Маргарита Васильевна Прошина родилась 20 ноября 1950 года в Таллинне. Окончила институт культуры. Заслуженный работник культуры РФ. Автор книг прозы "Задумчивая грусть" и "Мечта" (издательство "Книжный сад", 2013). В "Нашей улице" публикуется с №149 (4) апрель 2012.
Маргарита Прошина
КОЛЬЦО
рассказ
В день своего восьмидесятилетия Анна Андриановна, вскрикнув жалобно от острой боли, которая отозвалась даже в сердце, пробудилась. Она испуганно открыла глаза и только тогда поняла, что ступню левой ноги свела судорога. Преодолевая боль, Анна Андриановна стала через силу сгибать почти непослушные пальцы ног, направляя их то вверх, то вниз, как бы помахивая ими, до тех пор, пока боль не смягчилась.
Сухонькая маленькая Анна Андриановна принадлежала к тому сорту женщин, о которых говорят - в чем только душа держится!
Последние годы судорога всё чаще сводила ноги, против которой помогала только гимнастика, но вспоминала она о ней лишь во время приступа.
Тут зазвонил телефон, стоявший рядом на тумбочке.
Подруга настойчиво советовала пить «Магний-В6» в течение месяца, но Анна Андриановна твёрдо говорила:
- Благодар-рю, р-родная!
- Я на себе проверяю! Судороги замучили! Да я и сейчас вся в судорогах бьюсь! - отвечала та. - Магний помогает!
- Пр-рости дор-рогая, как-нибудь без лекар-рств! - особо напирая на звук «р», отделалась от подруги Анна Андриановна.
Положив трубку, поняла, что во рту от этой беседы всё пересохло, нестерпимо хотелось пить, она привычным жестом протянула руку, чтобы взять кружку с водой со стула, но рука дрогнула, кружка опрокинулась.
Анна Андриановна опустила ноги на пол, посмотрела на них, боль совсем утихла. Перевела взгляд на тапочки, которые на днях купила, симпатичные, тёплые, мягкие, синие в серую клетку.
Она очень тщательно подбирала себе обувь, потому что помимо судорожных приступов, болели и косточки больших пальцев, да и вообще мёрзли ноги в последние годы.
Сидя на кровати, Анна Андриановна выпрямилась и несколько раз прогнулась вперёд, чтобы расслабить спину.
Она старалась не делать резких движений, вставала с постели не сразу, а дожидалась, когда перестанет кружиться голова. Поднялась, надела серенький с мелкими синими цветочками халат, купленный вместе с тапочками, единственное, что она позволила себе к «юбилею», после чего тщательно расправила одеяло, подушку взбила, накрыла постель серым гобеленовым покрывалом. Взяла кружку, на которой серебристой краской было написано «Анна», улыбнулась, подумала, стоит ли идти за тряпкой, чтобы вытереть воду, но решила, что высохнет и так.
В комнате был полумрак, плотные льняные шторы надёжно защищали от солнечного света. Анна Андриановна не стала их раздвигать, потому что для этого нужно было тянуться через старый письменный стол, на котором ютилась накрытая тщательно отглаженной вышитой салфеткой электрическая машинка «Эрика», или вставать на стул, а это в её годы уже опасно, можно упасть и сломать шейку бедра.
Анна Андриановна прошла в другую комнату, где в любую погоду была приоткрыта створка окна, чтобы всегда был свежий воздух, и шторы здесь не задвигались, поэтому, зажмурившись от солнца, она даже покачнулась, успев ухватиться, чтобы не упасть, за высокую спинку стула у круглого стола.
- Что это меня мотает как?! Давление, наверно, опять подскочило, - произнесла она, - надо кофе выпить и покур-рить.
С эти словами пошла на кухню.
Там в 5-ти метровом квадрате на узком столике в пятне солнечного света возвышалась стопка брошюр!
То были сканворды!
Взглянув на них и предчувствуя удовольствие, Анна Андриановна потерла руки, но сначала налила воду из графина в бокал, выпила, открыла холодильник, чтобы достать, как обычно, сыр и масло, поставила чайник на плиту.
К сканвордам она испытывала страсть, постоянно покупала не только брошюры, но и газеты с ними, считая, что при решении в ней пробуждается невиданная интуиция, которую она не могла познать, но которой втайне гордилась, уверенная в том, что благодаря ей хорошо разбирается в людях.
В этот момент ей на кисть спустился светлый паук, и торопливо побежал вверх по руке, Анна Андриановна поморщилась, замахнулась даже, чтобы сбросить в мойку, но тут вспомнила, что пауки приносят удачу, и дала ему возможность убежать по стене.
Щелкнув зажигалкой, закурила папиросу, затянулась, выпустив смачный клуб дыма, сделала глоток чёрного горячего кофе, с нетерпением взяла отложенный накануне сканворд и, надев очки, ещё раз прочитала вопрос, ответ на который она не смогла найти, и который мучительно кружился в голове всю ночь: «Способ, каким ловят налима в рассказе Антона Чехова?».
- Семь букв, семь букв, я же знаю это слово!
Анна Андриановна обвела взглядом кухонный стол, над которым висела полка, затем посмотрела на плиту, тумбочку мойки, на холодильник, на табуретки - всё сияло чистотой, потому что она ежедневно протирала все поверхности кухни пемаксолью, но слово, которое крутилось в голове, никак вспомнить не могла.
Она подняла глаза к потолку, в углу над плитой разглядела паутину, не заинтересовавшись, когда та появилась, и вдруг вспомнила слово:
- Щупанье! - воскликнула она.
Остро заточенным, с ластиком на противоположном конце, мягким простым карандашом с чувством победительницы вписала ответ: «Щупанье»!
Сканворд был полностью заполнен. Приступать к следующему не стала. Глотнула кофе, отрезала, как обычно, два кубика хлеба и сыра.
Она посмотрела на паутину. Что это означает? Паук-то был светлый, и известие будет хорошим, но откуда!? Даже придумать ничего не могу! Она, машинально протянула руку, чтобы ещё раз закурить, но папиросы, которые всегда лежали на столе рядом с пепельницей, закончились. Выдвинула ящик рабочего стола, в котором всегда лежали пачки. Нет! Как это я осталась без папирос-то? Надо идти…
Анна Андриановна занялась волосами, укладывая их перед большим, в рост человека, зеркалом в прихожей. Седина была ей к лицу, придавала благородство, она их никогда не красила, а делала два раза в год химическую завивку, благодаря которой укладка держалась вне зависимости от погоды. Она помассировала голову щёткой, причесала волосы на косой пробор на правую сторону, сделала вдоль открытого лба волну, зачесала за уши и заколола заколками.
