Маргарита Васильевна Прошина родилась 20 ноября 1950 года в Таллинне. Окончила институт культуры. Заслуженный работник культуры РФ. Автор книг прозы "Задумчивая грусть" и "Мечта" (издательство "Книжный сад", 2013). В "Нашей улице" публикуется с №149 (4) апрель 2012.
Маргарита Прошина
СЕКС, ДЕТОРОЖДЕНИЕ И КЛУБНИКА
рассказ
По
мере удаления от душной Москвы через открытые окна воздух в машине все
больше насыщался свежестью и запахом трав. У Лидии Ивановны, в
сарафане с белыми оборочками, невыносимо защекотало в носу, и она громко
чихнула, едва успев достать носовой платок и прикрыться.
Начиналось лето 1988 года. 62-летняя Лидия Ивановна, она появилась на свет в 1926 году, шестой год уже была на пенсии. Вся её вполне благополучная жизнь неспешно прошла на заводе сельхозмашин, там она познакомилась со своим мужем, инженером. От завода им дали квартиру и участок, на который они сейчас ехали, и который стал любимым местом её отдыха и всевозможных огородных увлечений.
Стоит на карачках с тяпкой у грядки клубники, окучивает, радуется созреванию ягод.
- Я тебе на рынке куплю! - говорит муж.
- Нет уж, там она водянистая, а у меня один сахар, сироп! И ягодка к ягодке!
Лидия Ивановна поднесла к носу платок.
- Вот каждый раз, как только выезжаем за город, сразу начинаю чихать, - сказала она и тут же чихнула ещё два раза, - вот как на нас, несчастных, действует воздух природы.
Старый «москвич», навьюченный, как верблюд, не спеша двигался в сторону Каширы.
- Будь здорова, - сочувственно ответил муж, Олег Викторович, и улыбнулся ей, - скоро привыкнешь, ничего, человек быстро привыкает.
64-летний крупный широкоплечий Олег Викторович, он был с 1924-го года рождения, но на пенсию не торопился и не предлагали, ценили его безотказный характер и доскональное знание сеялок-косилок, которые они производили, работал на своём заводе, всегда шёл навстречу жене, старался не спорить, и частенько отмалчивался. Он был одет в клетчатую синюю ковбойку и в потёртые чёрные вельветовые брюки.
Рядом с ним сидела она, Лидия Ивановна. На заднем сиденье - дочь Римма Олеговна, 1949-го года рождения, и на этот момент ей было 39 лет, в узких белых брючках, и внучка Жанна Игоревна в просторном ситцевом с широкими белыми и чёрными полосами платье. Внучке сейчас было восемнадцать лет. Римма Олеговна родила её в 1970 году. И вот теперь, в 1988-м году, в свои восемнадцать лет, Жанна уже была беременна.
Пятнадцать лет назад они так же ехали в этой машине в этом же составе, правда, с ветерком. За рулем этого же «москвича» так же сидел отец. А внучке Жанне в 1973-м году было три годика. Лидии Ивановне казалось, что она перескочила из настоящего в прошлое за минуту. Те же разговоры, то же настроение. Тогда Римма говорила:
- Вот доченька, понимаешь, читать тебя научу скоро. Пойдешь, как приличный ребёнок, в немецкую спецшколу. Будешь отличницей, как я. Выучишь как следует немецкий, выйдешь замуж за западного немца, богатого. Будет у нас большой дом, дорогая машина, и будем мы путешествовать по всему миру. Только мы с тобой не разлучимся, будем всегда вместе. Мама всё сделает, доченька, чтобы ты правильно вышла замуж, ты только делай всё так, как я скажу.
Римма умолкла, поправила пальцами сделанную накануне в парикмахерской прическу, и уставилась в окно.
Маленькая, щуплая, невзрачная, с водянистыми колючими глазками Римма окончила школу с золотой медалью, с первого класса до выпуска была круглой отличницей. Она никогда ни с кем не дружила, в классе её не любили, считали воображалкой, слишком правильной. Она все десять лет просидела на первой парте перед учителями. Складывалось такое впечатление, что Римма учится не для себя, а для учителей. Дальше школьной программы её интеллект не распространялся. Она была абсолютно уверена в том, что её отличная учёба обеспечит ей счастливую, гладкую, успешную жизнь. Этим заблуждением переполнены головы почти всех учащихся на «отлично». Отвлеченных тем, не содержащихся в программе, они опасаются, поскольку лишены свободы ума и воображения. Им кажется, что они рождены только для того, чтобы получить диплом и вместе с ним полное жизненное благополучие. Когда Римма сталкивалась с необычными людьми, она терялась, или говорила, как в подобных случаях говорят сходные с ней люди: «Нам этого не нужно!» или «Мы этого не проходили!». Когда Витька Сомов на факультете пытался навязать ей отпечатанный на машинке «Котлован» Андрея Платонова, Римма, не моргнув глазом, отрезала: «Запрещённую литературу не читаю! И вообще, кто этот Платонов, чтобы его читать! В учебнике его не было и нет!».
Отец тогда ехал достаточно быстро, в левом ряду, обгоняя почти всех. Машина тянула хорошо, была новая.
А трехлетняя Жанна, сжавшись от непонимания, прибитая властным голосом матери, сидела с маленькой куколкой, и пыталась переодеть её в другое платье. Вдруг девочка заметила на лужайке между сельскими домами огромную белую в чёрных пятнах, с крупными рогами корову.
