Рыбаков Леонид Александрович родился 30 октября 1941 года на Урале. С 1945 года живет в Киеве. Три года служил в армии. Доктор технических наук, работает ведущим научным сотрудником в Институте телекоммуникаций и глобального информационного пространства НАН Украины. Сравнительно недавно издал в Киеве две повести «Проверка гороскопа» и «Следы на песке». В “Нашей улице” публикуется с №162 (5) май 2013.
Леонид Рыбаков
ОТКРОВЕНИЕ
рассказ
Вадим,
профессиональный художник-оформитель, знал и тонко чувствовал природу,
считая её неотъемлемой частью своей жизни. В зрелом возрасте,
увлёкшись художественным фарфором, он свое восприятие окружающего мира
переносил на изящные, ювелирного исполнения фарфоровые миниатюры. Мастер
на все руки, все операции этого сложного ремесла - от эскиза до обжига
изделия в электропечи и последующего его оформления, выполнял сам.
Он был старше Алексея на восемь лет. Но разница в возрасте не замечалась. Худощавого сложения, неутомимый ходок, с хорошим чувством юмора и легкий на подъем, Вадим живо откликался на всякие, нередко, авантюрные предложения. С ним было о чем поговорить во время грибных вылазок в лес или прогулок по Киеву. Знающий толк в литературе, Вадим любил пофилософствовать и докапываться до психологических мотивов человеческих страстей и увлечений.
- Вот скажи мне, - как-то пристал он к Алексею в Гидропарке, - ты уже много лет ходишь на байдарке в дикие места. В целом, мне понятно твое стремление. А вот какой этап, в этих непростых походах, тебе больше всего нравиться?
- Первый, не задумываясь, - ответил Алексей. Заметив удивленный взгляд товарища, спросил:
- А ты, что думал - последний? Если бы это было так, то я бы в байдарку не садился. Самый волнительный для меня момент происходит в начале похода. Выйдя на исходную точку маршрута на берегу реки и втянув ноздрями, прохладный освежающий запах воды, вобравший в себя ароматы берегового разнотравья, ты впускаешь в себя ощущение свободы и простора. Затем, собрав байдарку и разместив в её чреве всё, что притащил на себе, садишься в судно и делаешь первый гребок, который вовлекает тебя в неведомую манящую речную даль. А вот самый эмоциональный этап похода - это конечно волок.
- Ты не шутишь? - снова удивился Вадим. - Я ожидал, что ты скажешь - прохождение порогов. А волок, мне представляется, наиболее трудоемкой и неприятной составляющей частью похода.
- Трудной, да. А вот неприятной, - это для кого как, - возразил Алексей.
- Наверное, я чего-то не догоняю. - Поясни.
- Хорошо, - согласился Алексей и осмотрелся. Они вышли к Днепру, чуть ниже моста Метро. - Давай сядем, вон под тем тополем. Попьем пивка и о волоке подробней поговорим.
После того, как приятели удобно расположились на краю песчаного уступа, поросшего редкой травой, Алексей достал из дипломата две бутылки пива «Оболонь» и друзья оценили напиток.
- В общепринятом географическом понимании слово волок, - начал свой рассказ Алексей, - в одном случае, может означать перешеек между двумя реками, текущими в противоположных направлениях, а в другом - перевалку грузов или судов с одной реки на другую. Я же рассматриваю волок, как некое испытание, пройдя которое, ты получаешь нечто новое, ранее недоступное. И чем оно трудней, тем ты большую эйфорию испытываешь при достижении цели. Преодоление порогов, конечно, добавляет адреналина. Но здесь другое - мгновение и ты прошел порог, и все острые ощущения позади. А если вдруг кильнулся, то впереди ещё и неприятности. На волоке все иначе. Он занимает, как правило, много времени и более трудоемок. Хотя опасностей меньше, чем при прохождении порогов, но процесс тоже чреват экстремальными ситуациями с непредвиденными последствиями. Потому тебя иногда пронимает до слез, когда выходишь к долгожданной реке или озеру. В некотором смысле, волок сродни восхождению на гору. Вот желанная вершина достигнута и тебя захлестывают радостные эмоции. Почти тоже ты испытываешь, когда сделал волок. Но с горы приходиться спускаться по уже известному тебе пути. Это скучно и опасно. А после волока тебя ждет новая, неизведанная река, зачастую более интересная и привлекательная, чем та, по которой ты поднимался.
