Переплет книги Валерия Золотухина "Болезнь..."
Валерий Золотухин
Валерий Золотухин и Нина Краснова
Нина Краснова
"БОЛЕЗНЬ" ВАЛЕРИЯ ЗОЛОТУХИНА
(О 60-й тетради дневника в 18-й книге Валерия Золотухина «Болезнь...»:
Дневники. Книга 18. – Нижний Новгород: ОАО «Нижполиграф» 2012. – 480 с.)
Дневники. Книга 18. – Нижний Новгород: ОАО «Нижполиграф» 2012. – 480 с.)
- Почему Ваша книга называется «Болезнь...»? Что это означает? –
спрашивают читатели у Валерия Золотухина.
Болезнь – это и любовь, и душевные страдания и переживания,
и тяжёлые отношения и разрыв и разлад с близкими людьми,
и тоска, и уныние,
и болезнь как таковая (физическое нездоровье,
например, какой-нибудь грипп),
и пьянство, и алкоголизм, и сама жизнь.
...Когда Андрея Вознесенского спрашивали:
«Как называется Ваша болезнь?» - Он отвечал:
«Моя болезнь называется – жизнь».
На обложке книги Валерия Золотухина «Болезнь»
– малоизвестная репродукция картины А. Саврасова
«Грачи прилетели. Пейзаж с церковью» 1894 года,
которая висела на стене больницы в Соловьевке,
где герой находит себе прибежище от суеты сует и от стрессов
и душевное успокоение.
Нина КРАСНОВА,
31 мая 2012 г.
60-я тетрадь дневников Валерия Золотухина, которая вошла в его новую книгу «Болезнь» (уже18-ю по счёту!), охватывает период жизни этого «кумира миллионов», этого гениального артиста и писателя, с 8 марта по 27 июня 1994 года.
«А тетрадь-то, между прочим, будет важная...» - говорит сам себе и своим потенциальным читателям Валерий Золотухин в первых же строках этой тетради.
Но какие тетради у него – не важные? Они у него все – важные, с самой первой, которую он писал в 1958 году, на первом курсе ГИТИСАа, и до самой последней, в каждой из них он пишет новые страницы и главы своей жизни, которая неразрывно связана с искусством, и с театром, а больше всего - с Театром на Таганке, и с кино, и с литературой, и с культурой, и с жизнью своей страны, и с жизнью дорогих и близких ему людей, в том числе и своих любимых женщин, жён, детей, коллег, партнёров по сцене и собратьев по перу.
Чем же 60-я тетрадь представляется автору особенно важной? Тем, что «в ней... должна разыграться... вся драматическая развязка скандала – дележа на Таганке», в результате раскола этого Театра в 90-е годы на сторонников Николая Губенко и сторонников Юрия Любимова. Она и разыгрывается.
Николай Губенко и его группа забирают себе половину помещения Театра и называют ее «Содружество актёров Таганки» и работают под маркой и брэндом Таганки. А группа сторонников старой Таганки и Юрия Любимова во главе с Валерием Золотухиным занимает другую половину помещения и просит своего шефа Юрия Любимова, который был лишён российского гражданства и на несколько лет уезжал из России за границу и работал там, вернуться со своей женой Каталин, нерусской венгеркой, в Москву и взять бразды правления Театром в свои руки, и пишут ему письмо, как запорожские казаки султану:
«Приезжай, голубчик! Мы всех лошадей на дороги выставим. Мы Бога будем молить день и ночь, чтобы дал он нам с тобой свидеться. Сохрани тебя Бог от болезней, злых людей и от пожару».
Валерий Золотухин обращается еще и к Господу Богу, который еси на небеси: «Господи! Помоги нам, спаси и сохрани (нас и Таганку)». И сам пытается спасти и Таганку, и артистов, и самого себя. «Если не я, то кто (сделает это за меня)?» - спрашивает он сам себя, как спрашивала себя Орлеанская дева Жанна Д Арк, которая хотела спасти свою Францию. Если не я – никто... На Бога и на Любимова надейся, но и сам не плошай.
В ожидании Любимова и новых ролей многие артисты, не выдерживают своего «подвешенного состояния», неопределённости и невостребованности и спиваются, «отгоревшие звёзды погасли и никому не нужны и неинтересны».
...Сейчас
всё это и само письмо артистов Юрию Любимову 1994 года нельзя читать
без грусти. Тогда, в 1994 году, артисты надеялись на Любимова как на
Бога и просили Любимова вернуться к ним, и он к ним вернулся и работал,
как раньше, а в 2011 году он, после своего конфликта с артистами в
Чехии, уже не первого конфликта Любимова с труппой, но послужившего
последней каплей в чаше, заявил: «Я больше не хочу и не буду работать с
ними!» - А потом уже артисты, которым надоел диктат Любимова, и
особенно диктат его жены Каталин, которая, как старуха из сказки о
рыбаке и рыбке, решила стать «владычицей морскою», то есть абсолютной
хозяйкой Таганки и разогнать всю труппу, «очистить Театр от труппы», и
посадить артистов на контрактную систему и приватизировать Таганку,
заявили: «А теперь мы и сами не хотим больше работать с ним!» - И
Любимов ушёл с Таганки «по собственному желанию» и рассчитывал, что
артисты спохватятся и опять будут звать его на царство, как когда-то,
но теперь этого не случилось. И, по мнению самих артистов, на 98
процентов в этом виновата Каталин. В любой истории ищите корень зла, то
есть «шерше ля фам», как говорят французы.
Тогда, в 1994 году, Любимов был для своих подчинённых еще царь и Бог.
Но когда сейчас читаешь дневник Валерия Золотухина, видишь, что уже и тогда у артистов в отношениях с Любимовым не было идиллии и возникла такая трещина, которая со временем увеличилась и позволила выплеснуться из чаши этих отношений всем отрицательным эмоциям, накопившимся там за годы и десятилетия, и что все проблемы Таганки, которые обнаружились в 2011 году, существовали уже и тогда. И уже тогда Валерий Золотухин брал многие из них на себя и пытался решить их...
«Труппа просит (меня) не бросать ее в это тяжелое время подвешенного состояния... Позиции свои я отстаивать собираюсь, что называется – до последней капли крови...» - записывает Валерий Золотухин в своём дневнике 1994 года. И отвоёвывает с артистами у Николая Губенко три сцены Таганки... и спасает старую Таганку...
Но когда сейчас читаешь дневник Валерия Золотухина, видишь, что уже и тогда у артистов в отношениях с Любимовым не было идиллии и возникла такая трещина, которая со временем увеличилась и позволила выплеснуться из чаши этих отношений всем отрицательным эмоциям, накопившимся там за годы и десятилетия, и что все проблемы Таганки, которые обнаружились в 2011 году, существовали уже и тогда. И уже тогда Валерий Золотухин брал многие из них на себя и пытался решить их...
«Труппа просит (меня) не бросать ее в это тяжелое время подвешенного состояния... Позиции свои я отстаивать собираюсь, что называется – до последней капли крови...» - записывает Валерий Золотухин в своём дневнике 1994 года. И отвоёвывает с артистами у Николая Губенко три сцены Таганки... и спасает старую Таганку...
...Новая
тетрадь Валерия Золотухина важна и интересна не только потому. что там
разыгрывается драматическая развязка – дележа Таганки, но и потому, что
там идёт развитие действия каких-то сюжетов его жизни и наступает
кульминация и развязка этих сюжетов и на фоне их возникают новые сюжеты
и сюжетные линии и разыгрываются новые драматические, а иногда и
комические события в жизни Валерия Золотухина, с новыми и старыми
героями и персонажами... Да и просто потому, что дневники Валерия
Золотухина интересны и важны сами по себе... один интереснее и важнее
другого, и не знаешь, какой из всех интереснее и важнее и лучше и
ценнее всех.
