В
ПЕРВЫЙ КЛАСС
Юрий Кувалдин провожает внучку Лизу в Первый класс. 3 сентября,
понедельник, 2018 года. Москва.
Счастлива Лиза.
Лиза с родителями: Александром и Татьяной Трифоновыми.
И фрагмент
из моего романа «Избушка на ёлке»:
«О вы,
которых ожидает
Отечество от недр своих
И видеть таковых желает,
Каких зовет от стран чужих,
О, ваши дни благословенны!
Дерзайте ныне ободренны
Раченьем вашим показать,
Что может собственных Платонов
И быстрых разумом Невтонов
Российская земля рождать...
- Хорошо, хорошо... Только побольше выражения! - сказал дедушка, когда Игорь
спрыгнул с табурета, на котором стоял как на сцене и декламировал стихи.
...Пойдем же, пойдем же по улице детства! Дома с лепниной, узорные карнизы,
замысловатые окошки. Каждый дом наособицу. Геометрические измерения здесь
ничего не расскажут. С современными параллелепипедами блочных коробков они в
высоте не посостязаются. Но они выше, они просторнее - эти старомосковские
дома! Обман зрения, гений архитекторов, импровизация из камня!
Ходи, восхищайся! Гляди на солнечные часы! Здесь стоял первый в России печатный
двор и была напечатана первая русская книга! Завидуй готике здания центральной
аптеки, глядя на нее от Лубянки: каскад уступов, окошек, бойниц, как будто
замок приплыл на Москву от берегов Темзы. Каждый дом с характером, со своей
повадкой.
Пойдем же, пойдем же по улице детства! Свернем в подворотню к китайской стене:
здесь все неправильно, все вкривь и вкось, двор нарушает понятие о законах
симметрии, здесь правит дисгармония, здесь каждая часть в отдельности хороша до
самостоятельности, хороша до сумбура, который каким-то непостижимым образом
рифмуется парно и перекрестно, и скачут строки в метрике камня, и изгиб улицы
кажется прямизной, и дом к дому подогнан накрепко, навечно!
Пойдем же, пойдем же по улице детства! Здесь лязгали медные тарелки, басили и
сверкали золотом скрученные, как улитки, трубы. А люди все шли и шли.
Демонстрация продолжалась до самого вечера. И Игорь уже раза три сделал круг
вместе с демонстрантами: по Никольской, по Красной площади, по Ильинке...
"Уди-уди", сплющенные, обернутые серебристой фольгой мячики на
резинках, пестрые бумажные цветы, которые дарили детям демонстранты...
И вот - в школу. Игорь идет впереди. Он в серой школьно-армейской форме: брюки
навыпуск, гимнастерка, желтые, почти что офицерские пуговицы, широкий ремень с
желтой пряжкой, на которой выдавлена не то бабочка, не то птица с буквой
"Ш". Такая же эмблема-кокарда на совсем офицерской фуражке с
фибровым, поблескивающим козырьком и клеенчатым узким ремешком, чтобы во время
ветра можно было, ослабив этот ремешок, пустить его под подбородком, как
завязки на зимней шапке. Игорь идет и удивляется, что на него посматривают
прохожие, на его форму, на его выправку, на новые очки в легкой серебристой
оправе, которые купила мама рядом, в центральной аптеке.
Прошли проходной двор 11, а вот и дом 9. Игорь взглянул вперед на фисташковый,
шероховатый, как рыбья чешуя, узкий, высокий конус Никольской башни Кремля и
свернул во двор. Кожаные каблуки новых ботинок весело постукивали, и эхо гулко
разбегалось в темном тоннеле подворотни.
Большой двор. Справа в солнечных лучах церковь, бордово-белая, узорчатая, разновысокая,
с широким гульбищем, огражденным каменной балюстрадой. В центре двора - крытый
железом куб вентиляционной шахты метрополитена с жалюзными отдушинами. На крыше
этого куба любили сидеть голуби. По диагонали от входа во двор, слева и прямо,
желтое древнее, без архитектурных излишеств здание школы, в которой Игорь будет
учиться. Школа 177...
У дедушки была старая азбука, по которой он давным-давно, аж в XIX веке,
учился. В азбуке были буквы, ярко разрисованные. Какой-то причудливый
человекообразный зверь напоминал Игорю птицу.
- Это симург, - говорил дедушка. - Симург соединяет в себе птицу, зверя и
человека, то есть три царства: неба, земли и царства подземного. Эта буква
называется аз. От нее произошло само название - азбука. Раньше приравнивали аз
к букве альфа древнегреческого алфавита, эта буква считалась началом всех
начал. "Я есть альфа и омега". Омега - последняя буква греческого
алфавита. Аз - свет, основа мира.
Игорь смотрел на золоченую красно-зеленую буквицу, на крылья, ноги и хвост, на
повернутую назад голову с золотым языком и думал - какое смешное существо
основало мир.
- Не суйтесь, буки, поперек аза! - пояснял дедушка, когда Игорь рассматривал
буквицу с лиловым человечком - буки.