Алексей замолчал, отхлебнул из бутылки, и спросил у молчавшего товарища:
- Вот скажи мне, почему люди идут в горы и взбираются, нередко с риском для жизни, на труднодоступные вершины или отправляются в одиночное кругосветное плавание на яхте, или выбирают для сплава горные реки? Что ими движет?
- Я думаю, нет одной причины, - ответил Вадим. - Возможно, чтобы доказать себе, что не слабак и могу это сделать. Или стремление быть первым, как в спорте, или, наконец, заявить о своей самобытности: «я не такой как все, я особенный». Наверное, еще есть и другие мотивы, но, на мой взгляд, это основные.
- Понятно, - сказал Алексей. - Так вот, когда я собираюсь в сложный поход, мною не двигает ни одна из названных тобою причин. Я просто хочу некоторое время побыть поближе к природе, где она еще не загублена до конца урбанизацией. Пожалуй, это все. Мне нечего больше добавить, - подвел итог Алексей.
Объяснение друга раззадорило любознательного Вадима, и он стал развивать тему разговора:
- Из твоего рассказа я уяснил эмоциональную или психологическую составляющую волока. Но мне, для полноты картины, не хватает ощущения самого процесса волока. Ты можешь сказанное проиллюстрировать каким-нибудь реальным случаем, не упуская характерных деталей?
- Давай попробую, - ненадолго задумавшись, ответил Алексей, - и, отпив пива из бутылки, начал свои воспоминания:
- Наиболее характерный волок, в части понимания сути и трудностей его выполнения, был, пожалуй, на трехсоткилометровом маршруте: река Нюхча (впадает в Белое море), озеро Нюхчозеро, озеро Калгачихинское, река Илекса, озеро Водлозеро. В поход пошли, как обычно, вдвоём - с Владиком. Скорым доехали до Беломорска. Там пересели на местный поезд. Вышли на станции Унежма на железнодорожной линии Обозерская, которая проложена вдоль побережья Белого моря. С Унежмы, на леспромхозовском самосвале за 10 рублей и бутылку водки, доехали по таежному тракту с бревенчатой колеей до берега Нюхчи. По этой реке нам нужно было подняться до Нюхчозера. Живописное, с сухими высокими берегами, оно лежит на уровне 182 метра. Это второй по размерам водоем Ветреного Пояса. С Нюхчозера начинался шестикилометровый волок на озеро Верхнее.
- А что это за Пояс?- поинтересовался Вадим.
- Это кряж высотой 200-300 метров. Покрытый таежными лесами, он протянулся на 200 километров.
- Понятно, давай рассказывай дальше.
- Так вот, мы три дня тащили байдарку по реке против сильного течения и порогов, лишь изредка переходя на греблю. На озере по ориентирам, которые я нашел в отчетах туристов, вышли к началу волока. Байдарку не разбирали, так как по ходу волока нужно было переправляться через два озерца. Больше ориентиров не было, знали только направление движения - на восток.
- А как же вы в болотах находили тропу без ориентиров? - прервал рассказчика Вадим.
- Ты не поверишь, - начал объяснять Алексей, - но это чистая правда. С приобретением опыта путешествий по диким безлюдным местам у тебя открывается инстинкт первопроходца. И тогда руководствуешься не столько картой, как обостренным «верхним» чутьем.
- Почти как гончая, - пошутил Вадим.
- Похоже, - согласился Алексей. - Первый день шли по мхам и ягодникам. Через восемь часов, переправившись через второе озерцо, вышли к хорошо видимым слегам. Это толстые грубо обтесанные бревна, которые, когда-то давно, кто-то проложил по топкому болоту. Слеги лежали в нужном нам направлении. Здесь начинался самый длинный и, как потом оказалось, самый трудный отрезок волока. Заночевали на берегу озерца. Отдохнув, с байдаркой на плечах и рюкзаками за спиной, пошли по полусгнившим слегам, осторожно выверяя каждый шаг. Занятие, скажу я тебе, цирковое. В один из моментов моя левая нога соскользнула, и я провалился в трясину выше колен, едва успев опустить корму байдарки по другую сторону слеги. Владик, который шел впереди, помог мне выбраться на слеги, но без моих бродней. Они завязли в болоте, и я их с трудом вытащил, лежа на бревне. Стали идти еще осторожней.
