В полёте воробья невероятная значительность, ведь он глубоко задумался о смысле бытия, во всех его движениях бросается в глаза приятная для всех пернатых доброжелательность, поскольку вопреки всему он каждый миг велик в своём совершенстве, воспитан идеально, никогда и никому не делает замечаний, сладкоголосо позванивает «те-ос, те-ос, те-ос» (Бог-Бог-Бог), а не всякие там примитивные «чи-рик, чи-рик», нет там «ч», «чевокают чирикая» только мужики с бабами в очередях за солью, как я писал в рассказе «Челонет», «- Как вы говорите? - спросила Софья Павловна». - «- Челонет... - ответил Чацкий смирно». - «- Ну и?» - «- На улицах хмарило, - сказал Чацкий». - «- Как это "хмарило"?» - «- Стояла хмарь...» - «- Это как? - вновь спросила Софья Павловна». - «- Серый воздух плёнкой серой делал всё мрачнее мрака...», - зимует воробей так естественно, как будто обожает мороз, определенное волшебство в неповторимой грации, единство тела и души, мой воробей с Никольской улицы суть первопечатник и книгочей, да что там, просто автор моих книг, в любое время года умело строит день от рассвета до заката, самые смелые эпитеты приходят на ум в качестве похвалы воробью, но главным явно будет лёгкость.
Юрий КУВАЛДИН