...Некоторые герои и персонажи предыдущих дневников в 18-й книге оказываются прикованными к постели каждый своими болезнями:
Друг и земляк Золотухина Ащеулов лежит парализованный и так и пишет автору: лежу парализованный.
Артист Филатов, второй муж первой жены Золотухина Нины Шацкой, лежит с инсультом.
Композитор Мигуля, который занимался бизнесом и которого партнёры или конкуренты (если только это не синонимы) взорвали в машине, теряет дар речи и не может двигаться.
Жизнь постепенно уходит из них, и они постепенно уходят из неё.
Такова жизнь людей... Жизнь вообще, и в нашей стране, в частности.
...А поэтесса Надя Кондакова занимается Москомимуществом...
...А Юрий Любимов в Греции «Вишнёвый сад» ставит...
...А Валерий Золотухин играет в спектаклях «Павел I» в Театре Армии и в спектаклях «Доктор Живаго» и «Годунов» на Таганке. И, как некрасовский корабейник, продаёт свои книги «под крышей дома своего», под крышей Таганки, - «Дребезги» и дневники: «Торгую книжками и собой... Книги идут, когда я за прилавком». (22 июня 1994 года читатели купили у него аж 50 его книг! 19 – «Дребезгов», и 31 книгу дневника.)
...А сын Валерия Золотухина Денис ухаживает за девушками...
...А сын Валерия Золотухина Серёжа учится в школе и получает аттестат зрелости. «А сыночек-то выше меня», - отмечает в дневнике отец. Рост у Серёжи – уже 186 см, «и лапоть 46 размера», больше, чем у дяди Стёпы, про которого мы знаем, что «сорок пятого размера надевал он сапоги». У Серёжи – «страшное детство», констатирует Валерий Золотухин, «страшное детство – между припадками эпилепсии и пьянством одной и блядством другого (под одной имеется в виду мать, а под другим - отец)».
Друг и земляк Золотухина Ащеулов лежит парализованный и так и пишет автору: лежу парализованный.
Артист Филатов, второй муж первой жены Золотухина Нины Шацкой, лежит с инсультом.
Композитор Мигуля, который занимался бизнесом и которого партнёры или конкуренты (если только это не синонимы) взорвали в машине, теряет дар речи и не может двигаться.
Жизнь постепенно уходит из них, и они постепенно уходят из неё.
Такова жизнь людей... Жизнь вообще, и в нашей стране, в частности.
...А поэтесса Надя Кондакова занимается Москомимуществом...
...А Юрий Любимов в Греции «Вишнёвый сад» ставит...
...А Валерий Золотухин играет в спектаклях «Павел I» в Театре Армии и в спектаклях «Доктор Живаго» и «Годунов» на Таганке. И, как некрасовский корабейник, продаёт свои книги «под крышей дома своего», под крышей Таганки, - «Дребезги» и дневники: «Торгую книжками и собой... Книги идут, когда я за прилавком». (22 июня 1994 года читатели купили у него аж 50 его книг! 19 – «Дребезгов», и 31 книгу дневника.)
...А сын Валерия Золотухина Денис ухаживает за девушками...
...А сын Валерия Золотухина Серёжа учится в школе и получает аттестат зрелости. «А сыночек-то выше меня», - отмечает в дневнике отец. Рост у Серёжи – уже 186 см, «и лапоть 46 размера», больше, чем у дяди Стёпы, про которого мы знаем, что «сорок пятого размера надевал он сапоги». У Серёжи – «страшное детство», констатирует Валерий Золотухин, «страшное детство – между припадками эпилепсии и пьянством одной и блядством другого (под одной имеется в виду мать, а под другим - отец)».
...Что
меня всегда потрясало и потрясает в дневниках Валерия Золотухина, и
восхищает и располагает к нему всей душой, это его предельная
откровенность, искренность и самокритичность, я бы даже сказала –
самоистязательность, самоказнительность, которая сродни пугачевскому
(перед казнью): «Прости меня, народ православный, в чём согрешил я
тебе...», и есенинскому: «Прости меня... за всё в чём был и не был
виноват»...
«И отчего я... непутёвый такой?» - вопрошает Валерий Золотухин и говорит (пишет) о себе, что он «греховодник и сладострастник»... И при этом (хотя он греховодник и сладострастник не более, чем все мужчины) подкрепляет свои слова примерами, то есть своими поступками, о которых он рассказывает своему гипотетическому читателю, как на духу, то есть которые описывает своим суперчестным пером, на что я даже не знаю, кто ещё в нашей стране и во всём мире мог бы решиться, кроме него? Только Пушкин в своих «Тайных записках Пушкина».
Золотухин в своих книгах выводит на чистую воду и самого себя, и окружающих его людей, в том числе и самых близких, чтобы познать себя через людей, а людей – через себя. И говорит о себе и о людях, и вообще о жизни, «правду и только правду», как прокурор, которого он играет в спектакле «Прокурорская притча» в Театре Луны. Он говорит такую правду, какую он знает, видит и какую представляет себе и какую понимает.
Поэтому я очень удивилась, когда прочитала в журнале «Итоги» за 26 сентября 2011 года, слова Юрия Любимова слова о том, что Золотухин – «литературная шпана», «книжки лживые пишет, сам торгует ими перед спектаклями и в антрактах, распространяя своё враньё не только об ушедших, но и о живых. Я как-то спросил его: «Не боишься, что оболганные люди соберутся вместе и набьют тебе морду?» А он говорит: «Зато это пользуется спросом».
Эти книги потому (то есть не только потому, но и потому) и пользуется спросом, что они непривычно честные, и что автор говорит и отображает в них «правду и только правду». Вот бы все писатели писали у нас такие «лживые» книжки, какие пишет Валерий Золотухин! Повернулся же у Любимова язык сказать про них такое! Я думаю, Юрий Петрович сказал это потому, что он не на всех страницах этих книжек сам себе нравится. Но, как говорится, нечего на зеркало пенять, коли твоё лицо там не во всех ракурсах красиво и фотогенично и в некоторых ракурсах кажется тебе кривым.
Притом же Валерий Золотухин в своих книгах никого ни в чём не осуждает, никому не читает никаких проповедей, никаких нотаций, никакой морали и «правил поведения за столом» со своими партнёрами и так далее. «Оставь проповеди проповедникам», - говорит он сам себе. Он никого не судит Страшным Судом. И ни в кого не кидает камней, даже и в своих недоброжелателей, следуя библейским заповедям: не судите, да не судимы будете; и кто без греха, пусть бросит камень (в того, кто с грехом).
«И отчего я... непутёвый такой?» - вопрошает Валерий Золотухин и говорит (пишет) о себе, что он «греховодник и сладострастник»... И при этом (хотя он греховодник и сладострастник не более, чем все мужчины) подкрепляет свои слова примерами, то есть своими поступками, о которых он рассказывает своему гипотетическому читателю, как на духу, то есть которые описывает своим суперчестным пером, на что я даже не знаю, кто ещё в нашей стране и во всём мире мог бы решиться, кроме него? Только Пушкин в своих «Тайных записках Пушкина».
Золотухин в своих книгах выводит на чистую воду и самого себя, и окружающих его людей, в том числе и самых близких, чтобы познать себя через людей, а людей – через себя. И говорит о себе и о людях, и вообще о жизни, «правду и только правду», как прокурор, которого он играет в спектакле «Прокурорская притча» в Театре Луны. Он говорит такую правду, какую он знает, видит и какую представляет себе и какую понимает.
Поэтому я очень удивилась, когда прочитала в журнале «Итоги» за 26 сентября 2011 года, слова Юрия Любимова слова о том, что Золотухин – «литературная шпана», «книжки лживые пишет, сам торгует ими перед спектаклями и в антрактах, распространяя своё враньё не только об ушедших, но и о живых. Я как-то спросил его: «Не боишься, что оболганные люди соберутся вместе и набьют тебе морду?» А он говорит: «Зато это пользуется спросом».