Слеги привели к относительной тверди - заболоченному редколесью. По нему идти было несравненно легче. Хотя под сапогами чавкало и ноги глубоко погружались в зыбкий ковер из трав и мха, но трясины не было. Однако встал вопрос - как переносить байдарку? Передвигаться по зыбкой болотине, держа байдарку на плечах или в руках, ухватившись за нос и корму, было очень тяжело. Догадались, что байдарку нужно волочить, а не нести. На то, он и волок. Из чахлых берез вырубили две жерди и связали их. С помощью шпагата жерди привязали ко второму носовому шпангоуту поперек байдарки. Затем, взявшись двумя руками перед собой за концы жердей, приподняли свое плавсредство и резво поволокли его, скользя кормой по болоту. На коротких привалах еще хватало сил кинуть в рот горсть морошки. Поздно вечером подошли к какому-то озеру. Следов волоковой тропы вблизи не обнаружили. Дальше искать не стали, уж очень тяжелым выдался этот тринадцатичасовый рабочий день. Поставили палатку, поели всухомятку и спать. Утром выяснили, что вышли к озеру Верхнему, а значит волоку конец.
На этом месте Алексей прервал свое повествование и вслед за товарищем потянулся за пивом. Вадим, сделав несколько глотков, прокомментировал услышанное:
- Это же каторжная работа, которая убивает все эмоции.
- Э, не скажи, - возразил Алексей. - За труды тебя ожидают награды. Вот в этом походе, после волока, нам достались: красавица Илекса с разными по сложности порогами, сосновыми борами и цветочным разнотравьем по берегам; отличная рыбалка; стоящая на красивом месте чистая и уютная изба пожарного авиаотряда с вертолетной площадкой; огромное карельское Водлозеро с островами, встречным ветром и крутыми волнами; деревня Куганаволок с леспромхозовской столовой, где подают вкуснейшую свежеприготовленную щуку и компот из морошки; гигантские подосиновики, которые водитель грузовика, подвозивший нас до Пудожа, собирал вдоль дороги, заметя их из своей кабины; деревянная с архитектурными изысками пристань Пудож - Подпорожье и теплоход «Ладога», который перевез нас через Онежское озеро в Петрозаводск.
Алексей замолчал. На этот раз Вадим вопросов не задавал, устремив взгляд на Днепр, по которому медленно шел против течения белый трехпалубный теплоход. Подождав минуту, Алексей, как бы подводя итог своему рассказу, сказал:
- А, если смотреть на волок метафорично, то можно предположить, что у каждого человека хотя бы один раз был свой волок, когда он осознанно, не жалея сил и времени, шел против течения и преодолевал преграды в надежде получить новое качество жизни.
- Пожалуй, - тихо отозвался Вадим. - Я всегда хотел жить у реки и работать бакенщиком.
Неожиданное для себя откровение услышал Алексей от эстета и исконного горожанина.
Он был старше Алексея на восемь лет. Но разница в возрасте не замечалась. Худощавого сложения, неутомимый ходок, с хорошим чувством юмора и легкий на подъем, Вадим живо откликался на всякие, нередко, авантюрные предложения. С ним было о чем поговорить во время грибных вылазок в лес или прогулок по Киеву. Знающий толк в литературе, Вадим любил пофилософствовать и докапываться до психологических мотивов человеческих страстей и увлечений.
- Вот скажи мне, - как-то пристал он к Алексею в Гидропарке, - ты уже много лет ходишь на байдарке в дикие места. В целом, мне понятно твое стремление. А вот какой этап, в этих непростых походах, тебе больше всего нравиться?
- Первый, не задумываясь, - ответил Алексей. Заметив удивленный взгляд товарища, спросил:
- А ты, что думал - последний? Если бы это было так, то я бы в байдарку не садился. Самый волнительный для меня момент происходит в начале похода. Выйдя на исходную точку маршрута на берегу реки и втянув ноздрями, прохладный освежающий запах воды, вобравший в себя ароматы берегового разнотравья, ты впускаешь в себя ощущение свободы и простора. Затем, собрав байдарку и разместив в её чреве всё, что притащил на себе, садишься в судно и делаешь первый гребок, который вовлекает тебя в неведомую манящую речную даль. А вот самый эмоциональный этап похода - это конечно волок.
- Ты не шутишь? - снова удивился Вадим. - Я ожидал, что ты скажешь - прохождение порогов. А волок, мне представляется, наиболее трудоемкой и неприятной составляющей частью похода.
- Трудной, да. А вот неприятной, - это для кого как, - возразил Алексей.
- Наверное, я чего-то не догоняю. - Поясни.