Анна Андриановна юбки не носила, считая, что они ещё больше уменьшают её, одевалась в платья и сарафаны с блузками. Одежду предпочитала шить сама, потому что ничего из готовой не подходило по цвету и форме к её возрасту и вкусу. Нравились ей оттенки синего и серого цветов. Чтобы казаться выше, прежде старалась ходить на высоких каблуках, о чём теперь с грустью сожалела. Оглядев себя придирчивым взглядом, она невольно подумала о том, что сарафан серого цвета и синяя блузка с отложным воротником удачно сочетаются с сединой и молодят её.
Подкрасив губы красной помадой, как в советские времена, Анна Андриановна пошла в магазин.
Спускаясь по лестнице, она вспомнила о появлении паука, но заливистый лай таксы на втором этаже отвлёк её:
- Свои, Долли! - заигрывающим тоном сказала она.
Такса взвизгнула в ответ. Эта обаятельная, ласковая собака была, пожалуй, единственным существом, которое так искренне приветствовала её. Долли подспудно изменила отношение Анны Андриановны к собачникам. Прежде она никак не могла понять, как можно держать в квартире собаку. В своё время она встала на защиту чистоты и порядка в доме так твёрдо, что это послужило последней каплей в её супружеской жизни. Был холодный декабрьский день, когда муж, вернувшись из мастерской, принёс щенка сыну, конечно, от него, пахло коньячком, что всякий раз приводило её в неконтролируемую ярость, а тут ещё щенок! Сын, которому не было ещё пяти лет, прыгал от восторга. Анна Андриановна же мгновенно переходила в любимую ею форму скандала:
- Убирайся вместе с паршивой собакой!
Распущенность в словах, несдержанность, страсть к скандалам - этим Анна Андриановна владела в совершенстве. Ей никогда в голову не приходила мысль о том, что этим она демонстрирует полное отсутствие воспитания. Убеждение в своей правоте никогда не покидало её. Но в присутствии начальства она вела себя как преданный исполнитель. Жалобы молодых специалистов на её грубость никого не волновали. На работе её не любили сотрудники, а начальство ценило за преданность. Анна Андриановна объясняла неприязненное отношение к ней своей принципиальностью. Дома же она вообще никогда не сдерживалась.
Муж, Вадим Ильич, снисходительно и печально взглянул на раскрасневшуюся в ненависти жену и задумчиво произнёс:
- Откуда в тебе столько злости?! Чем щенок провинился?
Анна Андриановна почуяла запах крови, уперла руки в боки, покивала головой, стуча зубами, и гавкнула:
- Собака должна жить в будке! Охранять! Зар-рабатывать свой кусок хлеба! Неси, откуда принёс!
Слёзы и мольбы сына оставить щенка нисколько не смягчили её. Муж молча встал и ушёл.
Анна Андриановна вспомнила тот вечер так ясно, что даже затряслась от гнева, как будто это было вчера. А прошло полвека!
На скамейке у подъезда ещё никого из жилиц не было - они собирались после десяти. Анна Андриановна, не задумываясь, какой дорогой идти в магазин, пошла сразу через бульвар.
Тишиной и покоем встретил её бульвар, только трясогузки и воробьи суетливо сновали по газонам. На дорожках было пустынно.
- Ишь, дор-рожки выложили плиткой! Это сколько же денег они угрохали, чем властям этим асфальт плох!? Лучше бы пенсию прибавили, чем на ветер-р деньги бр-росать, - раздраженно бормотала она.
В «Пятёрочке» Анне Андриановне пришлось искать и ждать тележку для продуктов.
- Каждый раз одно и то же, неужели так трудно дополнительные тележки приобрести? - спросила она охранника, но тот молча пожал плечами. - Что за времена настали? Никто ни за что не отвечает!
С этими словами она стала пробираться между узкими рядами продуктов, в которых никак невозможно было разминуться с встречной тележкой. Она взяла бутылку растительного масла, пачку соли, рис, сушки с маком, и стала пробираться к кассе.
- Одни коробки расставили, а купить нечего, - бурчит Анна Андриановна, - не забыть купить папиросы!
Переложив покупки в мешок, сшитый из старой ветровки, она пошла домой коротким путём между домами.
В подъезде она открыла почтовый ящик, забитый рекламой, просмотрела её, достала счёт за телефон, бросила раздражённо рекламу в коробку, и не спеша стала подниматься на четвёртый этаж, отдыхая на каждой площадке между этажами. Прежде она взлетала на одном дыхании, да ещё и с сумками, а теперь каждый пролёт считала. Зато для ног полезно, она ещё хоть куда, не то, что соседка с третьего этажа, которая почти не выходит, всё на ноги жалуется.
Сунув ключ в замочную скважину, Анна Андриановна услыхала звонок телефона. Быстренько крутанула ключом, открыла дверь, но к звонку не успела.
Последние годы покоя не было от бесконечных навязчивых звонков из разных фирм, пытающихся всякими соблазнительными предложениями всучить свой товар или навязать услуги. Анна Андриановна старалась не вступать с ними в разговоры, и в подходящий момент клала трубку.
Она разобрала сумку, с блаженством закурила, затянулась, предвкушая погружение в очередной сканворд.
Тут телефон зазвонил снова. Она сняла трубку. Послышался приятный мужской голос:
- Добрый день! Это Анна Андриановна?
Она нахохлилась. Голос напоминал те самые голоса из фирм, сбывавших никому не нужный товар, поэтому резко бросила:
- И что дальше?!
Возникла пауза.
- Это говорит Анатолий Семёнович…
- Ну и что?
При этом Анна Андриановна уже готовилась положить трубку.
- Я от всей души поздравляю вас с восьмидесятилетним юбилеем! - торжественно прозвучало из трубки.
Она от неожиданности села.
- Спа-асибо, - вымолвила она и спросила: - Откуда вы знаете?
- Я много лет знаю вашего сына, Олега Вадимовича, и у меня есть…
На этих словах Анна Андриановна сжалась и крикнула:
- Довольно!
- Ну, что вы!
- Нет! Не хочу слышать!
- Да речь не о вашем сыне, - просительно проговорил Анатолий Семёнович.
Она несколько раз широко открытым ртом набрала воздуха, как будто задыхалась, но трубку не положила. Что-то интриговало её.
- О чём же?
