Целебные Сергей Таратута и Андрей Яхонтов
***
В тот год явился я на свет,
И спущен был буксир на воду.
И благодарны много лет
Мы пятьдесят седьмому году.
Мы с ним поныне на плаву:
Он пашет волжские истоки,
А я поэзией живу,
Вот и о нас возникли строки.
Куда-то вниз несется мир,
Народы мирно жить устали,
А где-то маленький буксир
И я, стоящий на причале…
(Из Таратуты)
В тот год явился я на свет,
И спущен был буксир на воду.
И благодарны много лет
Мы пятьдесят седьмому году.
Мы с ним поныне на плаву:
Он пашет волжские истоки,
А я поэзией живу,
Вот и о нас возникли строки.
Куда-то вниз несется мир,
Народы мирно жить устали,
А где-то маленький буксир
И я, стоящий на причале…
(Из Таратуты)
***
Когда у скончавшегося уже не спросить: что он конкретно имел в виду? Когда никакими ухищрениями и способами не заставить его подтвердить или опровергнуть наши догадки и предположения. Ибо теперь все содеянное и произнесенное им - в безраздельном владении и пользовании живых, и только от них зависит, как распорядиться наследством, какой подтекст вложить в тот или иной жест, ту или иную реплику, звучание которой ведь тоже претерпевает с течением времени в сознании живущих некоторые, иногда весьма значительные изменения...
(Из Яхонтова)
Когда у скончавшегося уже не спросить: что он конкретно имел в виду? Когда никакими ухищрениями и способами не заставить его подтвердить или опровергнуть наши догадки и предположения. Ибо теперь все содеянное и произнесенное им - в безраздельном владении и пользовании живых, и только от них зависит, как распорядиться наследством, какой подтекст вложить в тот или иной жест, ту или иную реплику, звучание которой ведь тоже претерпевает с течением времени в сознании живущих некоторые, иногда весьма значительные изменения...
(Из Яхонтова)