- Хорошо, - согласился Алексей и осмотрелся. Они вышли к Днепру, чуть ниже моста Метро. - Давай сядем, вон под тем тополем. Попьем пивка и о волоке подробней поговорим.
После того, как приятели удобно расположились на краю песчаного уступа, поросшего редкой травой, Алексей достал из дипломата две бутылки пива «Оболонь» и друзья оценили напиток.
- В общепринятом географическом понимании слово волок, - начал свой рассказ Алексей, - в одном случае, может означать перешеек между двумя реками, текущими в противоположных направлениях, а в другом - перевалку грузов или судов с одной реки на другую. Я же рассматриваю волок, как некое испытание, пройдя которое, ты получаешь нечто новое, ранее недоступное. И чем оно трудней, тем ты большую эйфорию испытываешь при достижении цели. Преодоление порогов, конечно, добавляет адреналина. Но здесь другое - мгновение и ты прошел порог, и все острые ощущения позади. А если вдруг кильнулся, то впереди ещё и неприятности. На волоке все иначе. Он занимает, как правило, много времени и более трудоемок. Хотя опасностей меньше, чем при прохождении порогов, но процесс тоже чреват экстремальными ситуациями с непредвиденными последствиями. Потому тебя иногда пронимает до слез, когда выходишь к долгожданной реке или озеру. В некотором смысле, волок сродни восхождению на гору. Вот желанная вершина достигнута и тебя захлестывают радостные эмоции. Почти тоже ты испытываешь, когда сделал волок. Но с горы приходиться спускаться по уже известному тебе пути. Это скучно и опасно. А после волока тебя ждет новая, неизведанная река, зачастую более интересная и привлекательная, чем та, по которой ты поднимался.
Алексей замолчал, отхлебнул из бутылки, и спросил у молчавшего товарища:
- Вот скажи мне, почему люди идут в горы и взбираются, нередко с риском для жизни, на труднодоступные вершины или отправляются в одиночное кругосветное плавание на яхте, или выбирают для сплава горные реки? Что ими движет?
- Я думаю, нет одной причины, - ответил Вадим. - Возможно, чтобы доказать себе, что не слабак и могу это сделать. Или стремление быть первым, как в спорте, или, наконец, заявить о своей самобытности: «я не такой как все, я особенный». Наверное, еще есть и другие мотивы, но, на мой взгляд, это основные.
- Понятно, - сказал Алексей. - Так вот, когда я собираюсь в сложный поход, мною не двигает ни одна из названных тобою причин. Я просто хочу некоторое время побыть поближе к природе, где она еще не загублена до конца урбанизацией. Пожалуй, это все. Мне нечего больше добавить, - подвел итог Алексей.
Объяснение друга раззадорило любознательного Вадима, и он стал развивать тему разговора:
- Из твоего рассказа я уяснил эмоциональную или психологическую составляющую волока. Но мне, для полноты картины, не хватает ощущения самого процесса волока. Ты можешь сказанное проиллюстрировать каким-нибудь реальным случаем, не упуская характерных деталей?
- Давай попробую, - ненадолго задумавшись, ответил Алексей, - и, отпив пива из бутылки, начал свои воспоминания:
- Наиболее характерный волок, в части понимания сути и трудностей его выполнения, был, пожалуй, на трехсоткилометровом маршруте: река Нюхча (впадает в Белое море), озеро Нюхчозеро, озеро Калгачихинское, река Илекса, озеро Водлозеро. В поход пошли, как обычно, вдвоём - с Владиком. Скорым доехали до Беломорска. Там пересели на местный поезд. Вышли на станции Унежма на железнодорожной линии Обозерская, которая проложена вдоль побережья Белого моря. С Унежмы, на леспромхозовском самосвале за 10 рублей и бутылку водки, доехали по таежному тракту с бревенчатой колеей до берега Нюхчи. По этой реке нам нужно было подняться до Нюхчозера. Живописное, с сухими высокими берегами, оно лежит на уровне 182 метра. Это второй по размерам водоем Ветреного Пояса. С Нюхчозера начинался шестикилометровый волок на озеро Верхнее.
- А что это за Пояс?- поинтересовался Вадим.
- Это кряж высотой 200-300 метров. Покрытый таежными лесами, он протянулся на 200 километров.
- Понятно, давай рассказывай дальше.
- Так вот, мы три дня тащили байдарку по реке против сильного течения и порогов, лишь изредка переходя на греблю. На озере по ориентирам, которые я нашел в отчетах туристов, вышли к началу волока. Байдарку не разбирали, так как по ходу волока нужно было переправляться через два озерца. Больше ориентиров не было, знали только направление движения - на восток.