- Мама, смотЛи, коЛова!
Глаза девочки вспыхнули радостью и удивлением.
- При чём тут корова! Куда ты смотришь! Меня надо слушать… И ну-ка, повтори слово «корова». В нём нет буквы «л», там твёрдая буква «р».
Жанна сосредоточилась и испуганно повторила:
- КоЛова!
- КоРова!
- КоЛова!
- Отстань от неё! - вмешалась Лидия Ивановна.
Переносясь из одного времени в другое, Лидия Ивановна оглянулась на восемнадцатилетнюю беременную внучку Жанну.
И к мужу:
- Что ты прилип к автобусу! Ты что, обогнать его не можешь!
Олег Викторович с добродушной улыбкой почесал затылок.
- Да ты что! Куда мне его обгонять, у меня к чертям собачьим сцепление полетело, диски проскальзывают, как по льду. Была б новая машина, тогда б! - мечтательно воскликнул он. - И зять - западный немец на «мерседесе»! Во! Тогда бы я по осевой обошел бы весь поток.
В это время тяжело нагруженный пассажирами автобус, выбросив из выхлопной трубы чёрно-лиловую густую, не полностью перегоревшую солярку, принял вправо к остановке, как бы давая возможность дряхлому «москвичу» обойти его.
Из пятнадцатилетнего далёка послышался раздражённый голос дочери Риммы. Сначала был просто резкий звук её голоса, потому что автобус перед ними так урчал, что разобрать ничего было невозможно.
- …мама, никогда не вмешивайся в мой разговор с ребёнком! - буквально огрызнулась она. - Хватит, я вас двадцать пять лет слушалась. И что в итоге? Познакомили с идиотом, поселили в коммуналку! И для чего я училась на «отлично»?! И для чего мне золотая медаль, красный диплом мединститута, чтобы сидеть с вами и слушать ваши перебранки?! «Учись, доченька, старайся, и всё у тебя будет», - передразнила она мать, - училась и что? Вы-то, что для меня сделали? Всю жизнь я чувствовала себя хуже всех. Всех девчонок в классе родители одевали как следует, возили отдыхать на юг, в Прибалтику, а я вечно в одежде из «Детского мира». Ты всё хвалилась приятельницам, что у тебя дочка такая миниатюрная, ей вещи так выгодно покупать в детском магазине, дешевле в несколько раз. А ты, папа, твердишь мне одно и то же: «Не в деньгах счастье, дочка, учись!» Выучилась, и что? Детский врач в районной больнице. Таскаюсь по вызовам, выслушиваю мамаш и бабок, у которых необыкновенные дети. Не жизнь, а каторга. В подъездах вечно то лифт сломан, то застрял, звонишь в дверь, открывают и возмущаются, что устали ждать. А зарплата? Что это за деньги, которых хватает на пять дней? Мои одноклассницы, которые учились кое-как, устроились в этой жизни намного лучше меня. Вышли замуж удачно и живут в достатке в отдельных квартирах. Одной мне не везёт, потому что вы меня не тому учили. Замуж выдали за маменькиного сынка, которому никак не угодишь. И не хозяйка я, и готовить я не умею, и не ласковая я… Ужас какой-то. Хоть тут я вас не послушалась, развелась! Теперь буду жить своим умом.
- Как будто он у тебя есть, - съязвила Лидия Ивановна.
Олег Викторович молчал. Он всё это слышал уже много раз. Как-то странно ставится Римкой вопрос, как будто мы должны жить за неё её же жизнью. Я-то из Мурома приехал, после армии, всего добился сам. Выучился, жил в общаге, Лидочку мою там встретил. Поженились. Жили трудно, шесть лет в крохотной комнате в общежитии, Римка там и родилась. Когда получили комнату в коммуналке, радовались как дети. Отдельную квартиру получил на заводе сельхозмашин за рацпредложение к новому комбайну. А радовались как отдельной квартире! Дочке же всё не так, с детства. Эх, скорее бы доехать до участка, да махнуть грамм сто пятьдесят под килечку пряного посола. Да посмотреть движок, клапана, что-то стучат. А уж сцепление! Даже и не знаю, что с ним делать. Хорошо пару деньков подышать воздухом. А завтра, в субботу, посмотреть по телевизору футбол. Наши играют. Кого там выставит Тарханов? Поставит ли он сзади справа Минько? Да ну этих баб! Лучше не вмешиваться. Промолчишь, и, глядишь, сами за четвертинкой в магазин сходят. Эту-то я сегодня выпью. Потом, надо парничок поправить. Там столбик подгнил. И новую пленку натяну. Огурчики должны уже пойти. Интересно, Максим Степаныч приехал уже? Хороший мужик. Кстати говоря, он сечёт в сцеплении. Вот с ним и починим. Потом возьмем удочки и подальше от женского общества. Посидим на пруду. Кстати, какой-то чудак выпустил туда бычков, а они переели мальков плотвы.
- Оставь Жанну в покое, Римма, - голос жены прервал размышления Олега Викторовича, - сколько можно её пилить?! Что ты, как эта, дёргаешь ребёнка всю жизнь! Она уже сама скоро матерью будет. Вот, чего ты, типа, добилась своими постоянными упрёками. Ребёнок-то даже школу не кончил, убежал в медучилище после восьмого класса, чтобы скорее стать самостоятельным, - Лидия Ивановна выпалила это на одном дыхании.
