Целебные Юрий Кувалдин и Сергей Таратута
***
Я ничего не вижу, говорит слепой. Я ничего не слышу, говорит глухой. Ты всё видишь, говорю зрячему. Ты всё слышишь, говорю слышащему. Я ничего не чувствую, говорит мёртвое тело. Я не обладаю слухом, чтобы петь с тобою, говорит слышащий. Я не понимаю живопись, говорит зрячий. Я не умею писать художественную прозу, говорит литературный критик. Чтобы быть писателем, необходим «шестого чувства крохотный придаток», при наличии пяти других - зрения, слуха, вкуса, обоняния и осязания.
(Из Кувалдина)
Я ничего не вижу, говорит слепой. Я ничего не слышу, говорит глухой. Ты всё видишь, говорю зрячему. Ты всё слышишь, говорю слышащему. Я ничего не чувствую, говорит мёртвое тело. Я не обладаю слухом, чтобы петь с тобою, говорит слышащий. Я не понимаю живопись, говорит зрячий. Я не умею писать художественную прозу, говорит литературный критик. Чтобы быть писателем, необходим «шестого чувства крохотный придаток», при наличии пяти других - зрения, слуха, вкуса, обоняния и осязания.
(Из Кувалдина)
***
Я тех люблю, кто небо видит в лужах,
Кто видит незаметное сперва,
Кому великой радостью послужат
Ромашки на зеленых склонах рва.
Я тех люблю, кто от народной песни,
Своих стесняясь слез, заплачет вдруг,
Кто не уходит от недоброй вести,
Небезразличный ко всему вокруг.
Я тех люблю, кто трудится до пота,
О сделанном повсюду не трубя,
И кто готов однажды за кого-то
Не пожалеть и самого себя.
(Из Таратуты)
Я тех люблю, кто небо видит в лужах,
Кто видит незаметное сперва,
Кому великой радостью послужат
Ромашки на зеленых склонах рва.
Я тех люблю, кто от народной песни,
Своих стесняясь слез, заплачет вдруг,
Кто не уходит от недоброй вести,
Небезразличный ко всему вокруг.
Я тех люблю, кто трудится до пота,
О сделанном повсюду не трубя,
И кто готов однажды за кого-то
Не пожалеть и самого себя.
(Из Таратуты)
