Юрий Кувалдин
ЯВЛЕНИЕ ЯВЛЕНИЯ
(Олег Макоша)
эссе
Прекрасно чувство собственной свободы. Не для других, но для себя. Явление Олега Макоши произошло в моём сознании. Он поселился во мне. А я есть литература. Смелее, друг, ещё смелее. Не согласовывай своё письмо с живущими в жизни, твои почитатели и ценители стоят на книжной классической полке вечности.
Я начинаю писать только тогда, когда абсолютно уверен в том, что пишу. Мой мир весь содержится в моей голове, надо только уверенно его записать. Уверенность - это половина успеха. Сомневающимся в искусстве делать нечего. Сомневаться может твой персонаж, но не ты. В истории моей жизни было много случаев, когда такие сомневающиеся не могли написать ни строчки, хотя они всячески критиковали меня, и азартно говорили, что напишут повесть или роман значительно лучше меня. Они не то что романа или повести не написали, они вообще исчезли, как я люблю говорить, бесследно с лица земли. Сомневаться можно тогда, когда ты выполняешь отделочные работы в тексте, которого ты написал, предположим, полторы тысячи страниц. Ты совершил воловий труд, потому что литературу делают волы, и теперь шлифуешь главы, изредка сомневаясь, не принесет ли улучшение вред хорошему. Твой текст сам по себе доказывает, что читатель полностью доверяет тебе, твоим мыслям, твоим героям и персонажам, как единственно возможным. Ты выступаешь как гипнотизер, полностью овладевая сознанием читателя.
Хочу вот так и напишу вот эдак. Олег Макоша светится огнём подводной рыбы с крыльями синицы. Коль вам не спится, нужно торопиться открыть страницы, протереть зеницы и насладиться вольностью творца. Таков Олег Макоша, любитель истин и собак. Вот как? Никак иначе.
Когда тебе нужно сказать о знакомом всем явлении, то старайся говорить отвлеченно, чтобы с первого взгляда читателю было не вполне понятно, о чём же ты начал говорить, и сбитый с толку, он начинает любоваться отблесками дождевых капель на желтых больших листьях каштана, вспоминать своё детство, думать о любимой женщине, или просто слушать стук капель дождя о железный карниз за окном. Всё это говорит о том, что художественное произведение помимо воли автора говорит не о том, что он имел в виду, когда садился за стол, а о чём-то совершенно другом, что едва угадывается. Это называется подтекстом, на котором держатся все великие произведения художественной литературы. Тексту необходим воздух!
Олег Макоша спросит: "А ГДЕ КАШТАНЫ?". И в подзаголовок жанровый поставит: "фантасмагория в двух частях".
Навскидку брошу взгляд в несущиеся строки:
"Уходит окончательно. Слышно, как продолжает греметь кастрюлями. Доносится запах чего-то подгоревшего. Писарев высовывает голову в дверь кабинета и орёт.
Писарев - чем это воняет?!
Маша не отвечает, гремит.
Писарев, явно злясь, - ты, что меня не слышишь?!
Нет ответа.
Писарев - Маша!
Нет ответа.
Писарев - Маша!
Появляется Маша.
Маша - ты чего орёшь, как оглашенный?
Писарев - я тебя зову-зову, а тебе хоть бы хны.
Маша - ну?
Писарев - обед когда?
Маша - минут через двадцать-двадцать пять.
"Поехал Ялович Геннадий,
Который недавно в Канаде гремел на эстраде"...
Многим студии МХАТа диплом выдавали,
А потом - не давали в театрах ролей,
И все эти таланты постепенно увяли,
Как увяли каштаны Версальских аллей.
Эта участь ждёт многих, но вам нет угрозы.
Почему? Отвечаю на этот вопрос:
У вас нет столько знаний, сколько есть у Спинозы,
Но зато есть талант, обаяние, нос…"
Олег Макоша не Спиноза, на рифму просится "заноза", но прочь гоню её отсель, иначе сяду я на мель.