Лицо её вспотело и покрылось красными пятнами. Она всегда в выяснениях отношений Риммы и Жанны принимала сторону внучки.
Олег Викторович старался ничего не слышать, и чтобы усилить это неслышание стал про себя что-то напевать.
- Да, ну тебя мама, ты всю жизнь ей потакаешь! - раздражённо сказала Римма. - Это вы с отцом, понимаешь, во всём виноваты, мне всю мою жизнь, прямо не знаю даже как и сказать, сейчас заплачу, испортили и Жанку избаловали. Вот, теперь вы и будете её ребёнка воспитывать! Я не хочу становиться бабушкой. Мне свою жизнь устраивать нужно, понимаете или нет! Я, только подумать, ведь ещё ничего хорошего в ней не видела. А вы…
И слеза скатилась по её щеке.
- И кто в этом виноват! - воскликнула Лидия Ивановна. - Сколько можно обвинять всех в своих неудачах. Когда же ты поймёшь, наконец, что во всех твоих провалах никто, кроме тебя не виноват. Ты вбила себе в голову, что у тебя всё должно быть самое лучшее всё, типа, и сразу…
- Да, - перебила Римма мать, - а как иначе! Я с первого класса, вы что не помните, училась лучше всех?! Да меня же всегда в пример ставили! Я сама поступила в медицинский без всяких репетиторов и знакомств. - Римма на минуту умолкла, как бы набираясь новым зарядом энергии, посмотрела в окно на открывшуюся перспективу с небольшой речкой и лесом у горизонта, потом продолжила. - Мне никто никогда не помогал учиться, а я получала все годы повышенную стипендию, и что!? Это, понимаешь, ты меня познакомила с сыном своей приятельницы, твердила, что он из очень порядочной семьи, я и вышла за него замуж, да ещё родила сразу. Вы с его родителями даже квартиру нам не купили, впихнули в коммуналку!
Обвинительный процесс всех над всеми и каждым достигал своей кульминации.
Вступила мать, Лидия Ивановна:
- Это и есть жизнь - муж, ребёнок, семья, а как ты думала! Совести у тебя нет! Всю жизнь ты нас с отцом попрекаешь, во всём мы перед тобой виноваты! Я тебя с Игорем познакомила потому, что ты никуда не ходила и ни с кем не встречалась, а он такой же домосед. Застенчивый был. Вот мы с его матерью и решили вас, типа, познакомить. А пожениться вы сами решили, никто вас не принуждал. Мы обрадовались. Свадьбу вам весёлую организовали, в свадебное путешествие на Рижское взморье отправили, квартиру сняли. Чего ещё ты ждала? А то, что вы не смогли жить вместе, это уже ваша беда. Ты ведь даже не пыталась готовить, он у тебя вечно голодный ходил, а ты всё время была чем-то недовольна. Какой мужчина это выдержит?
- Я не для того училась, чтобы у плиты стоять и пелёнки стирать! Он знал, на ком женился, - раздражённо перебила Римма мать.
- Пожалуйста, замолчите! - подала голос, Жанна. - Сколько можно говорить об одном и том же. Хватит о прошлом, нужно жить в настоящем.
Разумеется, в немецкую школу Жанну не определили, немца с «мерседесом» не нашли. А пошла она, как и все советские дети, в обычную общеобразовательную школу рядом с домом, правда, в отличие от матери-отличницы, училась кое-как, после восьмого класса, когда школа опротивела, поступила в медучилище на акушерское отделение. И тут её заинтересовали мальчики, сладкая любовь, которую они уже открыто, не стесняясь, называли сексом. Очень уж ей понравилось этим заниматься. Результат - на заднем сиденье! На седьмом месяце! Какое занятное дело производить на свет людей. Но приближения родов она втайне опасалась, хотя внешне старалась этого не показывать. Едет дышать кислородом с бабушкой на дачу. Мать и дед уедут вечером в воскресенье в Москву. А Жанна с бабушкой будут ждать свою клубнику.
Жанна отвела руки от ушей, повертела головой, как бы просыпаясь.
- Ох, жизнь! - вздохнула Лидия Ивановна, и высморкалась в носовой платок.
- Что жизнь?! - усмехнулась Римма.
На что Жанна тут же выпалила:
- А что такое жизнь? Секс, деторождение и клубника!
- Отпад! - вымолвил Олег Викторович и продолжил что-то напевать.
- Вот, вот результат твоего, Римма Олеговна, воспитания! - назидательно сказала Лидия Ивановна.
- Да ладно, мама, - сказала Римма.
- А чего тут такого? - сказала Жанна. - Все люди занимаются сексом, только стесняются говорить об этом.
- Что-о-о! - вспыхнула Римма.
- Да ничего! - ответила Жанна.
- Что «ничего»! - передразнила дочку Римма.
- Ничего и всё! И так всё понятно…
- Что понятно-то? - не успокаивалась Римма.
- То что ты, занималась сексом, когда зачинала меня! – с усмешкой объяснила Жанна.
- «Сексом», - передаразнила Римма. - Я тебе такой секс покажу, что шёлковой у меня будешь. Ишь ты, мать учить начала. Ты вот роди, тогда посмотрим, какой матерью сама будешь. А то учат тут цеплята кур… Я тебе покажу, как учить!
