопил кто стручок. // Может, Бах, // может, сам царь Горох. // Как сумел поместиться орган-исполин // в самый тоненький стебель, в носок? // Я не знаю, но слышал, что шел там один, // совершенно один шел снежок…», - до щемящих душу слёз прекрасно!
Мысли и чувства Поэта Юзефпольской-Цилосани столь созвучны моему внутреннему миру, что мне порой кажется, что это я пишу. Прямо хоть крестись, чтоб не казалось. Я перечитываю её почти каждый день, так мне мил её голос.
Ночью шёл снег, не спалось, я стояла у окна, и ангел-София нашёптывала мне «Предновогоднее»: «Под праздники - всему и всем - родня, // я знаю: в щели дует, как в полях. // И в каждом доме кот живет. И мыши. // Под крышей - антресоли, скарб и лыжи // в чехле, а вот лыжня: пропала в снеге, // в футляре горизонта, в новом веке…», - её ласковые строки обволакивали теплом.
При мысли о Софии идет свет, очень похожий на сияние. Она поразила меня своей расположенностью к произведениям коллег, чувством восхищения другим талантом. Это, да и многое другое, свойственно ей, как истинному классику. Поэзию Софии я воспринимаю так же, как поэтов серебряного века. Забыть её нежность, женственность, доброжелательность и хрупкость невозможно. Это - одно из самых ярких художественных впечатлений моей жизни. Я вижу её заразительно трогательной, лёгкой, непосредственной.
Вот я под нежные звуки скрипки по веточке гибкой иду за удивительной Софией в волшебницу осень. От её стихотворений дух захватывает: «…Мир зеркален, и все так чисто, // так прозрачно - рукой не тронешь: // отражает улыбку листик…». Её осень наполнена музыкой, чувствами, переживаниями. Вместе с поэтом я смотрю, как «зодчий на ветру пустых пространств зрачком усталых глаз // из листьев осени, как парус на лету, // раскладывает время, как пасьянс, // над площадью зимы, и красок хмель во рту...». Я спешу воздушной бабочкой последовать за Софией в этот манящий мир, наполненный тайнами слов, любуюсь разноцветными листьями, словно стёклышками в калейдоскопе.
В стихах Софии очень много музыки, они для меня звучат то мелодиями Моцарта, то Шопена, то Бетховена. Невозможно смириться с ее уходом. Её поэзия для меня стала источником душевного тепла и благородства, живым воплощением преемственности русской культуры.
Свет её поэзии пробивает самый плотный туман непонимания и глухоты.
На улицах городов вновь горят волшебные фонари для зимних спектаклей!
С момента открытия великолепного, сверхъестественного сада в слове Софии я постоянно возвращаюсь туда, где живёт любовь, где слово поэта шепчет, излучает доброту и нежность, где звучит «Зимний орган»: «Я не знаю, кто рвется насквозь, впопыхах // плавит трубы и чистит меха, // кто в Норд выпустил ос, оскопил кто стручок. // Может, Бах, // может, сам царь Горох. // Как сумел поместиться орган-исполин // в самый тоненький стебель, в носок? // Я не знаю, но слышал, что шел там один, // совершенно один шел снежок…», - до щемящих душу слёз прекрасно!
Мысли и чувства Поэта Юзефпольской-Цилосани столь созвучны моему внутреннему миру, что мне порой кажется, что это я пишу. Прямо хоть крестись, чтоб не казалось. Я перечитываю её почти каждый день, так мне мил её голос.
Ночью шёл снег, не спалось, я стояла у окна, и ангел-София нашёптывала мне «Предновогоднее»: «Под праздники - всему и всем - родня, // я знаю: в щели дует, как в полях. // И в каждом доме кот живет. И мыши. // Под крышей - антресоли, скарб и лыжи // в чехле, а вот лыжня: пропала в снеге, // в футляре горизонта, в новом веке…», - её ласковые строки обволакивали теплом.
При мысли о Софии идет свет, очень похожий на сияние. Она поразила меня своей расположенностью к произведениям коллег, чувством восхищения другим талантом. Это, да и многое другое, свойственно ей, как истинному классику. Поэзию Софии я воспринимаю так же, как поэтов серебряного века. Забыть её нежность, женственность, доброжелательность и хрупкость невозможно. Это - одно из самых ярких художественных впечатлений моей жизни. Я вижу её заразительно трогательной, лёгкой, непосредственной.
Вот я под нежные звуки скрипки по веточке гибкой иду за удивительной Софией в волшебницу осень. От её стихотворений дух захватывает: «…Мир зеркален, и все так чисто, // так прозрачно - рукой не тронешь: // отражает улыбку листик…». Её осень наполнена музыкой, чувствами, переживаниями. Вместе с поэтом я смотрю, как «зодчий на ветру пустых пространств зрачком усталых глаз // из листьев осени, как парус на лету, // раскладывает время, как пасьянс, // над площадью зимы, и красок хмель во рту...». Я спешу воздушной бабочкой последовать за Софией в этот манящий мир, наполненный тайнами слов, любуюсь разноцветными листьями, словно стёклышками в калейдоскопе.
