Александр
Трифонов "Война". Холст, масло, 100 х 80 см. 2018
Alexander
Trifonov "War". Oil on the canvas, 100 x 80 cm. 2018
Осип
Мандельштам
СТИХИ
О НЕИЗВЕСТНОМ СОЛДАТЕ
Этот
воздух пусть будет свидетелем,
Дальнобойное
сердце его,
И в
землянках всеядный и деятельный
Океан
без окна - вещество...
До
чего эти звезды изветливы!
Все им
нужно глядеть - для чего?
В
осужденье судьи и свидетеля,
В
океан без окна, вещество.
Помнит
дождь, неприветливый сеятель,-
Безымянная
манна его, -
Как
лесистые крестики метили
Океан
или клин боевой.
Будут
люди холодные, хилые
Убивать,
холодать, голодать
И в
своей знаменитой могиле
Неизвестный
положен солдат.
Научи
меня, ласточка хилая,
Разучившаяся
летать,
Как
мне с этой воздушной могилой
Без
руля и крыла совладать.
И за
Лермонтова Михаила
Я
отдам тебе строгий отчет,
Как
сутулого учит могила
И
воздушная яма влечет.
Шевелящимися
виноградинами
Угрожают
нам эти миры
И
висят городами украденными,
Золотыми
обмолвками, ябедами,
Ядовитого
холода ягодами -
Растяжимых
созвездий шатры,
Золотые
созвездий жиры...
Сквозь
эфир десятично-означенный
Свет
размолотых в луч скоростей
Начинает
число, опрозрачненный
Светлой
болью и молью нулей.
И за
полем полей поле новое
Треугольным
летит журавлем,
Весть
летит светопыльной обновою,
И от
битвы вчерашней светло.
Весть
летит светопыльной обновою:
- Я не
Лейпциг, я не Ватерлоо,
Я не
Битва Народов, я новое,
От
меня будет свету светло.
Аравийское
месиво, крошево,
Свет
размолотых в луч скоростей,
И
своими косыми подошвами
Луч
стоит на сетчатке моей.
Миллионы
убитых задешево
Протоптали
тропу в пустоте, -
Доброй
ночи! всего им хорошего
От
лица земляных крепостей!
Неподкупное
небо окопное -
Небо
крупных оптовых смертей, -
За
тобой, от тебя, целокупное,
Я
губами несусь в темноте -
За
воронки, за насыпи, осыпи,
По
которым он медлил и мглил:
Развороченных
- пасмурный, оспенный
И
приниженный - гений могил.
Хорошо
умирает пехота,
И поет
хорошо хор ночной
Над
улыбкой приплюснутой Швейка,
И над
птичьим копьем Дон-Кихота,
И над
рыцарской птичьей плюсной.
И дружИт
с человеком калека -
Им
обоим найдется работа,
И
стучит по околицам века
Костылей
деревянных семейка, -
Эй,
товарищество, шар земной!
Для
того ль должен череп развиться
Во
весь лоб - от виска до виска, -
Чтоб в
его дорогие глазницы
Не
могли не вливаться войска?
Развивается
череп от жизни
Во
весь лоб - от виска до виска, -
Чистотой
своих швов он дразнит себя,
Понимающим
куполом яснится,
Мыслью
пенится, сам себе снится, -
Чаша
чаш и отчизна отчизне,
Звездным
рубчиком шитый чепец,
Чепчик
счастья - Шекспира отец...
Ясность
ясеневая, зоркость яворовая
Чуть-чуть
красная мчится в свой дом,
Словно
обмороками затоваривая
Оба
неба с их тусклым огнем.
Нам
союзно лишь то, что избыточно,
Впереди
не провал, а промер,
И
бороться за воздух прожиточный -
Эта
слава другим не в пример.
И
сознанье свое затоваривая
Полуобморочным
бытием,
Я ль
без выбора пью это варево,
Свою
голову ем под огнем?
Для
того ль заготовлена тара
Обаянья
в пространстве пустом,
Чтобы
белые звезды обратно
Чуть-чуть
красные мчались в свой дом?
Слышишь,
мачеха звездного табора,
Ночь,
что будет сейчас и потом?
Наливаются
кровью аорты,
И
звучит по рядам шепотком:
- Я
рожден в девяносто четвертом,
Я
рожден в девяносто втором...-
И в
кулак зажимая истертый
Год
рожденья - с гурьбой и гуртом
Я
шепчу обескровленным ртом:
- Я
рожден в ночь с второго на третье
Января
в девяносто одном
Ненадежном
году - и столетья
Окружают
меня огнем.
1 - 15
марта 1937