После некоторого молчания, голос Анатолия Семёновича сказал:
- Анна Андриановна, пожалуйста, выслушайте меня! У меня есть для вас очень важная новость, которую, я уверен, вы, непременно, должны знать...
Ей захотелось пить. Но воды рядом не было.
- Подождите минуту, я сейчас...
- Хорошо…
Она пошла на кухню в напряженном размышлении. Друг сына? Зачем? Вместо воды она допила остывший кофе. Вернувшись к телефону, спросила:
- Почему вы так увер-рены, что я должна знать вашу «новость»?
Ответ не заставил ждать:
- Я всю жизнь работаю с детьми…
- Где? - вырвалось у бывшей инспекторши отдела кадров.
- В школе...
- В школе? - с некоторым изумлением переспросила Анна Андриановна.
- Да… Преподаю математику... Мне частенько приходится видеть, что в жизни каждого из нас бывают такие ситуации… Как бы вам сказать? Ну, в которые просто необходимо вмешательство незаинтересованного лица…
Анна Андриановна не на шутку насторожилась.
- Так говор-рите, я слушаю, - более мягко сказала она.
Несколько секунд прошло в молчании.
- Анна Андриановна, я бы хотел вас повидать…
- Да скажите сейчас... По телефону... Что там тянуть?! - ответила она.
Возникла ещё одна пауза. Затем Анатолий Семёнович пояснил:
- Есть одно обстоятельство, о котором я хотел бы рассказать только при личной встрече.
- Да, я о вас никогда не слыхала! Не знаю вас! Чего это вы решили, что я пущу вас в дом?
Анна Андриановна услышала, как Анатолий Семёнович откашлялся.
- Пожалуйста, запишите номер телефона школы, в которой я работаю много лет, там вы узнаете обо мне всё, что вас интересует…
Он диктует ей телефон, а она, сбегав на кухню за карандашом, записывает. После этого говорит:
- Хорошо, пр-риезжайте…
- Спасибо! С вашего позволения…
- Хорошо!
Этот неожиданный, странный звонок перенёс Анну Андриановну на пятьдесят с лишним лет назад. Вот она в пышном платье с бабочками, такая воздушная, ждёт подругу в центре зала станции метро «Площадь Свердлова», к ней подходит молодой человек с крупными чертами лица, и радостно так, как будто они давно знакомы, и она ждёт именно его, говорит:
- Привет! Давно ждёшь?
Она неожиданно для себя рассмеялась и ответила:
- Привет!
Всё случилось как-то само собой - они так увлечённо беседовали, что не заметили, как подошла подруга, которая решила, что Анна Андриановна встретила старого знакомого. Любовь накрыла их мгновенно облаком счастья. Вадим Ильич, так звали будущего мужа Анны Андриановны, показался ей необычайно обаятельным, умным, надёжным молодым человеком, у которого нет никаких недостатков.
Через полгода они уже были женаты.
Но восторги любви быстро сменили будни, страсти поубавилось, и то, что привлекло её вначале, постепенно стало раздражать.
Анна Андриановна работала в отделе кадров завода «Динамо», вечерами же дома подрабатывала машинисткой, перепечатывая тексты, экономила каждую копейку, чтобы в семье был достаток, красота и уют.
Она постоянно что-то мыла, чистила, шила, штопала, и считала, что муж должен устроиться на работу, чтобы обеспечивать семью и приносить регулярно зарплату. Вадим Ильич пытался объяснять ей, что его интересует только творческая работа, он разрабатывает авторский дизайн ювелирных изделий.
Он почти всё время проводил в подвале, всем известном в Москве, где собирались ювелиры, барды, художники, актёры, и простые научные сотрудники многочисленных московских НИИ.
До замужества она тоже охотно проводила время в этом подвале. Ей всё там нравилось, тянуло туда.
Но теперь, когда они стали семьёй, когда родился сын, она всячески пыталась изменить привычки и увлечения мужа. Свободу и веселье, которые прежде она разделяла с Вадимом Ильичом, теперь она называла пьянством и развратом.
Вначале Вадим Ильич ласково подшучивал над ней, пытаясь избегать скандалов. Анна Андриановна никак не могла смириться с тем, что муж не слышит её, не желает жить, как все приличные люди. Когда их сын, Олег, пошёл в школу, муж ушёл из семьи.
Анна Андриановна подала на развод.
Её разочарование и обида были столь велики, что она запретила мужу видеться с сыном, чтобы оградить ребёнка от дурного влияния. Отказалась от алиментов, заявив, что сама заработает, без его подачек, воспитает сына достойным человеком.
Анна Андриановна настолько была всегда уверена в своей правоте, что не терпела никаких возражений дома. Сын же молча делал всё по-своему. Он не спорил с матерью, просто не реагировал на её команды и упрёки, что вырастет таким же бесполезным обществу человеком, как и его бездельник отец. Его спокойствие выводило Анну Андриановну из себя, она никак не могла понять, за что сын отвечает ей чёрной неблагодарностью, ведь она всё делает ради него и для него. В канун Нового года, когда сын учился в седьмом классе, Анна Андриановна пришла домой гораздо раньше обычного, и услышала слова сына, который разговаривал по телефону:
- Конечно, папа, я обязательно завтра приеду к тебе.
Анна Андриановна закричала, вбегая, не разуваясь, в комнату:
- Это куда ещё ты пр-риедёшь! Кто это тебе позволит к нему ехать! Пр-редатель!
Её, конечно, захлестнула обида и беспомощность, но сын слова «предатель» ей не простил.
Он ничего не ответил.
А на следующий день, после завтрака молча оделся и со словами:
- Я поехал к отцу, - пошел к двери.
- Вер-рнись! - выкрикнула она, задыхаясь от гнева.
Но он ушёл. Весь день Анна Андриановна не находила себе места, её ненависть и обида на мужа, который подло украл у неё сына, была столь сильна, что она не знала, как ему отомстить. Уже стемнело, когда раздался телефонный звонок, сын сообщил ей, что останется ночевать у отца.
- Немедленно возвр-ращайся домой! - крикнула она в ответ. - Ты думаешь, что нужен ему? Ему до нас нет никакого дела!
Но сын возразил:
- Ты ошибаешься, мама…
- Это я, твоя мать, живу ради тебя. Отец твой бросил нас и тут же женился, у него уже другая семья!
Сын положил трубку, а она не спала всю ночь. Ярость и ненависть к бывшему мужу, который обманул её ожидания, бушевала в её душе.