Эти книги потому (то есть не только потому, но и потому) и пользуется спросом, что они непривычно честные, и что автор говорит и отображает в них «правду и только правду». Вот бы все писатели писали у нас такие «лживые» книжки, какие пишет Валерий Золотухин! Повернулся же у Любимова язык сказать про них такое! Я думаю, Юрий Петрович сказал это потому, что он не на всех страницах этих книжек сам себе нравится. Но, как говорится, нечего на зеркало пенять, коли твоё лицо там не во всех ракурсах красиво и фотогенично и в некоторых ракурсах кажется тебе кривым.
Притом же Валерий Золотухин в своих книгах никого ни в чём не осуждает, никому не читает никаких проповедей, никаких нотаций, никакой морали и «правил поведения за столом» со своими партнёрами и так далее. «Оставь проповеди проповедникам», - говорит он сам себе. Он никого не судит Страшным Судом. И ни в кого не кидает камней, даже и в своих недоброжелателей, следуя библейским заповедям: не судите, да не судимы будете; и кто без греха, пусть бросит камень (в того, кто с грехом).
...Валерий
Золотухин пишет свой дневник каждый день в течение сорока с лишним лет,
под девизом «Ни дня без строчки!», ни дня без страницы текста!
Свою тягу и страсть к писательству Валерий Золотухин с юмором называет «графоманией»: моя «графомания меня спасает иногда от тоски и стакана» и помогает мне «затаиться и уйти на дно» (уйти в свой внутренний мир, где меня никто не достанет), - говорит (пишет) он.
Свою тягу и страсть к писательству Валерий Золотухин с юмором называет «графоманией»: моя «графомания меня спасает иногда от тоски и стакана» и помогает мне «затаиться и уйти на дно» (уйти в свой внутренний мир, где меня никто не достанет), - говорит (пишет) он.
...Людмила
Абрамова сказала когда-то: Золотухин стал писать дневник, чтобы стать
писателем. А он говорит: нет, я стал писателем, чтобы писать дневник, и
каждый день только и жду вечера, чтобы записать в дневник, что
произошло в моей жизни за день.
...Для
Валерия Золотухина нет маленьких тем. Каждое лыко у него ложится в
строку. И из этого лыка сплетается и возникает книга, в которой всё
важно: и то, что творится в Театре на Таганке, и то, что творится у
автора дома, и то, что Валерий Золотухин по утрам делает зарядку для
тела (стоит на голове) и зарядку для души (читает молитвы), и то, что
сын Валерия Золотухина Серёжа получил тройку по географии, и то, что
Валерий Золотухин берет с собой в больницу икону Святителя патриарха
Тихона, и то, что у Валерия Золотухина сломалась машина, «лопнул трос
сцепления»... и то, что Валерию Золотухину надо выступать, а он не в
голосе, у него «несмыкание связок», и то, что Валерию Золотухину не
спится, и то, что он запил, а потом протрезвел... и то, что Валерий
Золотухин горит между двух огней, между женой и любовницей, и то, что в
России идут реформы... и то, что Валерий Золотухин восстанавливает
церковь в своем родном селе Быстрый Исток, на Алтае и уже возвёл
фундамент, а на стены денег нет...
...Основное место действия 18-й книги дневников Валерия Золотухина – старая Таганка, где артисты готовятся встретить и встречают свой 30-й сезон и репетируют и играют спектакль «Доктор Живаго» с Валерием Золотухиным в роли Доктора Живаго, и больница в Соловьевке, где наш герой хочет найти покой и прячется от мира и пытается спрятаться от всех проблем не в чеховской палате номер 6, а в палате номер 10 и лечит своё расшатанное здоровье и свой голос и свои расшатанные нервы («Я стал психом... Это нервы, Валера, всё это нервы...» - ставит он диагноз сам себе). И пьёт таблетки, которые мало помогают ему... И всеми силами пытается вернуть себе свою нормальную физическую форму... И каждое утро делает зарядку, и стоит на голове (я без этого «не мужчина»), и каждое утро молится Богу...
«Только бы (мне) не запить», - говорит он сам себе своими словами и стихами Высоцкого:
«Не спится мне. Ну как же мне не спиться?
Нет, не сопьюсь...»
...Основное место действия 18-й книги дневников Валерия Золотухина – старая Таганка, где артисты готовятся встретить и встречают свой 30-й сезон и репетируют и играют спектакль «Доктор Живаго» с Валерием Золотухиным в роли Доктора Живаго, и больница в Соловьевке, где наш герой хочет найти покой и прячется от мира и пытается спрятаться от всех проблем не в чеховской палате номер 6, а в палате номер 10 и лечит своё расшатанное здоровье и свой голос и свои расшатанные нервы («Я стал психом... Это нервы, Валера, всё это нервы...» - ставит он диагноз сам себе). И пьёт таблетки, которые мало помогают ему... И всеми силами пытается вернуть себе свою нормальную физическую форму... И каждое утро делает зарядку, и стоит на голове (я без этого «не мужчина»), и каждое утро молится Богу...
«Только бы (мне) не запить», - говорит он сам себе своими словами и стихами Высоцкого:
«Не спится мне. Ну как же мне не спиться?
Нет, не сопьюсь...»
...Больница
становится для главного героя книги домом, убежищем от стрессов и от
людей, которые мотают ему нервы, в том числе и от любимых женщин и от
любимой жены:
«Господи! Господи! Нигде житья нет. Только в больнице», - восклицает он на одной из страниц книги. А на другой пишет:
«Вот я и дома, в больнице, и слёзы на глазах скорые. Всё мне здесь мило, всё привычно, удобно, уютно. И вешалка со спортивным костюмом, и Серёжины штаны, и кровать, заваленная бумагами, и фотография Тихона... и тишина... и никто (меня) не допрашивает...» - где и с кем ты был? И никто (меня) не ругает. «И ни от кого не слышно» таких слов в свой адрес, как «дерьмо, уродина, подлец, негодяй и т. д.». «Как хорошо здесь, как одиноко...»
«Господи! Господи! Нигде житья нет. Только в больнице», - восклицает он на одной из страниц книги. А на другой пишет:
«Вот я и дома, в больнице, и слёзы на глазах скорые. Всё мне здесь мило, всё привычно, удобно, уютно. И вешалка со спортивным костюмом, и Серёжины штаны, и кровать, заваленная бумагами, и фотография Тихона... и тишина... и никто (меня) не допрашивает...» - где и с кем ты был? И никто (меня) не ругает. «И ни от кого не слышно» таких слов в свой адрес, как «дерьмо, уродина, подлец, негодяй и т. д.». «Как хорошо здесь, как одиноко...»
...У
Валерия Золотухина в дневниках есть свой ангел-хранитель в лице Татьяны
Л., которая там и книги его помогает ему в Театре или где-то еще
продавать, и кусты жасмина и кукурузу и картошку на Десне (у него на
даче) с ним сажает, делает ему «огородо-садотерапию» и «лунотерапию», и
ходит к нему в больницу, и приносит ему туда мандарины, цветы:
«...Прискакала Л(...), верная моя, бескорыстная добрая душа...
гвоздики принесла чудесные... Приехала Л(...), меняла воду цветкам...
Снова была Танька, положила мандарины и смылась... Не баба, а золото... Вот мой ангел-хранитель... Татьяна, ангел мой хранитель... На метле переносится с места на место... Таньке памятник ставить надо... Танька – я ей памятник поставлю при жизни...»
Как сказал бы Маяковский? «Пускай нам (вам) общим памятником будет...» - что? не социализма, а дневник Валерия Золотухина.