- Римма, ну ты тоже хороша! - сказала, повернув голову назад, Лидия Ивановна. - Что ты к ребенку прицепилась?! Чего Жанка такого сказала-то? Секс… Ну что такого тут?
- Мамочка, помягче нужно быть, - сказала Жанна.
- Ты ещё меня учить будешь! - повысила голос Римма. - Помолчи лучше. Ты уже натворила глупостей. Восемнадцать лет, а уже забеременела от женатого мужчины, который не собирается на тебе жениться! - особенно взъярилась Римма. - Вместо того чтобы матери помогать, ты всё наоборот делаешь, тебя, наверное, твой папаша настраивает против меня!
- Мама! - воскликнула Жанна.
- Что мама?
- Да ничего!
- Как ты с матерью разговариваешь?!
- Ладно. Сколько можно тебе повторять, что мой папа, Игорь Константинович, никогда о тебе ничего не говорит! Он меня понял и обещает помогать, денег дал, чтобы я купила для ребёнка всё необходимое.
- Хватит попрекать Жанну, смирись, успокойся, Римма! Раз уж так получилось, значит, судьба такая. Ребёнок всегда радость! - вмешалась Лидия Ивановна.
- Всю дорогу ты вмешиваешься, мама, в мою жизнь, в воспитание Жанны, - сказала Римма Олеговна, - вместо того, чтобы помочь устроить мне личную жизнь. Это вы с отцом настояли, чтобы я каждую неделю Жанну отдавала на субботу к отцу, который ей во всём потакает. Вот вам результат, любуйтесь. Жанна, без пяти минут фельдшер-акушер, забеременела, у неё даже ума не хватило предохраняться!
- Как ты не понимаешь, мама, что я люблю этого человека и хочу от него ребёнка! Он тоже ждёт нашего сына и собирается признать его и помогать мне всячески, - перебила Римму Олеговну Жанна Игоревна, - я уже объясняла вам, что он не может развестись с женой сейчас.
- Да он и не собирается этого делать никогда! Запомни это, наивная дурёха! - раздражённо парировала Римма. - А что касается твоего отца, запомни, чтобы он тебе там не говорил про свою любовь к тебе, он нас бросил и предал, женился на этой дряни, которая родила ему двух сыновей подряд, чтобы к себе прочнее привязать. Все денежки, которые он зарабатывает, тратит на своих сыновей, а тебе только крохи достаются.
Олег Викторович что-то сосредоточенно и тихо мурлыкал себе под нос.
От быстро промчавшегося встречного самосвала в приоткрытые окна ворвалась волна воздуха.
- Я не хочу это слышать! - взвизгнула Жанна и демонстративно закрыла уши ладонями.
- Римма, сколько можно обвинять всех в том, что твоя жизнь не удалась, - прервала дочку Лидия Ивановна, - всё дело в тебе. Ты постоянно всех обвиняешь в своих неудачах, а сама ничего не предприняла, ничего, чтобы изменить свою жизнь. Ты нас с отцом после развода пилила, что не можешь выйти замуж потому, что у тебя нос длинный, и это - наша вина. Мы дали тебе деньги на операцию, исправили тебе нос и что? Ты уволилась из больницы, пошла продавать пищевые добавки в какой-то киоск при клинике. Хотела заработать большие деньги, но у тебя ничего не вышло. Ты потеряла квалификацию врача, нашла себе какого-то проходимца, который прожил с тобой меньше года и исчез бесследно, не принеся в дом ни копейки.
- Он любил меня, мама! - вскричала Римма обижено. - Если бы ты, папа, не напугал его, что сбросишь с лестницы, он бы остался со мной, и нашёл бы себе работу. Он один понимал меня и жалел.
Жанна, открыла уши и опустила руки на колени.
- Жалел, как же, - сказала Лидия Ивановна, - он использовал тебя. Ты все алименты, которые Игорь платил тебе на ребёнка, тратила на него. Совести у тебя нет! Игорь, в то время, звонил мне несколько раз и предупреждал, что в суд обратится на тебя за то, что ты тратишь деньги не на ребёнка, а на какого-то любовника. Нам с отцом пришлось вмешаться и выгнать этого негодяя. А я была вынуждена, согласится с Игорем и его родителями, что кроме как учиться на пятёрки, ты ничего больше не умеешь.
- Ты всегда была на стороне Игоря, - взвилась Римма, - а ещё мать называешься! Ты даже встала на его сторону, когда он перестал давать мне деньги сразу, как только Жанне исполнилось восемнадцать лет. Он даже на День рождения к ней не приходил ни разу с подарками.
- Он не приходил к нам, чтобы с тобой не встречаться, мама, - нарочито спокойно произнесла Жанна. - Ты же обязательно устраиваешь скандал, каждый раз при виде папы. Он тебя избегает. А подарки и деньги на них он всегда бабушке давал, чтобы она мне их покупала.
- Что-о-о!? - Римма перешла на крик. - Вы все сговорились против меня, и все эти годы плели интриги за моей спиной?! - она даже задохнулась от ярости.
- Никакого заговора не было, - спокойно возразила Лидия Ивановна. - Просто Игорь хотел, чтобы те деньги, которые он дополнительно давал для дочери, тратились исключительно на неё.
- Да, бабушка, на меня, - сказала Жанна.
- Так, понятно, как все вы меня ненавидите! - истерично выпалила Римма.
- Да кто тебя ненавидит? Ты сама себя ненавидишь, - сказала Лидия Ивановна.