Отношения с сыном не складывались, они почти не разговаривали. Сын стал всё чаще уходить к отцу, ночевал у него, а после десятого класса объявил ей, что будет жить у отца, потому что хочет тоже стать ювелиром.
- Если ты сейчас уедешь к нему, я тебя не прощу! - сказала она. - Запомни! Я пр-редательства не прощаю!
Сын ничего не ответил, собрался и ушёл.
Обида и ненависть захлестнули Анну Андриановну. Она думала, что через какое-то время сын всё же вернётся, успокаивала себя, что Олег никуда не денется, поступит в институт, образумится, но ошибалась. Анна Андриановна не смогла справиться с обидой.
Меня пр-редали, твердила она, а пр-редательства я не прощаю.
Сын звонил всё реже.
Анна Андриановна не звонила никогда.
Она всю жизнь проработала на одном месте, чем очень гордилась, любила повторять, что никогда не меняет своё мнение, потому что её интуиция никогда её не подводит, помогая видеть людей насквозь.
Взаимные обиды перешли во взаимную ненависть настолько непримиримую, что не хотели ничего слышать о жизни друг друга.
Ненависть - страшное разрушительное чувство! Как кипящая вулканическая лава накрывает рассудок и разъедает душу, калечит и уродует людей, причём чаще всего самых близких. Об этом размышлял Анатолий Семёнович по дороге к Анне Андриановне. Он не мог спокойно наблюдать, как родители и дети становятся непримиримыми врагами, мучают друг друга, не отдавая себе отчёта в том, что жизнь каждого из них может оборваться в любой момент, и ничего исправить уже будет невозможно.
Зачем лишать себя любви близких?
Гордыня, глупость, привычка к страданию, непонимание смысла жизни, неумение прощать приводят к болезням и разрушениям. Ненависть следует подавлять в зародыше, если ты любишь, прежде всего, себя. К сожалению, не каждому дано испытать истинную любовь, многие живут своими иллюзиями о любви, рассуждают о ней, дают советы, даже не представляя, что значит любить! Отношения Олега Вадимовича с матерью настолько поражали Анатолия Семёновича многие годы, что когда месяц назад, тот, показывая свои авторские работы, вскользь обронил, что серебряное кольцо с гранатами, которое так понравилось Анатолию Семёновичу, сделано тридцать лет назад к пятидесятилетию матери, он не сдержался и воскликнул:
- Так почему же ты не подарил его?!
- Да с ней невозможно разговаривать! - раздражённо ответил Олег Вадимович. - Она даже слышать мой голос не желает! Упрямая и нетерпимая!
- Олег! Но она же тебе жизнь подарила! - воскликнул Анатолий Семёнович.
- Давай прекратим этот бессмысленный разговор! Я даже пытаться не буду что-либо предпринимать. Кстати, ей ровно через месяц исполняется восемьдесят лет!
- Послушай, самое время поздравить мать, вручить кольцо, которое ты делал для неё, помириться!
- Нет! Уверен, что - бессмысленно, Толя. Тебе очень нравится это кольцо?
- Да! Потрясающая работа!
- Возьми его себе, дарю!
- Ты делал его для матери, зачем оно мне? Не возьму!
- Тогда я отдам его кому-нибудь ещё, чтобы не напоминало мне…
Анатолий Семёнович прервал его словами:
- Олег, я возьму кольцо, если ты позволишь мне передать его матери! Согласен?!
- Поступай, как считаешь нужным, - махнув рукой, ответил Олег Вадимович.
Дома Анатолий Семёнович решил, что передаст кольцо матери Олега Вадимовича в день её юбилея, надеясь, что подарок сына смягчит её сердце. На протяжении всей жизни он старался примерять родителей с детьми, понимая, что без посторонней помощи близкие люди часто просто не в состоянии понять друг друга.
Звонок в дверь вернул Анну Андриановну в реальность. Взбудораженная от воспоминаний, она, прежде чем открыть дверь, посмотрела в глазок. Только после этого открыла, впустив гостя. Добродушное круглое лицо его внушало доверие. Выглядел он очень прилично - идеально отглаженный тёмно-серый костюм, рубашка, галстук - всё было тщательно подобрано, а лысина, ухоженная седая бородка и кожаный портфель придавали надёжность.
- Позвольте представиться, это я - Анатолий Семёнович, - несколько церемонно сказал он. - Анна Андриановна, поздравляю с юбилеем! - хорошо поставленным голосом торжественно произнес Анатолий Семёнович, протягивая ей букет алых роз.
- Спасибо! - несколько растеряно сказала она.
На мгновение оба почувствовали некоторую неловкость.
- Проходите в комнату, можете не разуваться.
- Нет, что вы, у меня тапочки с собой.
Анатоли Семёнович к изумлению хозяйки вынул из портфеля пакет с тапочками и переобулся.
- Так, что у вас за новость, которую вы хотите мне лично сообщить? - спросила Анна Андриановна, как только они сели.
- Прежде я хочу передать вам кольцо, которое ваш сын сделал лично для вас.
Анатолий Семёнович вынул из портфеля бархатную бордовую коробочку, открыл и протянул Анне Андриановне, но она отпрянула. Он спокойно положил коробочку на стол. Анна Андриановна, даже не взглянув на кольцо, захлопнула её.
- Вы из-за этого приехали?! Напрасно! Я не возьму!
- Нет! Приехал я к вам, для того, чтобы сказать, что у вас есть взрослая внучка. Я считаю, что вы должны знать это.
- Откуда?! - оторопело произнесла она, всплеснув руками. - Мой сын женат?
- Нет! Дело в том, что ни он, ни его отец не догадываются об этом…
- А вы-то почём знаете?
- Я знаю от матери вашей внучки. Мы с ней учились вместе в институте, работаем в одной школе. Она преподаёт физику. Когда-то мы на первомайские праздники были в одной компании вместе с вашим сыном. У них случился короткий роман. Она забеременела, оставила ребёнка, но никому не говорила, кто его отец. Отношения с Олегом у них были непродолжительные, и она родила девочку, рассчитывая только на себя. Потом вышла удачно замуж, родила ещё двоих детей и вполне довольна своей жизнью. Со мной она поделилась, зная, что я не выдам её тайну.
- Вы уверены, что это ребёнок от моего сына?
- Да! Прошло много лет. Светлана, ваша внучка уже взрослый человек. И я считаю пора вам узнать о ней.
Анна Андриановна молчала, переваривая в глубине души события этого дня, обрушившиеся на неё столь внезапно. Анатолий Семенович стал собираться, она несколько растеряно сказала:
- Может быть, чаю?
