Народ бежит по улицам, не глядя по сторонам, а теперь ещё мчатся, готовые вот-вот сбить на полном ходу с ног, электросамокатчики, и всех подзадоривает лезущая из всех щелей пустоголовая реклама, подгоняет, не успеете, скорее к нам, можно даже ничего не покупать, только сдайте нам деньги, а кто просто так не сдаёт, всё равно отдаст по телефону под выгодные проценты банку, которого не существует, однако я стою на углу и внимательно разглядываю барельефы богатого доходного дома конца XIX века, и с помощью подмеченного изящества лепки поневоле отсекаю снующий людской муравейник, относясь к собственному торможению и размеренности как к необходимому мне занятию, которое с легкостью переносит меня из настоящего в прошлое, и я как будто читаю на облаках текст, написанный мною задолго до появления на свет моего тела, и в этом состоянии происходит обретение тайного знания о далекой поре, когда отсутствовали эвфемизмы, и всё называлось так величественно откровенно, что обожествилось, наметив условное сокрытие тайны «приличными словами», и всё единственно для того, чтобы мировой язык неимоверно быстро развивался, раскалывался на диалекты, охраняя себя от других границами, в каком-то смысле замедляя торжество единого языка на всей земле, языка, постигаемого исключительно чистым разумом, божественным инструментом для художника.
Юрий КУВАЛДИН