- Всё, всё мне понятно! - уже рыдала Римма.
- Мама, успокойся, - сказала Жанна и положила руку на плечо матери.
- Отстань! - Римма дернулась, отстраняясь.
В этот момент, перекрывая все женские голоса, Олег Викторович грянул:
Начиналось лето 1988 года. 62-летняя Лидия Ивановна, она появилась на свет в 1926 году, шестой год уже была на пенсии. Вся её вполне благополучная жизнь неспешно прошла на заводе сельхозмашин, там она познакомилась со своим мужем, инженером. От завода им дали квартиру и участок, на который они сейчас ехали, и который стал любимым местом её отдыха и всевозможных огородных увлечений.
Стоит на карачках с тяпкой у грядки клубники, окучивает, радуется созреванию ягод.
- Я тебе на рынке куплю! - говорит муж.
- Нет уж, там она водянистая, а у меня один сахар, сироп! И ягодка к ягодке!
Лидия Ивановна поднесла к носу платок.
- Вот каждый раз, как только выезжаем за город, сразу начинаю чихать, - сказала она и тут же чихнула ещё два раза, - вот как на нас, несчастных, действует воздух природы.
Старый «москвич», навьюченный, как верблюд, не спеша двигался в сторону Каширы.
- Будь здорова, - сочувственно ответил муж, Олег Викторович, и улыбнулся ей, - скоро привыкнешь, ничего, человек быстро привыкает.
64-летний крупный широкоплечий Олег Викторович, он был с 1924-го года рождения, но на пенсию не торопился и не предлагали, ценили его безотказный характер и доскональное знание сеялок-косилок, которые они производили, работал на своём заводе, всегда шёл навстречу жене, старался не спорить, и частенько отмалчивался. Он был одет в клетчатую синюю ковбойку и в потёртые чёрные вельветовые брюки.
Рядом с ним сидела она, Лидия Ивановна. На заднем сиденье - дочь Римма Олеговна, 1949-го года рождения, и на этот момент ей было 39 лет, в узких белых брючках, и внучка Жанна Игоревна в просторном ситцевом с широкими белыми и чёрными полосами платье. Внучке сейчас было восемнадцать лет. Римма Олеговна родила её в 1970 году. И вот теперь, в 1988-м году, в свои восемнадцать лет, Жанна уже была беременна.
Пятнадцать лет назад они так же ехали в этой машине в этом же составе, правда, с ветерком. За рулем этого же «москвича» так же сидел отец. А внучке Жанне в 1973-м году было три годика. Лидии Ивановне казалось, что она перескочила из настоящего в прошлое за минуту. Те же разговоры, то же настроение. Тогда Римма говорила:
- Вот доченька, понимаешь, читать тебя научу скоро. Пойдешь, как приличный ребёнок, в немецкую спецшколу. Будешь отличницей, как я. Выучишь как следует немецкий, выйдешь замуж за западного немца, богатого. Будет у нас большой дом, дорогая машина, и будем мы путешествовать по всему миру. Только мы с тобой не разлучимся, будем всегда вместе. Мама всё сделает, доченька, чтобы ты правильно вышла замуж, ты только делай всё так, как я скажу.
Римма умолкла, поправила пальцами сделанную накануне в парикмахерской прическу, и уставилась в окно.
Маленькая, щуплая, невзрачная, с водянистыми колючими глазками Римма окончила школу с золотой медалью, с первого класса до выпуска была круглой отличницей. Она никогда ни с кем не дружила, в классе её не любили, считали воображалкой, слишком правильной. Она все десять лет просидела на первой парте перед учителями. Складывалось такое впечатление, что Римма учится не для себя, а для учителей. Дальше школьной программы её интеллект не распространялся. Она была абсолютно уверена в том, что её отличная учёба обеспечит ей счастливую, гладкую, успешную жизнь. Этим заблуждением переполнены головы почти всех учащихся на «отлично». Отвлеченных тем, не содержащихся в программе, они опасаются, поскольку лишены свободы ума и воображения. Им кажется, что они рождены только для того, чтобы получить диплом и вместе с ним полное жизненное благополучие. Когда Римма сталкивалась с необычными людьми, она терялась, или говорила, как в подобных случаях говорят сходные с ней люди: «Нам этого не нужно!» или «Мы этого не проходили!». Когда Витька Сомов на факультете пытался навязать ей отпечатанный на машинке «Котлован» Андрея Платонова, Римма, не моргнув глазом, отрезала: «Запрещённую литературу не читаю! И вообще, кто этот Платонов, чтобы его читать! В учебнике его не было и нет!».
Отец тогда ехал достаточно быстро, в левом ряду, обгоняя почти всех. Машина тянула хорошо, была новая.
А трехлетняя Жанна, сжавшись от непонимания, прибитая властным голосом матери, сидела с маленькой куколкой, и пыталась переодеть её в другое платье. Вдруг девочка заметила на лужайке между сельскими домами огромную белую в чёрных пятнах, с крупными рогами корову.
- Мама, смотЛи, коЛова!
Глаза девочки вспыхнули радостью и удивлением.
- При чём тут корова! Куда ты смотришь! Меня надо слушать… И ну-ка, повтори слово «корова». В нём нет буквы «л», там твёрдая буква «р».
Жанна сосредоточилась и испуганно повторила:
- КоЛова!
- КоРова!
- КоЛова!