И торопливо достала из серванта рюмки, но гость вежливо отказался, сославшись на дела, и ушёл. Дверь хлопнула. Анна Андриановна вздрогнула, достала из открытой коробочки кольцо, уставилась на него неподвижным взглядом, и погрузилась в горькие воспоминания.
Сухонькая маленькая Анна Андриановна принадлежала к тому сорту женщин, о которых говорят - в чем только душа держится!
Последние годы судорога всё чаще сводила ноги, против которой помогала только гимнастика, но вспоминала она о ней лишь во время приступа.
Тут зазвонил телефон, стоявший рядом на тумбочке.
Подруга настойчиво советовала пить «Магний-В6» в течение месяца, но Анна Андриановна твёрдо говорила:
- Благодар-рю, р-родная!
- Я на себе проверяю! Судороги замучили! Да я и сейчас вся в судорогах бьюсь! - отвечала та. - Магний помогает!
- Пр-рости дор-рогая, как-нибудь без лекар-рств! - особо напирая на звук «р», отделалась от подруги Анна Андриановна.
Положив трубку, поняла, что во рту от этой беседы всё пересохло, нестерпимо хотелось пить, она привычным жестом протянула руку, чтобы взять кружку с водой со стула, но рука дрогнула, кружка опрокинулась.
Анна Андриановна опустила ноги на пол, посмотрела на них, боль совсем утихла. Перевела взгляд на тапочки, которые на днях купила, симпатичные, тёплые, мягкие, синие в серую клетку.
Она очень тщательно подбирала себе обувь, потому что помимо судорожных приступов, болели и косточки больших пальцев, да и вообще мёрзли ноги в последние годы.
Сидя на кровати, Анна Андриановна выпрямилась и несколько раз прогнулась вперёд, чтобы расслабить спину.
Она старалась не делать резких движений, вставала с постели не сразу, а дожидалась, когда перестанет кружиться голова. Поднялась, надела серенький с мелкими синими цветочками халат, купленный вместе с тапочками, единственное, что она позволила себе к «юбилею», после чего тщательно расправила одеяло, подушку взбила, накрыла постель серым гобеленовым покрывалом. Взяла кружку, на которой серебристой краской было написано «Анна», улыбнулась, подумала, стоит ли идти за тряпкой, чтобы вытереть воду, но решила, что высохнет и так.
В комнате был полумрак, плотные льняные шторы надёжно защищали от солнечного света. Анна Андриановна не стала их раздвигать, потому что для этого нужно было тянуться через старый письменный стол, на котором ютилась накрытая тщательно отглаженной вышитой салфеткой электрическая машинка «Эрика», или вставать на стул, а это в её годы уже опасно, можно упасть и сломать шейку бедра.
Анна Андриановна прошла в другую комнату, где в любую погоду была приоткрыта створка окна, чтобы всегда был свежий воздух, и шторы здесь не задвигались, поэтому, зажмурившись от солнца, она даже покачнулась, успев ухватиться, чтобы не упасть, за высокую спинку стула у круглого стола.
- Что это меня мотает как?! Давление, наверно, опять подскочило, - произнесла она, - надо кофе выпить и покур-рить.
С эти словами пошла на кухню.
Там в 5-ти метровом квадрате на узком столике в пятне солнечного света возвышалась стопка брошюр!
То были сканворды!
Взглянув на них и предчувствуя удовольствие, Анна Андриановна потерла руки, но сначала налила воду из графина в бокал, выпила, открыла холодильник, чтобы достать, как обычно, сыр и масло, поставила чайник на плиту.
К сканвордам она испытывала страсть, постоянно покупала не только брошюры, но и газеты с ними, считая, что при решении в ней пробуждается невиданная интуиция, которую она не могла познать, но которой втайне гордилась, уверенная в том, что благодаря ей хорошо разбирается в людях.
В этот момент ей на кисть спустился светлый паук, и торопливо побежал вверх по руке, Анна Андриановна поморщилась, замахнулась даже, чтобы сбросить в мойку, но тут вспомнила, что пауки приносят удачу, и дала ему возможность убежать по стене.
Щелкнув зажигалкой, закурила папиросу, затянулась, выпустив смачный клуб дыма, сделала глоток чёрного горячего кофе, с нетерпением взяла отложенный накануне сканворд и, надев очки, ещё раз прочитала вопрос, ответ на который она не смогла найти, и который мучительно кружился в голове всю ночь: «Способ, каким ловят налима в рассказе Антона Чехова?».
- Семь букв, семь букв, я же знаю это слово!
Анна Андриановна обвела взглядом кухонный стол, над которым висела полка, затем посмотрела на плиту, тумбочку мойки, на холодильник, на табуретки - всё сияло чистотой, потому что она ежедневно протирала все поверхности кухни пемаксолью, но слово, которое крутилось в голове, никак вспомнить не могла.
Она подняла глаза к потолку, в углу над плитой разглядела паутину, не заинтересовавшись, когда та появилась, и вдруг вспомнила слово:
- Щупанье! - воскликнула она.
Остро заточенным, с ластиком на противоположном конце, мягким простым карандашом с чувством победительницы вписала ответ: «Щупанье»!
Сканворд был полностью заполнен. Приступать к следующему не стала. Глотнула кофе, отрезала, как обычно, два кубика хлеба и сыра.
Она посмотрела на паутину. Что это означает? Паук-то был светлый, и известие будет хорошим, но откуда!? Даже придумать ничего не могу! Она, машинально протянула руку, чтобы ещё раз закурить, но папиросы, которые всегда лежали на столе рядом с пепельницей, закончились. Выдвинула ящик рабочего стола, в котором всегда лежали пачки. Нет! Как это я осталась без папирос-то? Надо идти…
Анна Андриановна занялась волосами, укладывая их перед большим, в рост человека, зеркалом в прихожей. Седина была ей к лицу, придавала благородство, она их никогда не красила, а делала два раза в год химическую завивку, благодаря которой укладка держалась вне зависимости от погоды. Она помассировала голову щёткой, причесала волосы на косой пробор на правую сторону, сделала вдоль открытого лба волну, зачесала за уши и заколола заколками.