Когда тебе очень долго грустно, тогда нежданным чудом свалится на тебя счастье, чтобы спасти от отчаяния, но ты не готов разглядеть этого подарка судьбы, думая, что худшего, чем эта напасть, придумать трудно, и помимо своей грусти ты ничего не желаешь видеть, сильно страдая от своего минорного положения, наполненного тоскливым самодовольством, а мгновение возможного счастья миновало, и ты не отдал себя в жертву этому чуду, ещё сильнее погружаясь в исключительную депрессию, а кто-то твое счастье случайно перехватил и от этого чуть с ума не сошел.
Как? Кто? А можно вместе, как Макоша: "КАКОКТО…"
И с добавленьем: "СЕВИНА ДЕПРЕССИЯ", - к тому же: "очень маленькая повесть".
Вы где бывали?
"Через Югославию, Румынию - домой,
Минуя все препятствия, буду стремиться,
Верю в победу, будь здоров.
Не бойся за меня. Твоя Агнесса".
Вторая из Львова.
Несколько слов.
Что-то насчет заупокойной мессы.
Спальня.
Все настежь.
Все вокруг
Пахнет злыми,
печальными духами.
Всюду следы торопливых рук.
Золотое платье горит,
как пламя.
К зеркалу прильнул губной карандаш,
Синяя тушь,
чем подводят ресницы.
И, словно венчая вещей ералаш,
Стоит чемодан
с этикетками Ниццы.
Жива ль эта женщина?"
Понятно вам мастерство искусства прозы? Это ж явление настоящего явления. Почти как затмение без сцен затемнения.
Лечение отвлечением с увлечением. Вот чего не хватает людям, не понимающим значения увлечённого отвлечения от лечения. Чем же ты лечишься от депрессии? Чтением с увлечением, когда наступает полное самоотречение, после которого бросаешься к собственному сочинению с целью отвлечения от врачебного лечения. Не таблеток поглощение, а в слова превращение, ведущее к бесконечному вечному воскрешению.
На скамейке в парке сидит писатель Олег Макоша в грусти…
Как пишет в одном из своих рассказов Маргарита Прошина: "Хочется разобраться в этом чувстве, это не депрессия, это не связано с внешними событиями, это - грусть…"
Но вряд ли можно заподозрить Олега Макошу в депрессии…
У писателя депрессия. Опять ему не пишется. Это что ещё за писатель, которому не пишется? Красноармеец стукнул прикладом винтовки о паркет. Ты кто? Писатель. Вот садись и пиши. Клавиши компьютера гусиное перо. Так и пиши мгновенно, как Фёдор Михайлович начал свой писательский путь. Именно для того, чтобы создать мгновение сложное, соединив в нем Понтия Пилата и Порфирия Петровича (заметили, оба ПП), я как писатель уничтожаю простую непрерывность времени (тут уже встают в полный рост оба ХХ). Человек один и живет только в себе одном, как бы он ни старался влиять на другого. Боязнь, сомнения, неуверенность в себе рушат самые светлые замыслы в зародыше. Но если ты неизлечимо болен сомнениями и не знаешь, с чего начать, то перепиши хотя бы алфавит.
Вот уж что наступает мгновенно, так это прошедшее, шедшие ушли за горизонт, и всё оттого, что и ты постоянно шёл куда-то, просто-таки как встал на ноги в полтора года, так и пошёл, сначала от скамейки до бочки, потом от дома к другому дому, потом перешёл поле, да не один раз это самое дачное поле перешёл, и все твои хождения с завидной регулярностью превращались в прошедшее, на что поначалу никакого внимания не обращал, даже мысль подобная в твою головку не закрадывалась, шёл и шёл, как бессмертный, вступая постоянно в будущее, которое тут же становилось прошедшим, но прошлым столь обстоятельным как "Мёртвые души", "Избушка на ёлке", "Братья Карамазовы", "Фортунэта", "Приглашение на казнь", "Архиерей", "Сидел на дереве рыб", что дух захватывало...