- Отстань от неё! - вмешалась Лидия Ивановна.
Переносясь из одного времени в другое, Лидия Ивановна оглянулась на восемнадцатилетнюю беременную внучку Жанну.
И к мужу:
- Что ты прилип к автобусу! Ты что, обогнать его не можешь!
Олег Викторович с добродушной улыбкой почесал затылок.
- Да ты что! Куда мне его обгонять, у меня к чертям собачьим сцепление полетело, диски проскальзывают, как по льду. Была б новая машина, тогда б! - мечтательно воскликнул он. - И зять - западный немец на «мерседесе»! Во! Тогда бы я по осевой обошел бы весь поток.
В это время тяжело нагруженный пассажирами автобус, выбросив из выхлопной трубы чёрно-лиловую густую, не полностью перегоревшую солярку, принял вправо к остановке, как бы давая возможность дряхлому «москвичу» обойти его.
Из пятнадцатилетнего далёка послышался раздражённый голос дочери Риммы. Сначала был просто резкий звук её голоса, потому что автобус перед ними так урчал, что разобрать ничего было невозможно.
- …мама, никогда не вмешивайся в мой разговор с ребёнком! - буквально огрызнулась она. - Хватит, я вас двадцать пять лет слушалась. И что в итоге? Познакомили с идиотом, поселили в коммуналку! И для чего я училась на «отлично»?! И для чего мне золотая медаль, красный диплом мединститута, чтобы сидеть с вами и слушать ваши перебранки?! «Учись, доченька, старайся, и всё у тебя будет», - передразнила она мать, - училась и что? Вы-то, что для меня сделали? Всю жизнь я чувствовала себя хуже всех. Всех девчонок в классе родители одевали как следует, возили отдыхать на юг, в Прибалтику, а я вечно в одежде из «Детского мира». Ты всё хвалилась приятельницам, что у тебя дочка такая миниатюрная, ей вещи так выгодно покупать в детском магазине, дешевле в несколько раз. А ты, папа, твердишь мне одно и то же: «Не в деньгах счастье, дочка, учись!» Выучилась, и что? Детский врач в районной больнице. Таскаюсь по вызовам, выслушиваю мамаш и бабок, у которых необыкновенные дети. Не жизнь, а каторга. В подъездах вечно то лифт сломан, то застрял, звонишь в дверь, открывают и возмущаются, что устали ждать. А зарплата? Что это за деньги, которых хватает на пять дней? Мои одноклассницы, которые учились кое-как, устроились в этой жизни намного лучше меня. Вышли замуж удачно и живут в достатке в отдельных квартирах. Одной мне не везёт, потому что вы меня не тому учили. Замуж выдали за маменькиного сынка, которому никак не угодишь. И не хозяйка я, и готовить я не умею, и не ласковая я… Ужас какой-то. Хоть тут я вас не послушалась, развелась! Теперь буду жить своим умом.
- Как будто он у тебя есть, - съязвила Лидия Ивановна.
Олег Викторович молчал. Он всё это слышал уже много раз. Как-то странно ставится Римкой вопрос, как будто мы должны жить за неё её же жизнью. Я-то из Мурома приехал, после армии, всего добился сам. Выучился, жил в общаге, Лидочку мою там встретил. Поженились. Жили трудно, шесть лет в крохотной комнате в общежитии, Римка там и родилась. Когда получили комнату в коммуналке, радовались как дети. Отдельную квартиру получил на заводе сельхозмашин за рацпредложение к новому комбайну. А радовались как отдельной квартире! Дочке же всё не так, с детства. Эх, скорее бы доехать до участка, да махнуть грамм сто пятьдесят под килечку пряного посола. Да посмотреть движок, клапана, что-то стучат. А уж сцепление! Даже и не знаю, что с ним делать. Хорошо пару деньков подышать воздухом. А завтра, в субботу, посмотреть по телевизору футбол. Наши играют. Кого там выставит Тарханов? Поставит ли он сзади справа Минько? Да ну этих баб! Лучше не вмешиваться. Промолчишь, и, глядишь, сами за четвертинкой в магазин сходят. Эту-то я сегодня выпью. Потом, надо парничок поправить. Там столбик подгнил. И новую пленку натяну. Огурчики должны уже пойти. Интересно, Максим Степаныч приехал уже? Хороший мужик. Кстати говоря, он сечёт в сцеплении. Вот с ним и починим. Потом возьмем удочки и подальше от женского общества. Посидим на пруду. Кстати, какой-то чудак выпустил туда бычков, а они переели мальков плотвы.
- Оставь Жанну в покое, Римма, - голос жены прервал размышления Олега Викторовича, - сколько можно её пилить?! Что ты, как эта, дёргаешь ребёнка всю жизнь! Она уже сама скоро матерью будет. Вот, чего ты, типа, добилась своими постоянными упрёками. Ребёнок-то даже школу не кончил, убежал в медучилище после восьмого класса, чтобы скорее стать самостоятельным, - Лидия Ивановна выпалила это на одном дыхании.
Лицо её вспотело и покрылось красными пятнами. Она всегда в выяснениях отношений Риммы и Жанны принимала сторону внучки.
Олег Викторович старался ничего не слышать, и чтобы усилить это неслышание стал про себя что-то напевать.