- А как же вы в болотах находили тропу без ориентиров? - прервал рассказчика Вадим.
- Ты не поверишь, - начал объяснять Алексей, - но это чистая правда. С приобретением опыта путешествий по диким безлюдным местам у тебя открывается инстинкт первопроходца. И тогда руководствуешься не столько картой, как обостренным «верхним» чутьем.
- Почти как гончая, - пошутил Вадим.
- Похоже, - согласился Алексей. - Первый день шли по мхам и ягодникам. Через восемь часов, переправившись через второе озерцо, вышли к хорошо видимым слегам. Это толстые грубо обтесанные бревна, которые, когда-то давно, кто-то проложил по топкому болоту. Слеги лежали в нужном нам направлении. Здесь начинался самый длинный и, как потом оказалось, самый трудный отрезок волока. Заночевали на берегу озерца. Отдохнув, с байдаркой на плечах и рюкзаками за спиной, пошли по полусгнившим слегам, осторожно выверяя каждый шаг. Занятие, скажу я тебе, цирковое. В один из моментов моя левая нога соскользнула, и я провалился в трясину выше колен, едва успев опустить корму байдарки по другую сторону слеги. Владик, который шел впереди, помог мне выбраться на слеги, но без моих бродней. Они завязли в болоте, и я их с трудом вытащил, лежа на бревне. Стали идти еще осторожней.
Слеги привели к относительной тверди - заболоченному редколесью. По нему идти было несравненно легче. Хотя под сапогами чавкало и ноги глубоко погружались в зыбкий ковер из трав и мха, но трясины не было. Однако встал вопрос - как переносить байдарку? Передвигаться по зыбкой болотине, держа байдарку на плечах или в руках, ухватившись за нос и корму, было очень тяжело. Догадались, что байдарку нужно волочить, а не нести. На то, он и волок. Из чахлых берез вырубили две жерди и связали их. С помощью шпагата жерди привязали ко второму носовому шпангоуту поперек байдарки. Затем, взявшись двумя руками перед собой за концы жердей, приподняли свое плавсредство и резво поволокли его, скользя кормой по болоту. На коротких привалах еще хватало сил кинуть в рот горсть морошки. Поздно вечером подошли к какому-то озеру. Следов волоковой тропы вблизи не обнаружили. Дальше искать не стали, уж очень тяжелым выдался этот тринадцатичасовый рабочий день. Поставили палатку, поели всухомятку и спать. Утром выяснили, что вышли к озеру Верхнему, а значит волоку конец.
На этом месте Алексей прервал свое повествование и вслед за товарищем потянулся за пивом. Вадим, сделав несколько глотков, прокомментировал услышанное:
- Это же каторжная работа, которая убивает все эмоции.
- Э, не скажи, - возразил Алексей. - За труды тебя ожидают награды. Вот в этом походе, после волока, нам достались: красавица Илекса с разными по сложности порогами, сосновыми борами и цветочным разнотравьем по берегам; отличная рыбалка; стоящая на красивом месте чистая и уютная изба пожарного авиаотряда с вертолетной площадкой; огромное карельское Водлозеро с островами, встречным ветром и крутыми волнами; деревня Куганаволок с леспромхозовской столовой, где подают вкуснейшую свежеприготовленную щуку и компот из морошки; гигантские подосиновики, которые водитель грузовика, подвозивший нас до Пудожа, собирал вдоль дороги, заметя их из своей кабины; деревянная с архитектурными изысками пристань Пудож - Подпорожье и теплоход «Ладога», который перевез нас через Онежское озеро в Петрозаводск.
Алексей замолчал. На этот раз Вадим вопросов не задавал, устремив взгляд на Днепр, по которому медленно шел против течения белый трехпалубный теплоход. Подождав минуту, Алексей, как бы подводя итог своему рассказу, сказал:
- А, если смотреть на волок метафорично, то можно предположить, что у каждого человека хотя бы один раз был свой волок, когда он осознанно, не жалея сил и времени, шел против течения и преодолевал преграды в надежде получить новое качество жизни.
- Пожалуй, - тихо отозвался Вадим. - Я всегда хотел жить у реки и работать бакенщиком.
Неожиданное для себя откровение услышал Алексей от эстета и исконного горожанина.
Киев
“Наша улица” №167 (10) октябрь
2013