В стихах Софии очень много музыки, они для меня звучат то мелодиями Моцарта, то Шопена, то Бетховена. Невозможно смириться с ее уходом. Её поэзия для меня стала источником душевного тепла и благородства, живым воплощением преемственности русской культуры.
Свет её поэзии пробивает самый плотный туман непонимания и глухоты.
На улицах городов вновь горят волшебные фонари для зимних спектаклей!
А Рождество есть сокровенный праздник,
в который погружает нас неспешно
поэт, поющий сладостную песню,
и я спешу последовать за Софьей,
за музыкальной чувственностью строк,
наполненных чудесным тайным смыслом,
любуясь огоньками откровений,
сближающими нас в калейдоскопе
космического праздника светил.
в который погружает нас неспешно
поэт, поющий сладостную песню,
и я спешу последовать за Софьей,
за музыкальной чувственностью строк,
наполненных чудесным тайным смыслом,
любуясь огоньками откровений,
сближающими нас в калейдоскопе
космического праздника светил.
Поэзия Юзефпольской-Цилосани возвышает, освещая читателю путь к свету.
Иду вдоль набережной, передо мной пролетает чайка, преображаясь в мудрую улыбку, в которой отражается воздушная нежность Софии, а губы шепчут: «Я видела так много камня, так много моря, волны шипучей... // Я видела звезду в подоле, зашитом тьмою, но было лучше, // Когда светил из абажура мне на страницу // Лишь ангел сказки - по книжке лучик водил мизинцем. // В судьбе с огромностью суровой, суровой нитью // Не сшить страницу: всё то, что в слове - здесь воплотится…»
Иду вдоль набережной, передо мной пролетает чайка, преображаясь в мудрую улыбку, в которой отражается воздушная нежность Софии, а губы шепчут: «Я видела так много камня, так много моря, волны шипучей... // Я видела звезду в подоле, зашитом тьмою, но было лучше, // Когда светил из абажура мне на страницу // Лишь ангел сказки - по книжке лучик водил мизинцем. // В судьбе с огромностью суровой, суровой нитью // Не сшить страницу: всё то, что в слове - здесь воплотится…»
София Юзефпольская-Цилосани
доктор философии, поэт, переводчик, литературовед. Член СПб ГО Союза писателей России и ОРЛИТА (Объединение русских литераторов Америки.)
Родилась 17 мая 1959 года в Самаре, жила в Ленинграде, училась на филологическом факультете в Институте им. Герцена. В 1989 году эмигрировала. С 1990 года жила в Сиэтле, США, где растила четырех детей, училась в аспирантуре и преподавала в Вашингтонском университете. В 2005 году защитила диссертацию об Арсении Тарковском. С 2013 года живет в Нью-Йорке, США.
Автор сборников стихов "Странствия" и «Голубой огонь» и книги об Арсении Тарковском «The Pulse of Time: Immortality and the Word in the Poetry of Arsenii Tarkovski».
Автор сборников “Dictionary of Literary Biography”; “Поэзия женщин мира”; “Перекрестки”; “Образ”; альманахов "Золотое Руно", “Эмигрантская лира”; “Под Небом единым”; “Пушкин в Британии”, “На Холмах Грузии”; журналов “Slavic and Eastern European Journal”; “Интерпоэзия”; и других международных периодических изданий. В "Нашей улице" публикуется с №207 (2) февраль 2017. Умерла 22 ноября 2017 года в Нью-Йорке.
доктор философии, поэт, переводчик, литературовед. Член СПб ГО Союза писателей России и ОРЛИТА (Объединение русских литераторов Америки.)
Родилась 17 мая 1959 года в Самаре, жила в Ленинграде, училась на филологическом факультете в Институте им. Герцена. В 1989 году эмигрировала. С 1990 года жила в Сиэтле, США, где растила четырех детей, училась в аспирантуре и преподавала в Вашингтонском университете. В 2005 году защитила диссертацию об Арсении Тарковском. С 2013 года живет в Нью-Йорке, США.
Автор сборников стихов "Странствия" и «Голубой огонь» и книги об Арсении Тарковском «The Pulse of Time: Immortality and the Word in the Poetry of Arsenii Tarkovski».
Автор сборников “Dictionary of Literary Biography”; “Поэзия женщин мира”; “Перекрестки”; “Образ”; альманахов "Золотое Руно", “Эмигрантская лира”; “Под Небом единым”; “Пушкин в Британии”, “На Холмах Грузии”; журналов “Slavic and Eastern European Journal”; “Интерпоэзия”; и других международных периодических изданий. В "Нашей улице" публикуется с №207 (2) февраль 2017. Умерла 22 ноября 2017 года в Нью-Йорке.
"Наша улица” №229 (12) декабрь 2018