- Да, ну тебя мама, ты всю жизнь ей потакаешь! - раздражённо сказала Римма. - Это вы с отцом, понимаешь, во всём виноваты, мне всю мою жизнь, прямо не знаю даже как и сказать, сейчас заплачу, испортили и Жанку избаловали. Вот, теперь вы и будете её ребёнка воспитывать! Я не хочу становиться бабушкой. Мне свою жизнь устраивать нужно, понимаете или нет! Я, только подумать, ведь ещё ничего хорошего в ней не видела. А вы…
И слеза скатилась по её щеке.
- И кто в этом виноват! - воскликнула Лидия Ивановна. - Сколько можно обвинять всех в своих неудачах. Когда же ты поймёшь, наконец, что во всех твоих провалах никто, кроме тебя не виноват. Ты вбила себе в голову, что у тебя всё должно быть самое лучшее всё, типа, и сразу…
- Да, - перебила Римма мать, - а как иначе! Я с первого класса, вы что не помните, училась лучше всех?! Да меня же всегда в пример ставили! Я сама поступила в медицинский без всяких репетиторов и знакомств. - Римма на минуту умолкла, как бы набираясь новым зарядом энергии, посмотрела в окно на открывшуюся перспективу с небольшой речкой и лесом у горизонта, потом продолжила. - Мне никто никогда не помогал учиться, а я получала все годы повышенную стипендию, и что!? Это, понимаешь, ты меня познакомила с сыном своей приятельницы, твердила, что он из очень порядочной семьи, я и вышла за него замуж, да ещё родила сразу. Вы с его родителями даже квартиру нам не купили, впихнули в коммуналку!
Обвинительный процесс всех над всеми и каждым достигал своей кульминации.
Вступила мать, Лидия Ивановна:
- Это и есть жизнь - муж, ребёнок, семья, а как ты думала! Совести у тебя нет! Всю жизнь ты нас с отцом попрекаешь, во всём мы перед тобой виноваты! Я тебя с Игорем познакомила потому, что ты никуда не ходила и ни с кем не встречалась, а он такой же домосед. Застенчивый был. Вот мы с его матерью и решили вас, типа, познакомить. А пожениться вы сами решили, никто вас не принуждал. Мы обрадовались. Свадьбу вам весёлую организовали, в свадебное путешествие на Рижское взморье отправили, квартиру сняли. Чего ещё ты ждала? А то, что вы не смогли жить вместе, это уже ваша беда. Ты ведь даже не пыталась готовить, он у тебя вечно голодный ходил, а ты всё время была чем-то недовольна. Какой мужчина это выдержит?
- Я не для того училась, чтобы у плиты стоять и пелёнки стирать! Он знал, на ком женился, - раздражённо перебила Римма мать.
- Пожалуйста, замолчите! - подала голос, Жанна. - Сколько можно говорить об одном и том же. Хватит о прошлом, нужно жить в настоящем.
Разумеется, в немецкую школу Жанну не определили, немца с «мерседесом» не нашли. А пошла она, как и все советские дети, в обычную общеобразовательную школу рядом с домом, правда, в отличие от матери-отличницы, училась кое-как, после восьмого класса, когда школа опротивела, поступила в медучилище на акушерское отделение. И тут её заинтересовали мальчики, сладкая любовь, которую они уже открыто, не стесняясь, называли сексом. Очень уж ей понравилось этим заниматься. Результат - на заднем сиденье! На седьмом месяце! Какое занятное дело производить на свет людей. Но приближения родов она втайне опасалась, хотя внешне старалась этого не показывать. Едет дышать кислородом с бабушкой на дачу. Мать и дед уедут вечером в воскресенье в Москву. А Жанна с бабушкой будут ждать свою клубнику.
Жанна отвела руки от ушей, повертела головой, как бы просыпаясь.
- Ох, жизнь! - вздохнула Лидия Ивановна, и высморкалась в носовой платок.
- Что жизнь?! - усмехнулась Римма.
На что Жанна тут же выпалила:
- А что такое жизнь? Секс, деторождение и клубника!
- Отпад! - вымолвил Олег Викторович и продолжил что-то напевать.
- Вот, вот результат твоего, Римма Олеговна, воспитания! - назидательно сказала Лидия Ивановна.
- Да ладно, мама, - сказала Римма.
- А чего тут такого? - сказала Жанна. - Все люди занимаются сексом, только стесняются говорить об этом.
- Что-о-о! - вспыхнула Римма.
- Да ничего! - ответила Жанна.
- Что «ничего»! - передразнила дочку Римма.
- Ничего и всё! И так всё понятно…
- Что понятно-то? - не успокаивалась Римма.
- То что ты, занималась сексом, когда зачинала меня! – с усмешкой объяснила Жанна.
- «Сексом», - передаразнила Римма. - Я тебе такой секс покажу, что шёлковой у меня будешь. Ишь ты, мать учить начала. Ты вот роди, тогда посмотрим, какой матерью сама будешь. А то учат тут цеплята кур… Я тебе покажу, как учить!
- Римма, ну ты тоже хороша! - сказала, повернув голову назад, Лидия Ивановна. - Что ты к ребенку прицепилась?! Чего Жанка такого сказала-то? Секс… Ну что такого тут?
- Мамочка, помягче нужно быть, - сказала Жанна.
- Ты ещё меня учить будешь! - повысила голос Римма. - Помолчи лучше. Ты уже натворила глупостей. Восемнадцать лет, а уже забеременела от женатого мужчины, который не собирается на тебе жениться! - особенно взъярилась Римма. - Вместо того чтобы матери помогать, ты всё наоборот делаешь, тебя, наверное, твой папаша настраивает против меня!