Комментарии Валерия Золотухина к образу Татьяны Л.:
«..Л(...) приносит с собой покой, простоту и мудрость суждений...
...Кто-то ещё смеет смеяться над ней...»
Как, например, одна девушка, которая говорит (я не помню, на какой странице она это говорит. – Н. К.):
- Подружкой Тани Л(...) я быть не хочу.
Комментарии Валерия Золотухина к образу Татьяны Л(...):
«...Напрасно кто-то, возгордившись, считает, что быть или называться подругой Л(...) – не по чину, что это куда как другой уровень...
Танька Л. с её добротой, умом и щедростью человеческого сердца не имеет к себе уважения со стороны подобных».
Зато она умеет любить и быть нужной тому, кого она любит. И в одной из своих записок она пишет ему коротко и просто:
«Я буду любить вас. Таня».
Очень светлый, симпатичный и трогательный получается у Валерия Золотухина под его пером образ этого ангела-хранителя в лице конкретной земной женщины.
«...Прискакала Л(...), верная моя, бескорыстная добрая душа...
гвоздики принесла чудесные... Приехала Л(...), меняла воду цветкам...
Снова была Танька, положила мандарины и смылась... Не баба, а золото... Вот мой ангел-хранитель... Татьяна, ангел мой хранитель... На метле переносится с места на место... Таньке памятник ставить надо... Танька – я ей памятник поставлю при жизни...»
Как сказал бы Маяковский? «Пускай нам (вам) общим памятником будет...» - что? не социализма, а дневник Валерия Золотухина.
Комментарии Валерия Золотухина к образу Татьяны Л.:
«..Л(...) приносит с собой покой, простоту и мудрость суждений...
...Кто-то ещё смеет смеяться над ней...»
Как, например, одна девушка, которая говорит (я не помню, на какой странице она это говорит. – Н. К.):
- Подружкой Тани Л(...) я быть не хочу.
Комментарии Валерия Золотухина к образу Татьяны Л(...):
«...Напрасно кто-то, возгордившись, считает, что быть или называться подругой Л(...) – не по чину, что это куда как другой уровень...
Танька Л. с её добротой, умом и щедростью человеческого сердца не имеет к себе уважения со стороны подобных».
Зато она умеет любить и быть нужной тому, кого она любит. И в одной из своих записок она пишет ему коротко и просто:
«Я буду любить вас. Таня».
Очень светлый, симпатичный и трогательный получается у Валерия Золотухина под его пером образ этого ангела-хранителя в лице конкретной земной женщины.
И
рядом с ней образ девушки из Уфы, Людмила, Л. А., которую автор воспел
в своих предыдущих дневниках и в своих письмах к ней как Богиню и как
Совершенство, невольно тускнеет и меркнет. И когда эта девушка Л. А.,
звонит жене автора домой и играет у неё на нервах и просит позвать к
телефону Людмилу (саму себя) и когда она закатывается в дом к нему и к
его жене Тамаре и сидит смотрит там телевизор, то невольно соглашаешься
с эмоционально-критической характеристикой, какую даёт этой девушке из
Уфы мать Тамары, тёща: «...она без предела наглая, вульгарная, циничная
баба, которая поставила цель добиться своего» (отбить мужа у жены,
прославленного артиста). То есть – стерва она, и больше никто. И
невольно становишься на сторону Тамары, которая говорит девушке из Уфы:
«Вон отсюда, блядь тонкогубая... Тонкогубая проститутка, блядь... Девка
по вызову...» И невольно смотришь на девушку из Уфы глазами Серёжи,
которому она нисколько не нравится и который не видит в ней ничего
необыкновенного и красивого и который говорит о ней, что она –
«обыкновенная тёлка, пройдёт – не заметишь».
И невольно думаешь: как же влюблённый мужчина, да ещё если он артист не только по своей профессии, но и по своей натуре, то есть если он по натуре художник, человек с воображением и фантазией, как же далеко он может зайти в своем идеализировании образа женщины, которая на самом деле далеко не идеал, а скорее даже антиидеал, но ему она кажется идеалом и Совершенством, пока он любит её и пока не разует на неё свои глаза. «Кого мы любим, когда мы любим?» - написал один поэт, фамилию которого я не помню. Мы любим того, кого представляем себе в своём воображении и кого создаём в своих фантазиях... и кто на самом деле, может быть, совсем не такой, каким мы видим и создаём его. Каждый влюблённый – это художник, который рисует сам себе портрет своего предмета любви, и дорисовывает и прорисовывает и выявляет в нём то, чего, может быть, в самой модели и нет, но что видит или хочет видеть в ней художник, и чем больше у влюблённого талант художника, тем красивее получается у него портрет.
Автор хочет похоронить в себе свою любовь к Л. А., которая принесла ему столько радостей, но и столько страданий. И он говорит себе, то есть пишет в своем дневнике: «Я похороню эту любовь». Но похоронить – не значит избавиться от неё. Вот в чём дело-то. Может быть, только со временем это удастся. Особенно если вышибить клин клином.
Но как литературная героиня – девушка из Уфы, без сомнения, великолепна!
И ей, этой девушке из Уфы, как и своему ангелу-хранителю Тане Л., Золотухин ставит свой памятник, и даже не один, а много памятников, в каждой книге дневника – по памятнику.
Да и всем героям и персонажам своих дневников, и положительным, и отрицательным, и отрицательно-положительным, и положительно-отрицательным, он ставит памятники или бюсты, каждому – свой, и каждому - свои... И все они остаются не только в истории жизни Валерия Золотухина, но и на скрижалях истории Вечности, как реальные люди, которые стали литературными героями и персонажами прозы Валерия Золотухина.
И невольно думаешь: как же влюблённый мужчина, да ещё если он артист не только по своей профессии, но и по своей натуре, то есть если он по натуре художник, человек с воображением и фантазией, как же далеко он может зайти в своем идеализировании образа женщины, которая на самом деле далеко не идеал, а скорее даже антиидеал, но ему она кажется идеалом и Совершенством, пока он любит её и пока не разует на неё свои глаза. «Кого мы любим, когда мы любим?» - написал один поэт, фамилию которого я не помню. Мы любим того, кого представляем себе в своём воображении и кого создаём в своих фантазиях... и кто на самом деле, может быть, совсем не такой, каким мы видим и создаём его. Каждый влюблённый – это художник, который рисует сам себе портрет своего предмета любви, и дорисовывает и прорисовывает и выявляет в нём то, чего, может быть, в самой модели и нет, но что видит или хочет видеть в ней художник, и чем больше у влюблённого талант художника, тем красивее получается у него портрет.
Автор хочет похоронить в себе свою любовь к Л. А., которая принесла ему столько радостей, но и столько страданий. И он говорит себе, то есть пишет в своем дневнике: «Я похороню эту любовь». Но похоронить – не значит избавиться от неё. Вот в чём дело-то. Может быть, только со временем это удастся. Особенно если вышибить клин клином.
Но как литературная героиня – девушка из Уфы, без сомнения, великолепна!
И ей, этой девушке из Уфы, как и своему ангелу-хранителю Тане Л., Золотухин ставит свой памятник, и даже не один, а много памятников, в каждой книге дневника – по памятнику.
Да и всем героям и персонажам своих дневников, и положительным, и отрицательным, и отрицательно-положительным, и положительно-отрицательным, он ставит памятники или бюсты, каждому – свой, и каждому - свои... И все они остаются не только в истории жизни Валерия Золотухина, но и на скрижалях истории Вечности, как реальные люди, которые стали литературными героями и персонажами прозы Валерия Золотухина.
...Маяковский
мечтал когда-то принести потомкам «сто томов своих партийных книжек»,
которые и будут памятником ему, как «построенный в боях социализм».
Валерий Золотухин принесет потомкам сто томов своих не партийных книжек дневников, которые будут памятником и ему, и людям его (то есть нашего) времени.