Аз, Буки, Веди, Глаголь, Добро, Есть, Живете, Земля, И, Како, Люди, Мыслете...
Игорь остановился на буквице покой. Два человечка стоят напротив, смотрят друг
на друга и держат над головой витую перекладину. У ног человечков - какие-то
козлята...
Дедушка водит пальцем по буквице, объясняет:
- Это была моя любимая буква. Само слово "покой" полностью
соответствует изображению. В центре, над головами, - трилистник познания. У
подножия - два укрощенных зверя. Они едят из рук хозяев. Видишь у них во рту
булки? Полнота знания, насыщение знанием дают душевный покой...
На другой картинке Игорь увидел человека, трубящего в золотой рог. В руке у
него был жезл с трилистником.
- Рцем вен от всея души и от всего помышления нашего рцем... Это буква рцы, что
значит "говори". Глагол повелительного наклонения...
- РЦЫ дальше, дедушка, рцы! - воодушевлялся Игорь.
...Двор наполнен детскими голосами. Первое сентября. Желтый кленовый лист
шелестит по сухому асфальту, в солнечном свете он кажется остроузорным кусочком
сусального золота, сорвавшимся с купола церкви, Игорь волнуется, по спине
пробегает холодок. Он оглядывается на дедушку и папу, ища их поддержки. И они
кивают ему с улыбкой, хотя сами волнуются и лица их бледны.
Молодая женщина, с длинными, веером лежащими на спине темными волосами, с
большими, очень большими светлыми и добрыми глазами, подходит к
старшекласснику, который держит табличку "1 А". Неужели эта красивая
брюнетка - его учительница? - думает Игорь.
Она сжимает руки, подносит их к груди и тут же, сжатыми, опускает. Она что-то
говорит и в такт помахивает сжатыми руками.
Первоклассники по ступеням поднимаются на крыльцо, входят в школу. Вот и она,
табличка над застекленными широкими дверями, на которой написано, что в
помещении школы находилась Славяно-греко-латинская академия и что здесь учился
Михаил Васильевич Ломоносов. Примерно такая надпись была на табличке. У Игоря
прервалось дыхание от испуга, потому что он понял, что забыл стихи, которые
учил с дедушкой, стихи великого Ломоносова, под одной крышей с которым, лишь в
разные времена, с интервалом в двести с небольшим лет, предстояло учиться Игорю
Фелицыну.
Ломоносов представлялся ему почему-то огромным, сгибающим голову даже под
высокими потолками школы, озорным и своевольным, ломающим остальным - маленьким
ученикам - носы.
Грозная фамилия - Ломоносов!
Направо, на первом этаже, первая белая дверь с двумя створками - класс Игоря.
Окна - во двор. Черные парты с откидывающимися крышками. На краю парты два
круглых отверстия для чернильниц. У Игоря чернильница лежала в портфеле.
Чернильница-непроливашка. Каждый ученик носил с собою такие чернильницы.
Учительница, глядя на учеников блестящими, любящими глазами, спросила:
- Кто знает что-нибудь о Ломоносове?
Игорь, любуясь ее движениями и голосом, вдруг стал чувствовать удовольствие от
того, что он вместе с другими ребятами пришел в школу, что он смирно сидит за
партой, положив руки ровно, параллельно груди перед собой, и слушает эту
добрую, прекрасную учительницу. Как ему повезло!
Еще вечером он представлял себе злую, кричащую "классную даму", как
называл учительниц дедушка, и от ее устрашающего взгляда Игорь тушуется, не
знает ничего, что он знал, в голове пусто звенит и хочется бежать домой без
оглядки.
Игорь вдруг отчетливо вспомнил стихи, встал и звонким голосом, рассказывая
только для учительницы, прочитал их.
Учительница как-то упоительно слушала и прижимала сжатые руки к груди. Игорь
уже сел, а она молчаливо смотрела в окно, продолжая прижимать руки к груди.
Учительница нравилась Игорю все больше и больше, и дети, по-видимому, ей тоже
были симпатичны, потому что она как-то ласково вводила их в условности школьной
жизни, не подавляя...
Но каково было огорчение Игоря, когда спустя год он, возвращаясь из булочной,
под вечер, когда небо над улицей стало темно-синим, случайно увидел Татьяну
Евгеньевну - так звали учительницу - на ступенях парадного подъезда
"Славянского базара" с молоденьким лейтенантом. И лейтенант быстро,
отрывисто поцеловал ее в губы.
Этот поцелуй что-то разрушил в душе Игоря. Была надорвана невидимая ниточка,
связывающая его с учительницей. Стало грустно, и не хотелось делать уроки...
Наверх в школе вела старинная лестница с ажурными чугунными перилами. Подумать
только - по этой лестнице поднимался Ломоносов! Да еще какой-то известный -
Тредиаковский. Нужно у дедушки спросить - кто таков?
Пойдем же, пойдем же по улице детства!..»
(В
книге "Избушка на елке", Москва, Издательство "Советский
писатель", 1993.)