- Мама! - воскликнула Жанна.
- Что мама?
- Да ничего!
- Как ты с матерью разговариваешь?!
- Ладно. Сколько можно тебе повторять, что мой папа, Игорь Константинович, никогда о тебе ничего не говорит! Он меня понял и обещает помогать, денег дал, чтобы я купила для ребёнка всё необходимое.
- Хватит попрекать Жанну, смирись, успокойся, Римма! Раз уж так получилось, значит, судьба такая. Ребёнок всегда радость! - вмешалась Лидия Ивановна.
- Всю дорогу ты вмешиваешься, мама, в мою жизнь, в воспитание Жанны, - сказала Римма Олеговна, - вместо того, чтобы помочь устроить мне личную жизнь. Это вы с отцом настояли, чтобы я каждую неделю Жанну отдавала на субботу к отцу, который ей во всём потакает. Вот вам результат, любуйтесь. Жанна, без пяти минут фельдшер-акушер, забеременела, у неё даже ума не хватило предохраняться!
- Как ты не понимаешь, мама, что я люблю этого человека и хочу от него ребёнка! Он тоже ждёт нашего сына и собирается признать его и помогать мне всячески, - перебила Римму Олеговну Жанна Игоревна, - я уже объясняла вам, что он не может развестись с женой сейчас.
- Да он и не собирается этого делать никогда! Запомни это, наивная дурёха! - раздражённо парировала Римма. - А что касается твоего отца, запомни, чтобы он тебе там не говорил про свою любовь к тебе, он нас бросил и предал, женился на этой дряни, которая родила ему двух сыновей подряд, чтобы к себе прочнее привязать. Все денежки, которые он зарабатывает, тратит на своих сыновей, а тебе только крохи достаются.
Олег Викторович что-то сосредоточенно и тихо мурлыкал себе под нос.
От быстро промчавшегося встречного самосвала в приоткрытые окна ворвалась волна воздуха.
- Я не хочу это слышать! - взвизгнула Жанна и демонстративно закрыла уши ладонями.
- Римма, сколько можно обвинять всех в том, что твоя жизнь не удалась, - прервала дочку Лидия Ивановна, - всё дело в тебе. Ты постоянно всех обвиняешь в своих неудачах, а сама ничего не предприняла, ничего, чтобы изменить свою жизнь. Ты нас с отцом после развода пилила, что не можешь выйти замуж потому, что у тебя нос длинный, и это - наша вина. Мы дали тебе деньги на операцию, исправили тебе нос и что? Ты уволилась из больницы, пошла продавать пищевые добавки в какой-то киоск при клинике. Хотела заработать большие деньги, но у тебя ничего не вышло. Ты потеряла квалификацию врача, нашла себе какого-то проходимца, который прожил с тобой меньше года и исчез бесследно, не принеся в дом ни копейки.
- Он любил меня, мама! - вскричала Римма обижено. - Если бы ты, папа, не напугал его, что сбросишь с лестницы, он бы остался со мной, и нашёл бы себе работу. Он один понимал меня и жалел.
Жанна, открыла уши и опустила руки на колени.
- Жалел, как же, - сказала Лидия Ивановна, - он использовал тебя. Ты все алименты, которые Игорь платил тебе на ребёнка, тратила на него. Совести у тебя нет! Игорь, в то время, звонил мне несколько раз и предупреждал, что в суд обратится на тебя за то, что ты тратишь деньги не на ребёнка, а на какого-то любовника. Нам с отцом пришлось вмешаться и выгнать этого негодяя. А я была вынуждена, согласится с Игорем и его родителями, что кроме как учиться на пятёрки, ты ничего больше не умеешь.
- Ты всегда была на стороне Игоря, - взвилась Римма, - а ещё мать называешься! Ты даже встала на его сторону, когда он перестал давать мне деньги сразу, как только Жанне исполнилось восемнадцать лет. Он даже на День рождения к ней не приходил ни разу с подарками.
- Он не приходил к нам, чтобы с тобой не встречаться, мама, - нарочито спокойно произнесла Жанна. - Ты же обязательно устраиваешь скандал, каждый раз при виде папы. Он тебя избегает. А подарки и деньги на них он всегда бабушке давал, чтобы она мне их покупала.
- Что-о-о!? - Римма перешла на крик. - Вы все сговорились против меня, и все эти годы плели интриги за моей спиной?! - она даже задохнулась от ярости.
- Никакого заговора не было, - спокойно возразила Лидия Ивановна. - Просто Игорь хотел, чтобы те деньги, которые он дополнительно давал для дочери, тратились исключительно на неё.
- Да, бабушка, на меня, - сказала Жанна.
- Так, понятно, как все вы меня ненавидите! - истерично выпалила Римма.
- Да кто тебя ненавидит? Ты сама себя ненавидишь, - сказала Лидия Ивановна.
- Всё, всё мне понятно! - уже рыдала Римма.
- Мама, успокойся, - сказала Жанна и положила руку на плечо матери.
- Отстань! - Римма дернулась, отстраняясь.
В этот момент, перекрывая все женские голоса, Олег Викторович грянул:
На Муромской дорожке
Стояли три сосны,
Прощался со мной милый
До будущей весны…
Стояли три сосны,
Прощался со мной милый
До будущей весны…