Карфаген, Карское море, Каракас, Карелия, Каракорум, Карпаты, Карадаг, Каракумы, Корея, Кордильеры, Курилы с Курском, карамель с курагой, карман с курткой, Карибское море, Каргополь, кара, карабин, карабканье, каравай,караван, каравелла, каракатица, каракуль, каракульки, карамазовщина, карамель, карандаш, карантин, карапуз, карась, караул, карбюратор, карга, кардинал и далее на "кер", на "кор", на "кир", на "кур", а потом с начальной "Х" - хороший, Харьков и Херсон, что ближе к имени Господа - Херосу - Христу.
"КАРАНТИН" Олега Макоши пастораль в двух частях.
"Площадка, спустя пять-десять минут. Из лифта выходит Жена, её видит в щель приоткрытой двери Селёдкин, быстро выбегает и окликает.
Селёдкин - мадам Бирюзовая! Мадам Бирюзовая!
Жена, поворачивается, приветливо - слушаю?
Селёдкин - вы почему без маски? Да и муж ваш?
Жена достает из кармана курточки маску.
Жена - вот она, Максим Теофилович. Я сняла только в подъезде.
Селёдкин - и напрасно! Напрасно! А муж?
Жена - и у него есть - я положила. Две. И вообще, вы бы меньше волновались - дольше проживёте.
Селёдкин - да как тут не волноваться - вы совершенно не выполняете норм! Не соблюдаете социальной дистанции, не носите маски, не чувствуете ответственности, не протираете ручки подъездных дверей!
Жена - я сегодня протёрла некоторые.
Селёдкин - да?
Жена - да, спиртом.
Селёдкин, слегка растерянно, - а можно узнать какие?
Жена - можно…"
…огурчики, красную рыбу, открыл банку селёдки, оливок, ананасов и предложила выпить за встречу.
Поэт он устный и экспромтный. Да и к тому ж предельно скромный. Вся жизнь на выдохе и вздохе. Он раб и царь своей эпохи. И выдаёт в застолье сразу, при этом не моргнув и глазом: "Но был я человеком, узнавшим стыд и страх, виновным вместе с веком во всех его грехах..." И с ним я, вновь поддатый, невнятный словарям, до боли виноватый плетусь по пустырям.
Ритм сам собой появляется, вот даже если не хочешь идти ритмично, так, задумавшись, ритм овладевает тобой, подчиняясь синтагме мысли, сочетающей шаг с вдохом, а выдох с ключевым эпитетом, претендующим на расширение этого участка сложносочинённой фразы, выявляющей саму суть движения физического и синтаксического, постоянно напоминая, что тело генерирует слово, которое в свою очередь создаёт тело, подчиняя всё на свете переливанию из пустого в порожнее, но которое и есть окончательная истина, записанная в книге вечности.
А ты думал, что только здесь будешь жить?
"ВЫДОХ" Олега Макоши снисходителен, ибо это маленькая повесть для семейного чтения.
"А милый Витек Пипеткин - детский друг.
И именно он вышел из дверей "Дома крестьянина", и сказал, вы чего здесь стоите, как не родные? И тогда пацаны и девчонки: Петя Нейлон, Султанов, Егоров, Инга Зазулина и Танечка Новак, встрепенулись, загасили сигареты, бросили их в урну и двинулись внутрь заведения. Новак сказала, да едрит твою, Пипетка, опять кобенишься? И обидно показала мизинец.
Голос Танечки Новак почти не изменился, только появился сухой песок марокканской пустыни - некоторое легкое пластиночное дребезжание времени.
Когда одноклассники вошли в предбанник ресторана, им под ноги метнулись тени. В "Доме крестьянина" жили, а точнее почти состояли на официальной службе две кошки, находящиеся в запутанных родственных отношениях - Кинешма и Решетиха. Обе серого цвета в белых пятнах. Обе умные и скандальные. Обе старые. А кто кому из них кем приходился, не помнила даже уборщица баба Клава Окуклина…"
Мысленно нащупал в голове фортепианный концерт, который переливается, струится, собой не может насладится, при этом нисколько не удивляясь своей музыкальной памяти, той, что словно радиоприёмник, стала с лёгкостью передавать мне, одиноко покуривающему за письменным столом, доверительную музыку с неспешными размышлениями нот, которые сами собой на лёгком автопилоте стали вытягивать каскады непрерывающихся фраз, ложащихся на чистый лист уверенно, зачем, почему, не пойму, но мне по нраву камерная музыка, задумчивое соло на рояле, где вдох и выдох совершаются в ритме стука сердца.
