Инна
Иохвидович родилась в Харькове. Окончила Литературный институт им.
Горького. Прозаик, также пишет эссе и критические статьи. Публикуется в
русскоязычной журнальной периодике России, Украины, Австрии,
Великобритании, Германии, Дании, Израиля, Италии, Финляндии, Чехии, США
. Публикации в литературных сборниках , альманахах и в интернете.
Отдельные рассказы опубликованы в переводе на украинский и немецкий
языки. Автор пятнадцати книг прозы и одной аудиокниги. Лауреат
международной литературной премии «Серебряная пуля» издательства
«Franc-TireurUSA», лауреат газеты «Литературные известия» 2010 года,
лауреат журнала «Дети Ра» за 2010. В "Нашей улице" публикуется с №162 (5) май
2013.
Живёт в Штутгарте (Германия).
Живёт в Штутгарте (Германия).
Инна Иохвидович
БАНАН
БАНАН
рассказ
- После траханья у меня волчий аппетит, - сказала девушка, впиваясь зубами в банановую мякоть.
И хоть не мог он без содроганья смотреть, но и взгляда отвести был не в силах. Потому заворожённо, безотрывно наблюдал за исчезновением банана у неё во рту, за глотательными горловыми движениями.
- Если хочешь, возьми, на, - протянула она ему новый, полуочищенный плод.
Молча, он покачал головой. А она, точно почуяла, что происходит что-то не то, происходит вопреки её воле, и тут же потребовала, вернее скомандовала: «Ешь!» Поднесла заострённый банановый кончик к его губам. Вздрогнув от прикосновенья, он вскочил и выбежал в туалет. Там его и вывернуло.
Когда
вернулся, её в номере уже не было. Он начал медленно одеваться, пить
минералку, курить...Всё это проделывалось им машинально,
автоматически... Он снова был там...
Шестиклассником
стоял он в школьной уборной «для мальчиков», и здесь же были его
мучители-старшеклассники. Не впервые им приходилось над ним разновсяко
издеваться. То, они заставляли его брать в руки их пиписьки, дрочить
им; то, бывало, садились ему на лицо своими задницами и елозили; а в
этот раз захотели пихать ему в рот своё, даже уже не подростковое, а
вполне мужское достоинство... И он решился на то, чтобы быть
опозоренным! А ведь раньше терпел он только из страха, чтоб весь этот
кошмар не вышел наружу, чтоб никто не узнал! И закричал он, что есть
мочи... Тогда самый главный из старшеклассников попытался заткнуть ему
рот бананом. Он начал задыхаться, замычал... тогда, когда истязатели
вынули дошедший, наверное до корня языка, плод, то из него фонтаном
выплеснулась рвота...
Вечером,
в отцовском кабинете, он заявил, что в школу больше не пойдёт.
Родители отчего-то, без объяснений, поверили. Его перевели на «домашнее
обучение». Школьный курс сдал экстерном. С тех самых пор он не ел
бананы.
Эта
девушка в последние полгода была его наваждением... Не только ни о
ком, но и ни о чём, ни о каких делах, думать он не мог. Во всех его
помыслах была только ОНА!
Шесть месяцев назад, возвращаясь с деловой встречи он почему-то заехал выпить кофе в старую, со студенческих времён знакомую, кофейню. Вокруг него за столиками сидели абсолютно незнакомые ему молодые люди. Ему было хорошо, в этой, внезапно наступившей для него анонимности, он почувствовал позабытую свободу. В то же мгновение он отключил все свои пять смартфонов, на которые могли бы до него дозвониться даже с другого континента. Он сам не ведал, как помолодело его лицо, губы раздвинула еле заметная улыбка... пока не ощутил на себе чей-то взгляд, пристально-неотрываемый взгляд... Забеспокоился, но вместо того, чтобы ретироваться,(чутьё на опасность не обманывало его никогда) стал искать... и нашёл... Девушку, совсем ещё молоденькую девушку, что заколдовывающе смотрела на него... Затем встала, и взглядом будто бы приказала ему следовать за нею... И он, словно опьяневший, неизвестно и отчего пошёл за нею, пробираясь между столиками к выходу.
