В Москве зима бесснежная, увы, причуды мая, право, таковы: «Здесь бродит запад, гидов теребя, // На «Метрополь» колхозники глядят, // Как неохота уезжать мне от тебя, // Охотный ряд, Охотный ряд!» - поёт Юрий Визбор, а как там у Волошина: «Холодная весна. Голодный Старый Крым, // Как был при Врангеле - такой же виноватый…», - и я подпою Максу, холодная Москва стреляет воробьёв, но с Мандельштамом: «Я к воробьям пойду и к репортерам, // Я к уличным фотографам пойду, // И в пять минут - лопаткой из ведерка - // Я получу свое изображенье…» - одно мгновенье сдвинуло века, пока слегка походкой геометра пройдёшь столицу вдоль и поперёк, когда изрёк пророк мементо мори, бессмертие рассматривай как горе, лишь потому, что нечего тебе на этом делать свете, ты маешься в безделье целый день, а в общем-то, не ты - слепая тень мешает устремлённым на работу, где можно утолить свою зевоту от ничего не деланья, но славно, когда есть место, где побыть забавно за среднюю зарплату, и к халату вернуться лестно, князь так говорил, который, вроде, с Пушкиным дружил, и от смертельной скуки слагал стихи, в забвеньи искупал свои грехи. вся жизнь есть сон, преобразуя звуки в напевы колыбельные, все спят, и стар, и млад, намучились от жизни все подряд: «Нажми, водитель, тормоз наконец, // Ты нас тиранил три часа подряд. // Слезайте, граждане, приехали, конец - // Охотный ряд, Охотный ряд!»
Юрий КУВАЛДИН