Валерий Золотухин принесет потомкам сто томов своих не партийных книжек дневников, которые будут памятником и ему, и людям его (то есть нашего) времени.
...«Или
уж прям я такой старый?» - спрашивает Валерий Золотухин в своем
дневнике 1994 года, где ему всего-то 51 год. Валерий Золотухин –
принадлежит к категории людей, которые всегда молоды, сколько бы лет им
ни стукнуло. Он молод и сейчас, в свои 70 лет.
«На Вас время не действует. Вы (с годами) остаётесь таким же молодым (как всегда), а внутренне совершенствуетесь», - сказала Валерию Золотухину одна из его поклонниц.
Что – да, то – да. И к этому нечего добавить. Кроме того, что пожелать Валерию Золотухину и дальше оставаться таким и быть таким всегда!
«На Вас время не действует. Вы (с годами) остаётесь таким же молодым (как всегда), а внутренне совершенствуетесь», - сказала Валерию Золотухину одна из его поклонниц.
Что – да, то – да. И к этому нечего добавить. Кроме того, что пожелать Валерию Золотухину и дальше оставаться таким и быть таким всегда!
...В
18-й книге дневников Валерия Золотухина, как и во всех его книгах, -
уйма мудрых мыслей, афоризмов, крылатых выражений, и его авторских и не
его авторских, которые стали девизами его жизни и которые могли бы
стать девизами каждого человека. Меня так и подмывает выписать в
столбик некоторые из них:
«Удачу нужно делать самому и ежесекундно».
«Обиды мешают дело делать».
«Кто осуждает других, тому нет оправдания» (Феофан Затворник).
«Человек сам себя спасает».
«Пожелай (своим) недоброжелателям добра».
«Зло множит зло».
«Не терять присутствие духа в самых плачевных обстоятельствах».
«Президенты приходят и уходят, а искусство вечно».
«Удачу нужно делать самому и ежесекундно».
«Обиды мешают дело делать».
«Кто осуждает других, тому нет оправдания» (Феофан Затворник).
«Человек сам себя спасает».
«Пожелай (своим) недоброжелателям добра».
«Зло множит зло».
«Не терять присутствие духа в самых плачевных обстоятельствах».
«Президенты приходят и уходят, а искусство вечно».
...Валерий
Золотухин – православный человек, который ходит с крестом на шее и
живёт с Богом в душе. Каждый свой день он начинает с зарядки и молитвы.
И почти на каждой странице он обращается со своими молитвами к Богу,
молится ему и за себя, и за свою семью, и за своих коллег, партнёров по
сцене, и за Таганку:
«Заходил я в церковь и Богу молился за всех нас. За всех нас...»
Он молится не только в церкви, но и – в основном – у себя дома... Причем – сам для себя, наедине с собой и с Богом, не на показ перед кем-то, а когда никто из своих родных и близких и никто из посторонних людей не видит его.
Молитвы входят в его жизнь и в его прозу как органичная часть этой жизни и этой прозы. И окутывают её своей аурой и освещают своим светом и отсветом и придают ей свою неповторимую стилистику.
Если выписать молитвы Валерия Золотухина в столбик, получится молитвенник Валерия Золотухина:
Господи! Спаси и помилуй меня, грешного...
Господи, спаси и сохрани милую жену мою... сына моего Дениса, сына моего Серёжу... мать мою...
«Господи! Дай мне сна не в смерть, спокойного и бодрящего...»
«Господи! Благослови меня на день грядущий! Дай лёгкости... скорости, дай покоя и талантливости...»
Господи, «помоги ты начальству решить в нашу пользу вопрос» (о Таганке)! Господи! «Спаси и сохрани партнёров моих по «Павлу I»... и по «Доктору Живаго»...
«Заходил я в церковь и Богу молился за всех нас. За всех нас...»
Он молится не только в церкви, но и – в основном – у себя дома... Причем – сам для себя, наедине с собой и с Богом, не на показ перед кем-то, а когда никто из своих родных и близких и никто из посторонних людей не видит его.
Молитвы входят в его жизнь и в его прозу как органичная часть этой жизни и этой прозы. И окутывают её своей аурой и освещают своим светом и отсветом и придают ей свою неповторимую стилистику.
Если выписать молитвы Валерия Золотухина в столбик, получится молитвенник Валерия Золотухина:
Господи! Спаси и помилуй меня, грешного...
Господи, спаси и сохрани милую жену мою... сына моего Дениса, сына моего Серёжу... мать мою...
«Господи! Дай мне сна не в смерть, спокойного и бодрящего...»
«Господи! Благослови меня на день грядущий! Дай лёгкости... скорости, дай покоя и талантливости...»
Господи, «помоги ты начальству решить в нашу пользу вопрос» (о Таганке)! Господи! «Спаси и сохрани партнёров моих по «Павлу I»... и по «Доктору Живаго»...
...Как
и в предыдущей своей книге, Валерий Золотухин в своей 18-й книге
продолжает изыскивать средства на строительство церкви в своем родном
селе Быстрый Исток на Алтае, ходит в высшие инстанции, обивает пороги
мэров и губернаторов, министров, продаёт свои книги и откладывает
деньги за книги – на церковь, и обращается к Господу Богу, чтобы тот
помог ему во всём:
«Господи! Помоги... дай изыскать возможность сдвинуть дело Храма Пресвятой Богородицы с фундамента дальше, к стенам...
...Не для себя же церковь строю, Твое имя, Господи, славить будем...»
Церковь когда-то, в 30-е годы, разрушил в Быстром Истоке отец Валерия Золотухина, председатель колхоза... И вот теперь сын хочет восстановить то, что разрушил его отец. То есть «государство разрушало храмы», руками отцов, руками иванов-дураков, не помнящих родства, «а дураку волю дай – он лоб расшибет». Отец Валерия Золотухина «был политруком в армии», а власть политрукам была дана палаческая», «по известному указу Сталина и его банды»...
Валерий Золотухин приветствует демократизацию в России: «Ну возможно ли было затевать строительство церкви в Быстром Истоке без начала демократизации и когда у власти стояли коммунисты? Ну нет же!» Хотя в наше время и коммунисты вроде как перестали быть атеистами и ходят в церковь ставить свечки Богу и Богоматери.
«Господи! Помоги... дай изыскать возможность сдвинуть дело Храма Пресвятой Богородицы с фундамента дальше, к стенам...
...Не для себя же церковь строю, Твое имя, Господи, славить будем...»
Церковь когда-то, в 30-е годы, разрушил в Быстром Истоке отец Валерия Золотухина, председатель колхоза... И вот теперь сын хочет восстановить то, что разрушил его отец. То есть «государство разрушало храмы», руками отцов, руками иванов-дураков, не помнящих родства, «а дураку волю дай – он лоб расшибет». Отец Валерия Золотухина «был политруком в армии», а власть политрукам была дана палаческая», «по известному указу Сталина и его банды»...
Валерий Золотухин приветствует демократизацию в России: «Ну возможно ли было затевать строительство церкви в Быстром Истоке без начала демократизации и когда у власти стояли коммунисты? Ну нет же!» Хотя в наше время и коммунисты вроде как перестали быть атеистами и ходят в церковь ставить свечки Богу и Богоматери.
...Людмила
Абрамова, гражданская жена Владимира Высоцкого и мать его детей,
сказала когда-то о книге Валерия Золотухина «Всё в жертву памяти
твоей», а потом и о «Секрете Высоцкого», а потом и о «Таганском
дневнике», что это (каждая из этих книг) – лучшая книга о Владимире
Высоцком! Никто не сумел показать Высоцкого таким, какой он был, как
сумел это сделать в своих дневниках Валерий Золотухин. Кстати, я своими
ушами слышала, как она говорила это на вечере памяти Высоцкого 19
ноября 2004 года, когда я выступала на этом вечере с ней и с Валерием
Золотухиным.