Читая Олега Макошу я слышу стук его сердца.
Было время в моей юности безудержных многословных разговоров, непринужденно перетекавших от рюмки к рюмке и вдруг этот разговор вспыхивал отчаянным спором, поскольку практически все в нашем кругу возненавидели болезнь единомыслия в стране победившей диктатуры одной извилины. Вздувались вены на шее, голоса возвышались до крика: "Старик, ты не прав!.." Говорящие в полной мере использовали не тишину письма, а голосовой аппарат - орган речи, напомню тем, кто не знает (второй сигнальной системы человека), расположенный в гортани и состоящий из двух голосовых связок, между которыми находится голосовая щель. Об этой щели рассказывала мне Татьяна Федоровна Ситко, когда ставила мне голос в начале 60-х годов в клубе МВД на улице Дзержинского (ныне Лубянка) в студии Владимира Высоцкого и Геннадия Яловича. Речевое дыхание - дыхание в процессе речи, отличается от обычного дыхания: - более быстрым вдохом и замедленным выдохом; - значительным увеличением дыхательного объема; - преимущественно ротовым типом дыхания; - максимальным расхождением голосовых складок на вдохе и сближением их почти до соприкосновения на выдохе. Время, как вагоны поезда, простучало по рельсам знака бесконечности, говорившие с разговорами исчезли с поверхности земного шара, остались лишь немногие тексты немногих писателей. Да и ныне болтают все, кому не дано быть писателем. Потому что не понимают, что такое писательство. Скажу в который раз, потому что устал повторять, что нет пророка в своей семье, на своей лестничной клетке, в своем дворе, что при жизни тебя не признают, хоть бейся лбом о кремлевскую красную стену, поэтому я и делаю столь категорический вывод: писательство - дело загробное!
Люди приносят несчастья, если даже идут к тебе со счастьем, точно так же как жаркий солнечный день, счастливо обогревший тебя, приносит ненастье. Законопатить все окна и двери, чтобы люди не могли со счастьем проникнуть к тебе. Вот тогда наступает погружение в счастье, потому что нет ни одной реальной души рядом. Но люди настолько хитры, изворотливы в приношении тебе счастья, что появляются из ничего, слагаются из букв в создаваемом тобою в одиночестве тексте, начинают жить, как настоящие, руководить тобою, то есть доставляют несчастья.
"ЛЕТО НЕСЧАСТНЫХ" предлагает прочитать Олег Макоша. Просто повесть. Но непростая.
"Поезд в городе.
Вася Фёдоров - человек чистой души и таких же помыслов. После того, как мальчики из соседнего двора сломали наш паровоз, а с самолётом у нас ничего не вышло, по причине отсутствия пропитанного специальным составом пергамента на крылья, мы решили сооружать скворечники.
Наш двор вообще имел склонность к птичьим полётам - многие старшие товарищи наших старших сестёр держали на крышах сараев голубятни из досок и сетки инженера Рабица. Но мы с Васей в неистовом поиске - шли дальше. Мы стали изготовлять домА улучшенной планировки для зябликов и трясогузок. Вася на этом настаивал - на зябликах и трясогузках. Тут смысл был именно в высоком предназначении. Ведь все знают, держать собственных голубей, это не только хобби, но и изрядные эгоизм с выгодой, а строить жильё для ничейных птиц - бесшабашность и самоотдача…"
В поисках счастья многие люди создают себе столько всевозможных несчастий, что за счастье в конце концов уже воспринимают простое отсутствие несчастий. Самый обычный денёк без всяких происшествий проведённый на диване кажется уже образцом счастья. Не выходить из дому, отключить все средства связи, закрыть все окна и форточки, чтобы с улицы не доносилось ни звука, лежать на диване и наслаждаться беспредельным счастьем.