Шесть месяцев назад, возвращаясь с деловой встречи он почему-то заехал выпить кофе в старую, со студенческих времён знакомую, кофейню. Вокруг него за столиками сидели абсолютно незнакомые ему молодые люди. Ему было хорошо, в этой, внезапно наступившей для него анонимности, он почувствовал позабытую свободу. В то же мгновение он отключил все свои пять смартфонов, на которые могли бы до него дозвониться даже с другого континента. Он сам не ведал, как помолодело его лицо, губы раздвинула еле заметная улыбка... пока не ощутил на себе чей-то взгляд, пристально-неотрываемый взгляд... Забеспокоился, но вместо того, чтобы ретироваться,(чутьё на опасность не обманывало его никогда) стал искать... и нашёл... Девушку, совсем ещё молоденькую девушку, что заколдовывающе смотрела на него... Затем встала, и взглядом будто бы приказала ему следовать за нею... И он, словно опьяневший, неизвестно и отчего пошёл за нею, пробираясь между столиками к выходу.
В
недорогой гостинице, куда он, ею загипнотизированный, попал, ему
наконец удалось рассмотреть её, дотоле не виданное им, выражение лица её
- детски-удивлённого...
В
тишине слышались только её , доходящие до хрипоты постаныванья да его
вдруг неузнаваемый им рык, настоящее звериное рычанье?! Она оседлала
его, сжимая таз своими бёдрами и засучила пятками по простыне, будто
пришпоривая...
Наконец, после совместного финала, она отлепилась от него. И тогда, оказавшись наедине с собою, он вдруг понял, что что-то не так, не так всё, как он привык, не так как бывало всегда... будто бы не он занимался сексом с женщиной, а она с ним, она трахала его?! У него дыхание перехватило от страшного этого открытия!
Наконец, после совместного финала, она отлепилась от него. И тогда, оказавшись наедине с собою, он вдруг понял, что что-то не так, не так всё, как он привык, не так как бывало всегда... будто бы не он занимался сексом с женщиной, а она с ним, она трахала его?! У него дыхание перехватило от страшного этого открытия!
Она,
догадываясь о мучавших его думах, властно наложила руку ему на губы. А
он, вместо того, чтобы заорать на неё, ударить, в конце концов,
укусить мягкую душистость ладони, только покорно поцеловал её. Она
улыбнулась ему и нежно взяла своим пухлым ртом его сосок, да так, что он
закричал! Так, как обычно кричали от его ласк, женщины.
Прощаясь, он назвал себя и спросил её имя.
- Зови меня Анна! - он не понял, то ли так её звали на самом деле, то ли она назвалась этим именем ему. Она дала ему только номер мобильного, предупредив, что это на непредвиденный случай, чтобы по-пустому не докучал ей, что звонить ему будет сама, и назначать встречу тоже сама.
- Зови меня Анна! - он не понял, то ли так её звали на самом деле, то ли она назвалась этим именем ему. Она дала ему только номер мобильного, предупредив, что это на непредвиденный случай, чтобы по-пустому не докучал ей, что звонить ему будет сама, и назначать встречу тоже сама.
В этот вечер он лежал в постели, вспоминая как она брала его, и шептал «Анна, Анна, Анна Домина...»
И они стали встречаться, если можно было так назвать их отношения. Позвонив, она назначала ему встречу в каком-нибудь третьеразрядном отеле или мотеле, или в дешёвых, сдаваемых кем-то комнатах или ещё того хуже, где-нибудь на природе, в заброшенном, отдалённом от человеческого жилья ,месте. А он, солидный мужчина, предприниматель, председатель совета директоров известной корпорации, мчался, как мальчишка, с бьющимся радостно сердцем, задыхался, и ни о чём, кроме неё, её тела, властных интонаций её голоса, не думая... Он даже не мог скрыть, когда только думал о ней, ни от кого, и от своих подчинённых тоже, своей бугрящейся желанием , восставшей под джинсами, плоти.... Он, нехотя, не желая, но признал её своей повелительницей. И отовсюду на зов её, он ехал: в машине и в такси, летел в самолёте, и в вертолёте, готов был просто бежать...
И разрешал ей, не мог не разрешить, всё. Ему было плевать, завязывает ли она ему глаза, привязывает ли его, одевает ли наручники... Он поначалу воспротивился было страпону, но когда понял, что она может бросить его, согласился и на это....И, о ужас, стал получать удовольствие и от страпона?! Его, нешуточно уже, трахала женщина, пусть даже и любимая его Анна Домина, но трахала, его, мужчину?! Он время от времени занимался со своими былыми женщинами анальным сексом, но ведь он был активным партнёром! С нею всё было наоборот! Это для неё не существовало ничего запретного, это ей он позволял проделывать с собою всё.