В каждой своей книге Валерий Золотухин так или иначе касается темы Высоцкого, касается он её и в своей 18-й книге дневников. Пишет о том, как Любимов когда-то, в 1975 году, назначил Валерия Золотухина на роль Гамлета, на роль дублёра Высоцкого-Гамлета, как космонавта, потому что Высоцкий тогда то и дело уходил в запои и срывал спектакль, а если артист по какой-то причине не может выйти на сцену и играть в спектакле, который стоит в афише, режиссёр может выпустить на сцену другого артиста, заменить одного артиста другим, чтобы не сорвать спектакль, это в театре – самое обычное и самое привычное дело. Так, в «Маркизе де Саде» Шарлотту де Корде играет то Ирина Линдт, то Александра Басова, а директора Шарантона – то Феликс Антипов, то Роман Стабуров... (А в «Венецианских близнецах» сеньорину Беатриче играет то Марфа Кольцова, то Галина Трифонова, а братьев-близнецов Дзанетто и Тонино – то Дмитрий Высоцкий, то Александр Лырчиков, а в «Калеке с Инишмана» – девушку Хелен играет то Александра Басова, то Елизавета Высоцкая, а Мамашу играет то Марина Полицеймако, то – из Театра Губенко - Татьяна Жукова-Киртбая, а Пустозвона – то Сергей Трифонов, то Виктор Семенов, а тетушек Кейт и Эйлин – то Татьяна Сидоренко и Маргарита Радциг, то Анастасия Колпикова и Екатерина Рябушинская, а Малыша Бобби – то Михаил Лукин, то Константин Любимов... - Н. К. 31.05.2012.) И вот Юрий Петрович Любимов, чтобы подстраховать «Гамлета» и чтобы проучить Высоцкого, приучить его соблюдать дисциплину, повесил на Таганке приказ от 14 декабря 1975 года - о вводе Валерия Золотухина на роль Гамлета. Сыграть Гамлета друг Высоцкого Золотухин так и не сыграл, но шишек за то, что чуть было не сыграл его, наполучал много, от людей, которые не знают специфики театров и не знают, что почти все артисты в театрах время от времени играют во вводах, чтобы спасти спектакль и не подвести зрителей. И до сих пор эти шишки у Золотухина не заживают, потому что время от времени кто-нибудь бьёт да бьёт по ним с новой силой, как обухом по голове (а первым ударил его режиссёр Эльдар Рязанов, у которого оказалась очень тяжёлая рука).
И вот в журнале «Итоги» за 26 сентября я прочитала беседу Юрия Любимова, в которой Любимов говорит, что Высоцкий доставлял «Таганке» «много забот»:
- ...До «Таганки» Володя пробовал работать в разных театрах, но нигде подолгу не задерживался, отовсюду вылетал (потому что был пьющий). Меня пытались отговаривать (брать его на Таганку» - то есть советовали не брать его), дескать, (ты) вешаешь ярмо (себе) на шею. Я отвечал: «Одним пьющим больше или меньше – это в России погоды не делает»...
Любимов уговаривал Высоцкого бросить пить, уговаривал его зашиться, возил его по больницам, даже изгонял его с «Таганки», но потом вернул назад... Высоцкий срывал спектакли (и, например, в одном из них за него во вводе Золотухин играл Керенского). А на гастролях во Франции Высоцкий чуть было не сорвал «Гамлета». Врачи сделали ему уколы, и он еле-еле, но сыграл Гамлета.
Корреспондент спрашивает Любимова, мог ли Любимов заменить Гамлета Высоцкого кем-нибудь другим? Любимов ответил, что замена была исключена, «абсолютно»!
- Да и потом: зритель ведь шёл на Высоцкого. Ради Владимира я и взялся за постановку («Гамлета»), только он мог сыграть эту роль... Я уже говорил, что не считаю Владимира Семёновича выдающимся артистом, но в каких-то ролях он... был неподражаем.
Нет, не только Высоцкий мог сыграть Гамлета! Его мог сыграть, по-своему, по-золотухински, и Золотухин! Потому Любимов (потом?) и назначил его на эту роль и вывесил приказ о вводе Золотухина на эту роль. А что Золотухину так и не дали сыграть Гамлета – это трагедия, и для него, и для зрителей, которые так и не увидели его в этой роли, которая могла бы стать одной из его коронных ролей.
В каждой своей книге Валерий Золотухин так или иначе касается темы Высоцкого, касается он её и в своей 18-й книге дневников. Пишет о том, как Любимов когда-то, в 1975 году, назначил Валерия Золотухина на роль Гамлета, на роль дублёра Высоцкого-Гамлета, как космонавта, потому что Высоцкий тогда то и дело уходил в запои и срывал спектакль, а если артист по какой-то причине не может выйти на сцену и играть в спектакле, который стоит в афише, режиссёр может выпустить на сцену другого артиста, заменить одного артиста другим, чтобы не сорвать спектакль, это в театре – самое обычное и самое привычное дело. Так, в «Маркизе де Саде» Шарлотту де Корде играет то Ирина Линдт, то Александра Басова, а директора Шарантона – то Феликс Антипов, то Роман Стабуров... (А в «Венецианских близнецах» сеньорину Беатриче играет то Марфа Кольцова, то Галина Трифонова, а братьев-близнецов Дзанетто и Тонино – то Дмитрий Высоцкий, то Александр Лырчиков, а в «Калеке с Инишмана» – девушку Хелен играет то Александра Басова, то Елизавета Высоцкая, а Мамашу играет то Марина Полицеймако, то – из Театра Губенко - Татьяна Жукова-Киртбая, а Пустозвона – то Сергей Трифонов, то Виктор Семенов, а тетушек Кейт и Эйлин – то Татьяна Сидоренко и Маргарита Радциг, то Анастасия Колпикова и Екатерина Рябушинская, а Малыша Бобби – то Михаил Лукин, то Константин Любимов... - Н. К. 31.05.2012.) И вот Юрий Петрович Любимов, чтобы подстраховать «Гамлета» и чтобы проучить Высоцкого, приучить его соблюдать дисциплину, повесил на Таганке приказ от 14 декабря 1975 года - о вводе Валерия Золотухина на роль Гамлета. Сыграть Гамлета друг Высоцкого Золотухин так и не сыграл, но шишек за то, что чуть было не сыграл его, наполучал много, от людей, которые не знают специфики театров и не знают, что почти все артисты в театрах время от времени играют во вводах, чтобы спасти спектакль и не подвести зрителей. И до сих пор эти шишки у Золотухина не заживают, потому что время от времени кто-нибудь бьёт да бьёт по ним с новой силой, как обухом по голове (а первым ударил его режиссёр Эльдар Рязанов, у которого оказалась очень тяжёлая рука).
И вот в журнале «Итоги» за 26 сентября я прочитала беседу Юрия Любимова, в которой Любимов говорит, что Высоцкий доставлял «Таганке» «много забот»:
- ...До «Таганки» Володя пробовал работать в разных театрах, но нигде подолгу не задерживался, отовсюду вылетал (потому что был пьющий). Меня пытались отговаривать (брать его на Таганку» - то есть советовали не брать его), дескать, (ты) вешаешь ярмо (себе) на шею. Я отвечал: «Одним пьющим больше или меньше – это в России погоды не делает»...
Любимов уговаривал Высоцкого бросить пить, уговаривал его зашиться, возил его по больницам, даже изгонял его с «Таганки», но потом вернул назад... Высоцкий срывал спектакли (и, например, в одном из них за него во вводе Золотухин играл Керенского). А на гастролях во Франции Высоцкий чуть было не сорвал «Гамлета». Врачи сделали ему уколы, и он еле-еле, но сыграл Гамлета.