Счастье Олега Макоши находится в его произведениях. Ах, какое слово: про-из-ве-де-ния! Сомкнём ряды!
Книга создает нового автора. И еще точнее - Слово рождает автора. Человек может уметь видеть, слышать, обонять, пить, есть и говорить, и ещё многое чего уметь, но если он не научился писать слова, писать ежедневно слово за словом, сопрягая их в цепочки, абзацы, страницы, то из него ничего не получится. Вот за что любил Гоголя Пушкин, так это за умение писать слова. Как начнет писать слова, как разгонится, так его и не остановишь! Раз - страница, два - десять, и пошел, пошел на Днепром птицей летать. Дай только Гоголю задание - он из малого напишет великое. Человек с детства должен уметь читать серьезные книги. Именно уметь. На умных, классических книгах воспитывается высокий вкус. Серебряный век пронизан строчками, абзацами, эрудицией, культурой, интеллигентностью. Интеллигент - это тот, кто созидает себя вне пирамиды социума, и действует по своим собственным, присущим только ему законам. У Михаила Кузмина стихи сотканы как бы из воздуха, а это важно для художника. Подтекст есть основа художественности. Та эпоха была временем начитанных авторов. С горячей любви к книге начинается настоящий писатель. Каждый день на ночь я прочитываю 10 страниц хорошей прозы. Стихи первых поэтов сами западают в память. Например, стихотворение Семена Кирсанова: "Казачок в бешметике жонглирует кинжалами. Свои цветы бессмертники ты в ужасе прижала..." Семен Кирсанов вырос на поэзии Серебряного века. Созвездие гениальных поэтов. Музыкальность, аллитерации, ассоциации наполняют поэзию Михаила Кузмина (фамилия пишется без мягкого знака; много у нас Кузьминых, но поэт Кузмин - один). Книга "Форель разбивает лед", пожалуй, лучшая его книга. Хороши, как праздник, эти строки:
Кабачок стоит на самом берегу,
Пароход я из окна устерегу.
Только море, только высь.
По земле бы мне пройтись:
Что ни город - все чудесно,
Неизвестно и прелестно,
Только знай себе дивись!
Если любишь, разве можно устоять?
Это утро повторится ли опять?
И галантна, и крепка
Стариковская рука.
Скрипнул блок. Пахнуло элем.
Чепуху сейчас замелем,
Не услышать нам свистка.
В 1910 году написал в "Аполлоне" заметку о Максимилиане Волошине, где, в частности, сказал, что "импрессионизм и оккультизм нам кажутся двумя определяющими особенностями этого интересного поэта". Родился Михаил Кузмин 18 октября 1872 года в Ярославле. Умер 1 марта 1936 года в Ленинграде. Между прочим, сблизился со старообрядцами и путешествовал с ними по северным губерниям в поисках древних икон.
Хочется молиться и любить.
"ГЛАВСТОРИ
повесть Олега Макоши
"о любви и богатстве
(со вставными новеллами и некоторыми полезными сведениями)
- Вот у нас, - повествует Вася - в отделе проходит аттестация.
- Угу - реагирует Марьяна.
- На почетное звание полицейского - поясняет Васек.
- Ой - восхищается Марьяна.
- Надо же - радуется будущая теща.
- Да. Сдаем экзамены. На вежливость там, на точность.
- Точность? - вдруг заинтересовывается Вилли.
- По пулевой стрельбе - уточняет Вася и доедает тарелку супа.
Облизывает ложку, кладет ее на стол и, щурясь от удовольствия, смотрит, как Рита Викторовна накладывает второе.
- Вот. Картошечка.
- А что, Вася, - спрашивает Рита - трудно аттестацию пройти?
- Трудно.
- Память, наверное, надо хорошую иметь - соглашается Рита и вдруг добавляет - как у Вилли.
Вася сначала смотрит на Риту, а потом на Вильяма Сергеевича.
- Папа сейчас тебе покажет, да, папа? - говорит Марьяна.
- Ну… - начинает Вилли.