Анна Андриановна юбки не носила, считая, что они ещё больше уменьшают её, одевалась в платья и сарафаны с блузками. Одежду предпочитала шить сама, потому что ничего из готовой не подходило по цвету и форме к её возрасту и вкусу. Нравились ей оттенки синего и серого цветов. Чтобы казаться выше, прежде старалась ходить на высоких каблуках, о чём теперь с грустью сожалела. Оглядев себя придирчивым взглядом, она невольно подумала о том, что сарафан серого цвета и синяя блузка с отложным воротником удачно сочетаются с сединой и молодят её.
Подкрасив губы красной помадой, как в советские времена, Анна Андриановна пошла в магазин.
Спускаясь по лестнице, она вспомнила о появлении паука, но заливистый лай таксы на втором этаже отвлёк её:
- Свои, Долли! - заигрывающим тоном сказала она.
Такса взвизгнула в ответ. Эта обаятельная, ласковая собака была, пожалуй, единственным существом, которое так искренне приветствовала её. Долли подспудно изменила отношение Анны Андриановны к собачникам. Прежде она никак не могла понять, как можно держать в квартире собаку. В своё время она встала на защиту чистоты и порядка в доме так твёрдо, что это послужило последней каплей в её супружеской жизни. Был холодный декабрьский день, когда муж, вернувшись из мастерской, принёс щенка сыну, конечно, от него, пахло коньячком, что всякий раз приводило её в неконтролируемую ярость, а тут ещё щенок! Сын, которому не было ещё пяти лет, прыгал от восторга. Анна Андриановна же мгновенно переходила в любимую ею форму скандала:
- Убирайся вместе с паршивой собакой!
Распущенность в словах, несдержанность, страсть к скандалам - этим Анна Андриановна владела в совершенстве. Ей никогда в голову не приходила мысль о том, что этим она демонстрирует полное отсутствие воспитания. Убеждение в своей правоте никогда не покидало её. Но в присутствии начальства она вела себя как преданный исполнитель. Жалобы молодых специалистов на её грубость никого не волновали. На работе её не любили сотрудники, а начальство ценило за преданность. Анна Андриановна объясняла неприязненное отношение к ней своей принципиальностью. Дома же она вообще никогда не сдерживалась.
Муж, Вадим Ильич, снисходительно и печально взглянул на раскрасневшуюся в ненависти жену и задумчиво произнёс:
- Откуда в тебе столько злости?! Чем щенок провинился?
Анна Андриановна почуяла запах крови, уперла руки в боки, покивала головой, стуча зубами, и гавкнула:
- Собака должна жить в будке! Охранять! Зар-рабатывать свой кусок хлеба! Неси, откуда принёс!
Слёзы и мольбы сына оставить щенка нисколько не смягчили её. Муж молча встал и ушёл.
Анна Андриановна вспомнила тот вечер так ясно, что даже затряслась от гнева, как будто это было вчера. А прошло полвека!
На скамейке у подъезда ещё никого из жилиц не было - они собирались после десяти. Анна Андриановна, не задумываясь, какой дорогой идти в магазин, пошла сразу через бульвар.
Тишиной и покоем встретил её бульвар, только трясогузки и воробьи суетливо сновали по газонам. На дорожках было пустынно.
- Ишь, дор-рожки выложили плиткой! Это сколько же денег они угрохали, чем властям этим асфальт плох!? Лучше бы пенсию прибавили, чем на ветер-р деньги бр-росать, - раздраженно бормотала она.
В «Пятёрочке» Анне Андриановне пришлось искать и ждать тележку для продуктов.
- Каждый раз одно и то же, неужели так трудно дополнительные тележки приобрести? - спросила она охранника, но тот молча пожал плечами. - Что за времена настали? Никто ни за что не отвечает!
С этими словами она стала пробираться между узкими рядами продуктов, в которых никак невозможно было разминуться с встречной тележкой. Она взяла бутылку растительного масла, пачку соли, рис, сушки с маком, и стала пробираться к кассе.
- Одни коробки расставили, а купить нечего, - бурчит Анна Андриановна, - не забыть купить папиросы!
Переложив покупки в мешок, сшитый из старой ветровки, она пошла домой коротким путём между домами.
В подъезде она открыла почтовый ящик, забитый рекламой, просмотрела её, достала счёт за телефон, бросила раздражённо рекламу в коробку, и не спеша стала подниматься на четвёртый этаж, отдыхая на каждой площадке между этажами. Прежде она взлетала на одном дыхании, да ещё и с сумками, а теперь каждый пролёт считала. Зато для ног полезно, она ещё хоть куда, не то, что соседка с третьего этажа, которая почти не выходит, всё на ноги жалуется.
Сунув ключ в замочную скважину, Анна Андриановна услыхала звонок телефона. Быстренько крутанула ключом, открыла дверь, но к звонку не успела.
Последние годы покоя не было от бесконечных навязчивых звонков из разных фирм, пытающихся всякими соблазнительными предложениями всучить свой товар или навязать услуги. Анна Андриановна старалась не вступать с ними в разговоры, и в подходящий момент клала трубку.
Она разобрала сумку, с блаженством закурила, затянулась, предвкушая погружение в очередной сканворд.
Тут телефон зазвонил снова. Она сняла трубку. Послышался приятный мужской голос:
- Добрый день! Это Анна Андриановна?
Она нахохлилась. Голос напоминал те самые голоса из фирм, сбывавших никому не нужный товар, поэтому резко бросила:
- И что дальше?!
Возникла пауза.
- Это говорит Анатолий Семёнович…
- Ну и что?
При этом Анна Андриановна уже готовилась положить трубку.
- Я от всей души поздравляю вас с восьмидесятилетним юбилеем! - торжественно прозвучало из трубки.
Она от неожиданности села.
- Спа-асибо, - вымолвила она и спросила: - Откуда вы знаете?
- Я много лет знаю вашего сына, Олега Вадимовича, и у меня есть…
На этих словах Анна Андриановна сжалась и крикнула:
- Довольно!
- Ну, что вы!
- Нет! Не хочу слышать!
- Да речь не о вашем сыне, - просительно проговорил Анатолий Семёнович.
Она несколько раз широко открытым ртом набрала воздуха, как будто задыхалась, но трубку не положила. Что-то интриговало её.
- О чём же?
После некоторого молчания, голос Анатолия Семёновича сказал:
- Анна Андриановна, пожалуйста, выслушайте меня! У меня есть для вас очень важная новость, которую, я уверен, вы, непременно, должны знать...
Ей захотелось пить. Но воды рядом не было.
- Подождите минуту, я сейчас...
- Хорошо…
Она пошла на кухню в напряженном размышлении. Друг сына? Зачем? Вместо воды она допила остывший кофе. Вернувшись к телефону, спросила:
- Почему вы так увер-рены, что я должна знать вашу «новость»?