Корреспондент спрашивает Любимова, мог ли Любимов заменить Гамлета Высоцкого кем-нибудь другим? Любимов ответил, что замена была исключена, «абсолютно»!
- Да и потом: зритель ведь шёл на Высоцкого. Ради Владимира я и взялся за постановку («Гамлета»), только он мог сыграть эту роль... Я уже говорил, что не считаю Владимира Семёновича выдающимся артистом, но в каких-то ролях он... был неподражаем.
Нет, не только Высоцкий мог сыграть Гамлета! Его мог сыграть, по-своему, по-золотухински, и Золотухин! Потому Любимов (потом?) и назначил его на эту роль и вывесил приказ о вводе Золотухина на эту роль. А что Золотухину так и не дали сыграть Гамлета – это трагедия, и для него, и для зрителей, которые так и не увидели его в этой роли, которая могла бы стать одной из его коронных ролей.
...Кто-то
говорил, что Золотухин и Доктора Живаго – этого интеллигента до мозга
костей – сыграть не сможет, что ему только Бумбараша играть или
Кузькина... И что?.. Кто играет Доктора Живаго на Таганке уже много
лет? И кто скажет, что Золотухин – не Доктор Живаго? Зрители теперь
только Золотухина и представляют этим героем и не представляют, кто ещё
мог бы сыграть его, да ещё так, как Валерий Золотухин. И Доктора Живаго
они теперь представляют Валерием Золотухиным.
У меня есть стихи на эту тему, которые я сочинила, правда, не в 1994 году, а в 2004, когда первый раз увидела Валерия Золотухина в роли Живаго, на Таганке :
У меня есть стихи на эту тему, которые я сочинила, правда, не в 1994 году, а в 2004, когда первый раз увидела Валерия Золотухина в роли Живаго, на Таганке :
О СПЕКТАКЛЕ «ДОКТОР ЖИВАГО»
в Театре на Таганке
в Театре на Таганке
Валерию Золотухину
После «Живого» сыграть «Живаго»,
После Кузькина – интеллигента? –
Ведь на это нужна же отвага,
Та ещё или та и энта.
После Кузькина – интеллигента? –
Ведь на это нужна же отвага,
Та ещё или та и энта.
Но Золотухину всё по силам,
В нём и Кузькин живёт, и Живаго,
Зная цену посулам, посылам...
А «юпитер» - это же Вега.
В нём и Кузькин живёт, и Живаго,
Зная цену посулам, посылам...
А «юпитер» - это же Вега.
Слёзы мои – не из лужи влага.
И сияет в своём ореоле
Золотухин – в роли Живаго,
А Живаго – в обратной роли:
Золотухина...
И сияет в своём ореоле
Золотухин – в роли Живаго,
А Живаго – в обратной роли:
Золотухина...
...Спектаклем
«Доктор Живаго» в 1994 году закрывался 30-й сезон на Таганке. Валерий
Золотухин очень волновался перед этим спектаклем и даже клал себе под
подушку текст своей роли и спал на нём, и так и записал в своём
дневнике 1994 года: «Спал на экземпляре Живаго, чтобы текст через
подушку перетек в голову», «Живагой» закрывается 30-й сезон
У меня один выход – сыграть гениально».
Утром в день спектакля Валерий Золотухин записал в своём дневнике: «Господи! Пошли труппе моей лёгкости и скорости! Не омрачи плохим спектаклем последний спектакль «Живаго» в сезоне многотрудном, многонервном и страдальном».
А вечером Валерий записал в своём дневнике: «- Сегодня был лучший спектакль, - сказала мне Жанова», «Живаго» сыгран с плюсом»,
«Лучший из моих спектаклей – Живаго. Победа! Триумф!», «Сегодня начну спать на тексте Павла I» (чтобы и этот спектакль сыграть гениально! – Н. К.).
У меня один выход – сыграть гениально».
Утром в день спектакля Валерий Золотухин записал в своём дневнике: «Господи! Пошли труппе моей лёгкости и скорости! Не омрачи плохим спектаклем последний спектакль «Живаго» в сезоне многотрудном, многонервном и страдальном».
А вечером Валерий записал в своём дневнике: «- Сегодня был лучший спектакль, - сказала мне Жанова», «Живаго» сыгран с плюсом»,
«Лучший из моих спектаклей – Живаго. Победа! Триумф!», «Сегодня начну спать на тексте Павла I» (чтобы и этот спектакль сыграть гениально! – Н. К.).
...Валерий
Золотухин настолько вживается в роли своих героев, что начинает не
только на сцене, но и в своей прозе, в своих дневниках говорить их
словами, их фразами. Например, когда Валерий Золотухин думает, что ему
делать в такой-то ситуации, он пишет: надо «продумать распорядок
действий»... а когда Валерию Золотухину кто-то из артистов копает яму,
он пишет: «Пусть роют яму мне по росту»... а когда он читает старые
письма от Жени Сабельниковой и думает о ней, он пишет: «Закатилось мое
солнце ясное, прелесть моя незабвенная»... а когда он думает о том, что
он не отвоевал свою возлюбленную у своего соперника, как Живаго не
отвоевал свою Лару у Комаровского, он пишет: «Отрекся, уступил...» - То
есть он говорит стихами Пастернака. А на других страницах дневника он
говорит стихами Мандельштама: «Я больше не ревную... Но я тебя
хочу...», а на других страницах он не говорит, а поет словами песни:
«Ах, зачем эта ночь так была хороша!..»
Все эти цитаты, все эти центоны, которые он вставляет в свои дневники, обогащают литературный язык этих дневников, придают ему поэтический шарм и блеск...
Все эти цитаты, все эти центоны, которые он вставляет в свои дневники, обогащают литературный язык этих дневников, придают ему поэтический шарм и блеск...
...Я
убеждена: если автор лишён чувства юмора, он не может написать
интересную книжку, даже если он и очень умный, образованный,
начитанный, эрудированный. Я бы даже сказала, что если человек лишён
чувства юмора, он не может быть умным, потому что чувство юмора есть
составная часть ума, компонент, отсутствие которого делает умного
человека с талантливыми задатками недоразвитым, скучным, занудным и не
талантливым.
У Валерия Золотухина в его книгах, в каждой из них, – юмора хоть отбавляй. Этот юмор помогает автору не впасть в хандру «при виде всего, что творится дома», то есть дома и в буквальном смысле, и в переносном, и в своем родном жилище, и на Таганке, и в России и так далее, и от чего нельзя не впасть в хандру, и чтобы не заразить ею читателя. И чтобы, с одной стороны, оттенить и усилить этим юмором какие-то драматические моменты, а с другой стороны – нейтрализовать и ослабить их, чтобы никого не перегрузить и не подавить ими. И чтобы просто воздействовать на читателя этим юмором как шоковой, оздоровительной смехотерапией.
Вот несколько примеров такого юмора:
«Саша-массажист – умный, начитанный, всякое кино знает, а массаж делает плохо»...
Пациент больницы «бегал (по процедурным кабинетам) за старушкой (за медсестрой), еле поспевал...»
«Fallos extraordinaris – гриб по латыни: весёлка обыкновенная». Комментарий автора: то, что у латинян считается экстраординарным, у русских считается обыкновенным.
«Настроение поднимается вместе с членом».
Как тут (не лишённому чувства юмора) читателю не улыбнуться? Ха-ха-ха!
Есть в прозе Валерия Золотухина и более утончённый юмор, но я не буду выписать все примеры подряд... Выписала только те, которые попались мне под руку.
