Стихи переливаются в прозу по той простой причине, что в голове постоянно звучат, к примеру, Четвёртая симфония Густава Малера, или Третья симфония Иоганнеса Брамса, или Третья симфония («Божественная поэма») Александра Скрябина, потому что с детства в нашем кругу ребят центра Москвы была занятная игра в напевы из серьёзной музыки, когда кто-то что-то напевал, мы старались угадать автора, поэтому, взрослея, я с музыки в этой игре плавно переходил на поэзию и прозу, все примеры нам очень нравились, потому что они возвышали нас в художественном развитии, не от того ли факта некоторые стали сами сочинять, одни - музыку, другие литературные вещи, третьи - писать картины, конечно, это было давно, даже очень, если я смутно вспоминаю эпизоды из 49-го года, или из начала 50-х, то игра в угадывание композиторов появилась в театральной студии Владимира Высоцкого и Геннадия Яловича, в клубе милиции на улице Дзержинского, когда мне было лет 15-16, вот с тех пор и нарабатывался мой опыт работы с текстом, в который я в конце концов переселился, избегал гостей в первую очередь, поскольку эффект от жизни в жизни был нулевой, а от жизни в тексте - моё 10-томное собрание сочинений, но уместнее было бы здесь сказать, что литературу делают волы, а не кричат везде и всюду, мол, не знаю чем себя занять, приди мне на помощь, сами при этом на творчестве давно уже, как говорится, «забили болт», сходство же между творцами и обычными людьми только в том, что тела у них идентичны, созданные по образу и подобию, со всеми своим физиологическими проблемами, но в тексте - жизни куда больше.
Юрий КУВАЛДИН