Ответ не заставил ждать:
- Я всю жизнь работаю с детьми…
- Где? - вырвалось у бывшей инспекторши отдела кадров.
- В школе...
- В школе? - с некоторым изумлением переспросила Анна Андриановна.
- Да… Преподаю математику... Мне частенько приходится видеть, что в жизни каждого из нас бывают такие ситуации… Как бы вам сказать? Ну, в которые просто необходимо вмешательство незаинтересованного лица…
Анна Андриановна не на шутку насторожилась.
- Так говор-рите, я слушаю, - более мягко сказала она.
Несколько секунд прошло в молчании.
- Анна Андриановна, я бы хотел вас повидать…
- Да скажите сейчас... По телефону... Что там тянуть?! - ответила она.
Возникла ещё одна пауза. Затем Анатолий Семёнович пояснил:
- Есть одно обстоятельство, о котором я хотел бы рассказать только при личной встрече.
- Да, я о вас никогда не слыхала! Не знаю вас! Чего это вы решили, что я пущу вас в дом?
Анна Андриановна услышала, как Анатолий Семёнович откашлялся.
- Пожалуйста, запишите номер телефона школы, в которой я работаю много лет, там вы узнаете обо мне всё, что вас интересует…
Он диктует ей телефон, а она, сбегав на кухню за карандашом, записывает. После этого говорит:
- Хорошо, пр-риезжайте…
- Спасибо! С вашего позволения…
- Хорошо!
Этот неожиданный, странный звонок перенёс Анну Андриановну на пятьдесят с лишним лет назад. Вот она в пышном платье с бабочками, такая воздушная, ждёт подругу в центре зала станции метро «Площадь Свердлова», к ней подходит молодой человек с крупными чертами лица, и радостно так, как будто они давно знакомы, и она ждёт именно его, говорит:
- Привет! Давно ждёшь?
Она неожиданно для себя рассмеялась и ответила:
- Привет!
Всё случилось как-то само собой - они так увлечённо беседовали, что не заметили, как подошла подруга, которая решила, что Анна Андриановна встретила старого знакомого. Любовь накрыла их мгновенно облаком счастья. Вадим Ильич, так звали будущего мужа Анны Андриановны, показался ей необычайно обаятельным, умным, надёжным молодым человеком, у которого нет никаких недостатков.
Через полгода они уже были женаты.
Но восторги любви быстро сменили будни, страсти поубавилось, и то, что привлекло её вначале, постепенно стало раздражать.
Анна Андриановна работала в отделе кадров завода «Динамо», вечерами же дома подрабатывала машинисткой, перепечатывая тексты, экономила каждую копейку, чтобы в семье был достаток, красота и уют.
Она постоянно что-то мыла, чистила, шила, штопала, и считала, что муж должен устроиться на работу, чтобы обеспечивать семью и приносить регулярно зарплату. Вадим Ильич пытался объяснять ей, что его интересует только творческая работа, он разрабатывает авторский дизайн ювелирных изделий.
Он почти всё время проводил в подвале, всем известном в Москве, где собирались ювелиры, барды, художники, актёры, и простые научные сотрудники многочисленных московских НИИ.
До замужества она тоже охотно проводила время в этом подвале. Ей всё там нравилось, тянуло туда.
Но теперь, когда они стали семьёй, когда родился сын, она всячески пыталась изменить привычки и увлечения мужа. Свободу и веселье, которые прежде она разделяла с Вадимом Ильичом, теперь она называла пьянством и развратом.
Вначале Вадим Ильич ласково подшучивал над ней, пытаясь избегать скандалов. Анна Андриановна никак не могла смириться с тем, что муж не слышит её, не желает жить, как все приличные люди. Когда их сын, Олег, пошёл в школу, муж ушёл из семьи.
Анна Андриановна подала на развод.
Её разочарование и обида были столь велики, что она запретила мужу видеться с сыном, чтобы оградить ребёнка от дурного влияния. Отказалась от алиментов, заявив, что сама заработает, без его подачек, воспитает сына достойным человеком.
Анна Андриановна настолько была всегда уверена в своей правоте, что не терпела никаких возражений дома. Сын же молча делал всё по-своему. Он не спорил с матерью, просто не реагировал на её команды и упрёки, что вырастет таким же бесполезным обществу человеком, как и его бездельник отец. Его спокойствие выводило Анну Андриановну из себя, она никак не могла понять, за что сын отвечает ей чёрной неблагодарностью, ведь она всё делает ради него и для него. В канун Нового года, когда сын учился в седьмом классе, Анна Андриановна пришла домой гораздо раньше обычного, и услышала слова сына, который разговаривал по телефону:
- Конечно, папа, я обязательно завтра приеду к тебе.
Анна Андриановна закричала, вбегая, не разуваясь, в комнату:
- Это куда ещё ты пр-риедёшь! Кто это тебе позволит к нему ехать! Пр-редатель!
Её, конечно, захлестнула обида и беспомощность, но сын слова «предатель» ей не простил.
Он ничего не ответил.
А на следующий день, после завтрака молча оделся и со словами:
- Я поехал к отцу, - пошел к двери.
- Вер-рнись! - выкрикнула она, задыхаясь от гнева.
Но он ушёл. Весь день Анна Андриановна не находила себе места, её ненависть и обида на мужа, который подло украл у неё сына, была столь сильна, что она не знала, как ему отомстить. Уже стемнело, когда раздался телефонный звонок, сын сообщил ей, что останется ночевать у отца.
- Немедленно возвр-ращайся домой! - крикнула она в ответ. - Ты думаешь, что нужен ему? Ему до нас нет никакого дела!
Но сын возразил:
- Ты ошибаешься, мама…
- Это я, твоя мать, живу ради тебя. Отец твой бросил нас и тут же женился, у него уже другая семья!
Сын положил трубку, а она не спала всю ночь. Ярость и ненависть к бывшему мужу, который обманул её ожидания, бушевала в её душе.
Отношения с сыном не складывались, они почти не разговаривали. Сын стал всё чаще уходить к отцу, ночевал у него, а после десятого класса объявил ей, что будет жить у отца, потому что хочет тоже стать ювелиром.
- Если ты сейчас уедешь к нему, я тебя не прощу! - сказала она. - Запомни! Я пр-редательства не прощаю!
Сын ничего не ответил, собрался и ушёл.