- Не ломайся - приказывает Рита мужу…"
Да, ведь явился же на "Нашей улице" такой писатель как Олег Макоша! Трава не кошена!
Туманит голову молодым людям придуманное понятие платонической любви. Любовь есть только соединение мужчины и женщины в производстве нового человека. По-немецки "любовь" будет Liebe. По-английски - love, к которому прибавив спереди "С" получим русское "Слово"! Вот откуда Бог есть Слово и есть Любовь! Вся церковная литургия есть иносказание соития через Слово!
Михаил Пришвин вспомнился мне со своим прелестным подходом к любви как к соединению духовного и плотского: "За два часа в состоянии с сосной перебирал этапы движения моего чувства "незаписанной любви" и все старался распределить материал пережитого в нарастающих кругах развития одной и той же мысли о единстве материального и духовного мира, плоти и духа. И мне казалось, что если бы удалось мне на глазах у людей раскрыть эту завесу, разделяющую мир духа и плоти, то мне удалось бы создать полный распад всего того, что мир обманчиво называет "устоями жизни". Тогда бы мысль человека была всегда в своем происхождении из чувства любви и любовь бы стала одна во всем мире для всех людей, как родина Мысли, Слова и Согласия".
Вся мировая литература сводится к одной теме Любви как секса, тиражирования рода людского, жизни как таковой. Непонимание любви как дела Господа приводит к переносу этого понятия на другие сферы: дружбу, отношение к профессии и так далее. Любовь это сам человек в предельном наслаждении. Производство себе подобных в вершинах наслаждения. Все остальное не может называться любовью.
Объятый внутренней свободой Олег Макоша с небосводом!
Ты композитор знаков, ты буквы, как ноты, выводишь из одной страстной любви к созданию музыки рассказов. И можно спеть что-то вроде: Россия, старая Россия, бараки жёлтые твои, твои напевы воровские, как слезы сталинской любви. Без любви в жизни нет ничего, нет даже самого человека, продукта, производного любви, как и сам Бог, созданный писателями по образу и подобию человека в страстной любви. Бывает так, что ласточка влетает в ворота темные конного двора, когда ты прошел уже километров пять и вышел по улице Заречье к прудам, где конные фигуры Клодта хранят любовь к белоколонной дворянской России. Пусть всё идет так, как идет, не стоит тревожить судьбу, она к тебе благосклонна и посылает тебе, как священный дар, внезапную любовь. Я всегда писал художественно, из-за одной единственной любви к хорошему слову, к фразе, наполненной изобразительными средствами языка, его тайнами. Все в нашем мире движется любовью, и совершенствование человека идет через удовольствие. Любовь не имеет возврата.
Я вдохновился от поэзии прозы Олега Макоши.
И нарядные бабочки, и беспечные мотыльки, и с окраской тигров пчёлы, и стремительные в немыслимых виражах мухи, и сверлящие невидимые стены своими свёрлышками писка комары, и зависающие вертолётиками над солнышками кувшинок в тине пруда стрекозы, и кружащиеся под фонарём мельчайшие мошки, и тяжёлыми самолётиками приближающиеся к распахнутому в сад окну майские жуки - все они вдохновляли моё детское сердце, и я беспечно парил на крылышках своих первых летающих буковок.
Уходящее светлое, приходящее ясное,
цветик ласково к цветику лепится венчиком,
детский голос на ушко выводит прекрасное,
затихая чуть слышно небесным бубенчиком.
Осбенно тогда, когда по велению Олега Макоши "СИДЕЛ НА ДЕРЕВЕ РЫБ" с подзаголовком "очерки детсадовской жизни
Жаль…
И мне.
Гонорар мой, кстати, непропорционально велик по отношению к деньгам, что я сегодня наторговал для свой очаровательной хозяйки Викочки. Я даже завис на несколько секунд, когда она мне протянула купюру, хотел было отказаться. Но очень сложная система, схема, паутина и взаимосвязь чувств и мыслей - следствий, выводов и причин - остановили меня, перевесила мысль, она знает, что делает. Хотя, я, все равно, считаю - много - не заработал я столько.