Что это? - спрашивал он себя после каждой встречи с нею.
Гипноз ли, а может это любовь? - и не отвечал себе.
А ведь был он раньше гиперсексуалом, в прошлом дважды женатый, любвеобильный, он, как правило, имел не менее двух партнёрш. С нею со своей Доминой он позабыл обо всех других женщинах, отошёл от них. Ожидая только её звонков, жаждой по ней томимый. И всё повторял стихи О.Мандельштама, над которыми ещё недавно смеялся, а теперь удивлялся им, словно были они о нём самом написаны:
Я больше не ревную,
Но я тебя хочу,
И сам себя несу я,
Как жертву палачу,
Тебя не назову я
Ни радость, ни любовь
На дикую, чужую
Мне подменили кровь.
***
Ещё одно мгновенье
И я скажу тебе:
Не радость, а мученье
Я нахожу в тебе...
Всё же, наверное, это любовь, - как-то решил он, и ,как ни странно, успокоился этой мыслью, успокоил себя...
И они стали встречаться, если можно было так назвать их отношения. Позвонив, она назначала ему встречу в каком-нибудь третьеразрядном отеле или мотеле, или в дешёвых, сдаваемых кем-то комнатах или ещё того хуже, где-нибудь на природе, в заброшенном, отдалённом от человеческого жилья ,месте. А он, солидный мужчина, предприниматель, председатель совета директоров известной корпорации, мчался, как мальчишка, с бьющимся радостно сердцем, задыхался, и ни о чём, кроме неё, её тела, властных интонаций её голоса, не думая... Он даже не мог скрыть, когда только думал о ней, ни от кого, и от своих подчинённых тоже, своей бугрящейся желанием , восставшей под джинсами, плоти.... Он, нехотя, не желая, но признал её своей повелительницей. И отовсюду на зов её, он ехал: в машине и в такси, летел в самолёте, и в вертолёте, готов был просто бежать...
И разрешал ей, не мог не разрешить, всё. Ему было плевать, завязывает ли она ему глаза, привязывает ли его, одевает ли наручники... Он поначалу воспротивился было страпону, но когда понял, что она может бросить его, согласился и на это....И, о ужас, стал получать удовольствие и от страпона?! Его, нешуточно уже, трахала женщина, пусть даже и любимая его Анна Домина, но трахала, его, мужчину?! Он время от времени занимался со своими былыми женщинами анальным сексом, но ведь он был активным партнёром! С нею всё было наоборот! Это для неё не существовало ничего запретного, это ей он позволял проделывать с собою всё.
Что это? - спрашивал он себя после каждой встречи с нею.
Гипноз ли, а может это любовь? - и не отвечал себе.
А ведь был он раньше гиперсексуалом, в прошлом дважды женатый, любвеобильный, он, как правило, имел не менее двух партнёрш. С нею со своей Доминой он позабыл обо всех других женщинах, отошёл от них. Ожидая только её звонков, жаждой по ней томимый. И всё повторял стихи О.Мандельштама, над которыми ещё недавно смеялся, а теперь удивлялся им, словно были они о нём самом написаны:
Я больше не ревную,
Но я тебя хочу,
И сам себя несу я,
Как жертву палачу,
Тебя не назову я
Ни радость, ни любовь
На дикую, чужую
Мне подменили кровь.
***
Ещё одно мгновенье
И я скажу тебе:
Не радость, а мученье
Я нахожу в тебе...
Всё же, наверное, это любовь, - как-то решил он, и ,как ни странно, успокоился этой мыслью, успокоил себя...
Сегодня,
по обыкновению, был неистовый, со страпоном, секс. Она проникала и
проникала в него, ненасытная, а он исходил сладкою мукой...
Она ушла, а в нём не было привычной после её ухода, ни горечи, ни сожаления...
Ничего... Словно бы она поднесла к его губам не банан, а салфетку с нашатырным спиртом. И он... очнулся...
Ничего... Словно бы она поднесла к его губам не банан, а салфетку с нашатырным спиртом. И он... очнулся...
Не
выходя из номера, пропахшего его спермой и её разгорячённым телом, он
уничтожил на всех своих телефонах, единственный, связывавший его с нею,
номер мобильного, потом позвонил своему секретарю и попросил сейчас же
поменять номера всех своих смартфонов.
Выходя из этого постылого гостиничного номера он чуть было не поскользнулся на банановой кожуре...
Штутгарт
“Наша улица” №177 (8) август 2014