Обида и ненависть захлестнули Анну Андриановну. Она думала, что через какое-то время сын всё же вернётся, успокаивала себя, что Олег никуда не денется, поступит в институт, образумится, но ошибалась. Анна Андриановна не смогла справиться с обидой.
Меня пр-редали, твердила она, а пр-редательства я не прощаю.
Сын звонил всё реже.
Анна Андриановна не звонила никогда.
Она всю жизнь проработала на одном месте, чем очень гордилась, любила повторять, что никогда не меняет своё мнение, потому что её интуиция никогда её не подводит, помогая видеть людей насквозь.
Взаимные обиды перешли во взаимную ненависть настолько непримиримую, что не хотели ничего слышать о жизни друг друга.
Ненависть - страшное разрушительное чувство! Как кипящая вулканическая лава накрывает рассудок и разъедает душу, калечит и уродует людей, причём чаще всего самых близких. Об этом размышлял Анатолий Семёнович по дороге к Анне Андриановне. Он не мог спокойно наблюдать, как родители и дети становятся непримиримыми врагами, мучают друг друга, не отдавая себе отчёта в том, что жизнь каждого из них может оборваться в любой момент, и ничего исправить уже будет невозможно.
Зачем лишать себя любви близких?
Гордыня, глупость, привычка к страданию, непонимание смысла жизни, неумение прощать приводят к болезням и разрушениям. Ненависть следует подавлять в зародыше, если ты любишь, прежде всего, себя. К сожалению, не каждому дано испытать истинную любовь, многие живут своими иллюзиями о любви, рассуждают о ней, дают советы, даже не представляя, что значит любить! Отношения Олега Вадимовича с матерью настолько поражали Анатолия Семёновича многие годы, что когда месяц назад, тот, показывая свои авторские работы, вскользь обронил, что серебряное кольцо с гранатами, которое так понравилось Анатолию Семёновичу, сделано тридцать лет назад к пятидесятилетию матери, он не сдержался и воскликнул:
- Так почему же ты не подарил его?!
- Да с ней невозможно разговаривать! - раздражённо ответил Олег Вадимович. - Она даже слышать мой голос не желает! Упрямая и нетерпимая!
- Олег! Но она же тебе жизнь подарила! - воскликнул Анатолий Семёнович.
- Давай прекратим этот бессмысленный разговор! Я даже пытаться не буду что-либо предпринимать. Кстати, ей ровно через месяц исполняется восемьдесят лет!
- Послушай, самое время поздравить мать, вручить кольцо, которое ты делал для неё, помириться!
- Нет! Уверен, что - бессмысленно, Толя. Тебе очень нравится это кольцо?
- Да! Потрясающая работа!
- Возьми его себе, дарю!
- Ты делал его для матери, зачем оно мне? Не возьму!
- Тогда я отдам его кому-нибудь ещё, чтобы не напоминало мне…
Анатолий Семёнович прервал его словами:
- Олег, я возьму кольцо, если ты позволишь мне передать его матери! Согласен?!
- Поступай, как считаешь нужным, - махнув рукой, ответил Олег Вадимович.
Дома Анатолий Семёнович решил, что передаст кольцо матери Олега Вадимовича в день её юбилея, надеясь, что подарок сына смягчит её сердце. На протяжении всей жизни он старался примерять родителей с детьми, понимая, что без посторонней помощи близкие люди часто просто не в состоянии понять друг друга.
Звонок в дверь вернул Анну Андриановну в реальность. Взбудораженная от воспоминаний, она, прежде чем открыть дверь, посмотрела в глазок. Только после этого открыла, впустив гостя. Добродушное круглое лицо его внушало доверие. Выглядел он очень прилично - идеально отглаженный тёмно-серый костюм, рубашка, галстук - всё было тщательно подобрано, а лысина, ухоженная седая бородка и кожаный портфель придавали надёжность.
- Позвольте представиться, это я - Анатолий Семёнович, - несколько церемонно сказал он. - Анна Андриановна, поздравляю с юбилеем! - хорошо поставленным голосом торжественно произнес Анатолий Семёнович, протягивая ей букет алых роз.
- Спасибо! - несколько растеряно сказала она.
На мгновение оба почувствовали некоторую неловкость.
- Проходите в комнату, можете не разуваться.
- Нет, что вы, у меня тапочки с собой.
Анатоли Семёнович к изумлению хозяйки вынул из портфеля пакет с тапочками и переобулся.
- Так, что у вас за новость, которую вы хотите мне лично сообщить? - спросила Анна Андриановна, как только они сели.
- Прежде я хочу передать вам кольцо, которое ваш сын сделал лично для вас.
Анатолий Семёнович вынул из портфеля бархатную бордовую коробочку, открыл и протянул Анне Андриановне, но она отпрянула. Он спокойно положил коробочку на стол. Анна Андриановна, даже не взглянув на кольцо, захлопнула её.
- Вы из-за этого приехали?! Напрасно! Я не возьму!
- Нет! Приехал я к вам, для того, чтобы сказать, что у вас есть взрослая внучка. Я считаю, что вы должны знать это.
- Откуда?! - оторопело произнесла она, всплеснув руками. - Мой сын женат?
- Нет! Дело в том, что ни он, ни его отец не догадываются об этом…
- А вы-то почём знаете?
- Я знаю от матери вашей внучки. Мы с ней учились вместе в институте, работаем в одной школе. Она преподаёт физику. Когда-то мы на первомайские праздники были в одной компании вместе с вашим сыном. У них случился короткий роман. Она забеременела, оставила ребёнка, но никому не говорила, кто его отец. Отношения с Олегом у них были непродолжительные, и она родила девочку, рассчитывая только на себя. Потом вышла удачно замуж, родила ещё двоих детей и вполне довольна своей жизнью. Со мной она поделилась, зная, что я не выдам её тайну.
- Вы уверены, что это ребёнок от моего сына?
- Да! Прошло много лет. Светлана, ваша внучка уже взрослый человек. И я считаю пора вам узнать о ней.
Анна Андриановна молчала, переваривая в глубине души события этого дня, обрушившиеся на неё столь внезапно. Анатолий Семенович стал собираться, она несколько растеряно сказала:
- Может быть, чаю?
И торопливо достала из серванта рюмки, но гость вежливо отказался, сославшись на дела, и ушёл. Дверь хлопнула. Анна Андриановна вздрогнула, достала из открытой коробочки кольцо, уставилась на него неподвижным взглядом, и погрузилась в горькие воспоминания.
“Наша улица” №191 (10) октябрь 2015