Может, вернуть? Так ведь не возьмет.
Ладно, пошел в детский сад, там у меня еще дел невпроворот - отдыхать поле рынка. Я же домой только завтра попаду, не спамши, не жрамши, не мывшись. Не люблю грязные руки, а когда постоянно берешь в руки коробки с дисками, кончики пальцев к обеду чернеют.
А для меня лучший отдых - гонять чаи, да читать книжки.
Вот Павлик Альбатросов сейчас обрадуется и удивится, когда я на целых полтора часа приду раньше назначенного срока.
И отпущу его домой.
Красавца…"
Задребезжало медной нотой оркестровых тарелок оконное стекло, подхватили ритм китайского тонкого фарфора чашки с алыми розами на боках, затрепетали по-детски мелкие тарелки, которым тут же стали дружно вторить баритональные глубокие тарелки, а ниже ярусом зазвенели серебряные вилки и ложки вместе с ножами, и тут же хрустально запели на самой верхотуре всевозможных форматов вазы, и всё это слилось в импровизированный концерт после того, как по мосту через Москву-реку проехали, тарахтя и пугая птиц, груженые бетонными перекрытиями огромные дизельные тагачи-длинновозы, сотрясая гулом моторов мост и всё в округе, в том числе мои застеклённые шкафы на кухне и окна.
Вот поглядите, это идёт с собачкой по улице Олег Макоша.
Из-за стресса лёг на тротуаре юный бомж, укрывшийся гитарой, обошла его хмельная пара, чтобы не смешаться с перегаром, джентльмен взглянул для интереса в сторону смазливой стюардессы, Витебск, перекрашенный в Одессу, над Москвой летит последним рейсом, синее и красное в одном, город, перевёрнутый вверх дном, скрипка заиграла одиноко, тьма накрыла суть в мгновенье ока, всё это свершается недаром с силой летаргического дара, по воде поехали круги, по кустам попрятались враги, новое всегда сидит на старом, как пиит на скачущем Пегасе, в тарантасе типа мерседеса нежится с айфоном поэтесса.
А "ПОЛТОРЫ ГОЛОВЫ" рассказ Олега Макоши читали?
"- Я - никто, в лучшем случае - Лекарь чумы. И сейчас, я этих ****ей начну лечить по-полной, чтобы раньше времени не разглашали. А ну, сучки!
Вован погнался за Мальвиной-Коломбиной, брызнувшей в комнату, а я уставился на Цыпу-Бауту.
- Цыпа, я тебя прошу, не пугай меня. Я с похмелья очень слабый.
Баута повернула ко мне свой молочный лик и произнесла, тщательно артикулируя:
- ****ь, нивняя чавть плохо работает, как пить?
- Как чего?
- Дувак, у мавки рот не открывавеется.
- Не отвлекайся.
- Товда, свушай. Севодня новчью, мы все погрувзимвся на гондову любви и уплывем в незабываемое. Уве пора.
- А?.."
То-то!
В связи с Макогей вспомнился Волошин. Тут рифма не просто уместна, но и необходима. Что бы ни возникло связанное с Волошиным, всегда вспоминается Володя Купченко, в шортах, и со своими кастрюльками-судками, идущий в рабочую столовую. Петрович, как я его зову по отчеству, носит в судках первое - щи или суп, и горячее второе блюдо - кашу, макароны с мясом и с подливкой, а также компот. Светлая русая борода, толстые линзы очков. Ночь. Свет высокого фонаря плавно покачивается от морского ветерка на желтой стене столовой. Трещат цикады. Владимир Петрович Купченко ночной сторож и знаток творчества Максимилиана Волошина. Живет в маленькой комнате первого этажа Дома Волошина. Я живу чуть ли не в собачьей будке в глубине Коктебеля, далеко от моря, по дороге на Старый Крым. Там дешевле - два рубля за трое суток. Давным-давно, тридцать пять лет назад.
С высоты последнего этажа десятка полтора людей на снегу смотрелись голубями, или даже воробьями, других схожих сравнений не привожу, поскольку интересом моим были не люди, а густо идущий снег весной, а публику можно увидеть повсюду, и она своей прямизной, может, и внушает бодрость, но я со смиренной улыбкой был полностью погружён в торжественность мартовского снегопада.
А вот его, Олега Макоши, "МОЁ СОБАЧЬЕ ДЕЛО" подоспело.
"повесть
Четверг, утро.
Осик надул на будку охранников в парке, и они страшно обиделись.
А он ржал.
Ну, мне так показалось.
Потом покакал посередь газона и одна какашка осталась болтаться. То ли на траве, которую он жрёт без остановки, то ли на волосе, где-нибудь проглоченном.
Я бегал за ним, чтоб оторвать.
А он от меня, ясен пень.
Четверг, обед.
Пакет для кала забыл.
Ося навалил огромную кучу, я поглядел по сторонам, заметил пакет из-под чипсов (какие-то утырки бросили, спасибо вам, утырки) и сложил все туда.
Бросил в урну.
Насчёт пакета. Чего удивительного? На площадке почти каждый вечер бухают упыри. Бросают все тут же.
Бутылки, пакеты, жратва какая-то.
"Бутырка-бутылка", я эту рифму даже не придумывал - сама тут же вылезла, как только сюда переехал.
Четверг, вечер.
Ходили петь в хор.
Теперь четверг - певческий день…"
Встревает Кувалдин.
Нельзя к вещам сложным, запутанным подходить с видом академика. Будет полный провал. На серьезное дело нужно идти с юмором, с шуткой. Самый чопорный трактат развалится от пробы юмором. Христианство к чертям собачьим летит, как только начинаешь без предубеждения и с юмором ковырять его. К любой вещи такой подход применим. С обмирающим сердцем к церкви подходишь, боготворишь ее, а с юморком, как комсомольцы, так и колокола летят, главы рушатся и священники самым подлым образом из чека не вылезают, не в смысле там - мученики, а в самом прямом смысле - стукач на стукаче. Вот тебе и вся вера. То ты боготворишь березку, положим, а то ты на нее смотришь как на кол березовый. То ты цветики любимой собираешь, то ты этот же букетик корове суешь в пасть, и она с удовольствием жует отборную сочную травку...
Буквы не кажутся мертвыми, хотя обыватели постоянно вытаскивают вниз голыми головками своих грудных детей в грозу под дождь. Они совокупляются ежечасно и рожают себе подобных, которые никогда не напишут ни одной буквы.
Сегодня с утра я хохотал над всей предшествующей философией, над сменой вех, над самими вехами, над философией, решающей проблемы устройства государства. Я скажу просто об этих устроителях - это не философия, а барабанная дробь в коммунальной квартире. Нужно просто построить дома с отдельными квартирами. Вот и вся философия. Чем меньше страна, тем больше порядка! Решать судьбу России я вышел на улицу. Николай Бердяев восклицал: "Россия переживает сейчас очень ответственный момент, она стоит на Перепутье"! Интересно, что бы сказал о переживаниях Земного шара Бердяев. В сущности, читать его сейчас невозможно, потому что он деревянен, абстрактен, канцелярен. Это не философия, а тезисы к партийному съезду. А Серен Кьеркегор не стареет, потому что говорит так: "Мягкая округленность форм, чистая невинная женственность, ясность взора - все восхищает меня в Корделии". Понимаете? Красота спасет философа, а не болтовня о революциях и государстве. Государство есть прибежище бездарностей. Только самый бездарный может возвыситься до вершины власти. Вроде вурдалака Сталина. А СССР как будто и не было, разрушился, как карточный домик. Или лучше так, я пошел на рынок и попутно решал судьбу Земного шара. Да, непременно ему предрешено сойти с круга и превратить нашу жизнь в ад. Но как я увижу ад, если Земля сойдет с круга? Хотел купить соленых огурцов, но все деньги ушли на картошку. Философия - это частное дело частного человека, умеющего сочленять слова в гениальные мысли.
Всё сказанное я отношу к явлению явления - Олегу Макоше.
"Наша улица” №259 (6) июнь 2021