У Валерия Золотухина в его книгах, в каждой из них, – юмора хоть отбавляй. Этот юмор помогает автору не впасть в хандру «при виде всего, что творится дома», то есть дома и в буквальном смысле, и в переносном, и в своем родном жилище, и на Таганке, и в России и так далее, и от чего нельзя не впасть в хандру, и чтобы не заразить ею читателя. И чтобы, с одной стороны, оттенить и усилить этим юмором какие-то драматические моменты, а с другой стороны – нейтрализовать и ослабить их, чтобы никого не перегрузить и не подавить ими. И чтобы просто воздействовать на читателя этим юмором как шоковой, оздоровительной смехотерапией.
Вот несколько примеров такого юмора:
«Саша-массажист – умный, начитанный, всякое кино знает, а массаж делает плохо»...
Пациент больницы «бегал (по процедурным кабинетам) за старушкой (за медсестрой), еле поспевал...»
«Fallos extraordinaris – гриб по латыни: весёлка обыкновенная». Комментарий автора: то, что у латинян считается экстраординарным, у русских считается обыкновенным.
«Настроение поднимается вместе с членом».
Как тут (не лишённому чувства юмора) читателю не улыбнуться? Ха-ха-ха!
Есть в прозе Валерия Золотухина и более утончённый юмор, но я не буду выписать все примеры подряд... Выписала только те, которые попались мне под руку.
...Литературная
фактура прозы Валерия Золотухина, её литературная ткань состоит из
разных нитей, вязей, цветов, узоров и художественных фигур... в ней
сочетаются и слова высокого стиля, вплоть до библейских, и
ненормативные слова, и диалекты, и жаргоны, и авторские неологизмы
(«волокиция», «скандёж»), и русские пословицы, поговорки,
фразеологизмы, и частушки, и цитаты из поэзии Серебряного и Золотого и
Бронзового века, и строки песен и романсов, и молитвы, и из всего этого
получается превосходная нерукотворная литературная ткань золотухинской
выделки, секрет которой знает только сам автор, да и он сам не знает,
потому что творит по вдохновению, по наитию и сам себя повторить ни в
чём не может.
...Если
писатель говорит (пишет) «правду и только правду», и пишет со всей
своей искренностью и откровенностью, это не значит, что он может
написать хорошую книгу, если он при всём при этом не владеет русским
языком и всеми его стилями, то есть литературным искусством. Валерий
Золотухин владеет русским языком и литературным искусством, как сам
Бог, который умеет положить слова на душу... и тронуть душу этими
словами, и зацепить её за живое... и пронзить её до боли и заставить
читателя сопереживать автору, и плакать и смеяться вместе с ним. И
поэтому от его книг нельзя оторваться, а не только потому, что он пишет
там «правду и только правду».
...А Юрий Любимов, который теперь уже не глава Таганки, а экс-глава, в своей беседе с корреспондентом, всё в том же журнале «Итоги» за 26 сентября 2011 года, кидает камни и булыжники в огород Валерия Золотухина, уже не только артиста, но и худрука и директора Таганки, и говорит:
«Теперь бунтари, жаждавшие свободы от Любимова, поставили над собой Золотухина. Конечно, с ним (им всем) полегче, чем со мной. Валерий Сергеевич был талантливым человеком, актёром хорошим, а стал халтурщиком первостатейным... Сейчас вот заявил, что за три года заменит весь репертуар, который я нарабатывал десятилетиями. Чистой воды хлестаковщина! Угробить театр можно быстро, поднять его снова вряд ли получится. Останутся лишь воспоминания да автографы (знаменитостей) на стенах моего кабинета. Теперь уже бывшего».
Худруком и директором Театра на Таганке, то есть своим начальником и предводителем выбрали Валерия Золотухина сами артисты, вся труппа. А кого было и выбирать, как не его? - который у всего коллектива Театра на Таганке пользуется самой большой любовью и самым большим авторитетом и который всю жизнь решал проблемы Таганки и защищал интересы артистов и всего Театра даже и просто как председатель профкома? Золотухин не рвался занять место и трон Любимова. Тем более, что у Золотухина есть свой Молодёжный театр на Алтае, Золотухин уже много лет является худруком этого театра, а к своему юбилею, к 21 июня 2011 года, получил от земляков в подарок новое помещение театра – дворец! Золотухин от добра добра не ищет и не искал. Но если сам коллектив Таганки выбрал его своим главой и позвал его на царство, то чего же ему отпираться от этого и бросать своих товарищей «в минуту жизни трудную» на произвол судьбы? Он и принял скипетр и шапку Мономаха из рук своих товарищей. А Юрий Петрович оскорблён этим. И вместо того, чтобы порадоваться за своего воспитанника, преемника, престолонаследника, кидает в него камни и катит на него бочку, как Карабас-Барабас. И обзывает его халтурщиком, и не верит, что Валерий Золотухин поднимет Таганку. Не верит. Но у Валерия Золотухина от этого корона с головы не упадёт. Как сказал кто-то, она у него к голове «гвоздями прибита».
А обо всём, что сейчас происходит на Таганке, Валерий Золотухин, этот вечный Домовой и летописец Таганки, пишет новый дневник и напишет новую книгу.
Кстати сказать, не Юрий ли Петрович Любимов грозился отнять у Таганки весь её репертуар, то есть и запретить артистам играть все «любимовские» спектакли? А теперь он, видите ли, недоволен тем, что Золотухин собирается за три года заменить весь этот репертуар?
«Таганка кончилась!» - сказал Любимов в одном из своих интервью, когда в июле 2011 года покинул стены Таганки и прихватил оттуда с собой хрустальную люстру из фойе и увёз все скульптуры Пушкина, которые стояли на ступеньках внутренней лестницы, и бюст Пушкина, который занимал весь угол в фойе.
«Таганка жива и будет праздновать юбилей!.. Победа на моей стороне!»
- записывает Валерий Золотухин в своём дневнике 1994 года. – «Труппа просит (меня) не бросать ее в это тяжелое время подвешенного состояния...»,
«Позиции свои я отстаивать собираюсь, что называется – до последней капли крови...»
То же самое Валерий Золотухин мог бы записать и сейчас, в дневнике 2011 года. И добавить к этому слова Маренго: «В 2 часа я проиграл (сражение), но в 4 часа выиграл!» - то есть спас Таганку... Спектакли там сейчас идут, как и шли. И не только на Большой, но теперь ещё и на Малой сцене, и артисты сейчас играют ещё лучше, чем раньше, потому что над ними сейчас никто не стоит с кнутом, а в залах Таганки каждый день - аншлаги!
...А Юрий Любимов, который теперь уже не глава Таганки, а экс-глава, в своей беседе с корреспондентом, всё в том же журнале «Итоги» за 26 сентября 2011 года, кидает камни и булыжники в огород Валерия Золотухина, уже не только артиста, но и худрука и директора Таганки, и говорит:
«Теперь бунтари, жаждавшие свободы от Любимова, поставили над собой Золотухина. Конечно, с ним (им всем) полегче, чем со мной. Валерий Сергеевич был талантливым человеком, актёром хорошим, а стал халтурщиком первостатейным... Сейчас вот заявил, что за три года заменит весь репертуар, который я нарабатывал десятилетиями. Чистой воды хлестаковщина! Угробить театр можно быстро, поднять его снова вряд ли получится. Останутся лишь воспоминания да автографы (знаменитостей) на стенах моего кабинета. Теперь уже бывшего».
Худруком и директором Театра на Таганке, то есть своим начальником и предводителем выбрали Валерия Золотухина сами артисты, вся труппа. А кого было и выбирать, как не его? - который у всего коллектива Театра на Таганке пользуется самой большой любовью и самым большим авторитетом и который всю жизнь решал проблемы Таганки и защищал интересы артистов и всего Театра даже и просто как председатель профкома? Золотухин не рвался занять место и трон Любимова. Тем более, что у Золотухина есть свой Молодёжный театр на Алтае, Золотухин уже много лет является худруком этого театра, а к своему юбилею, к 21 июня 2011 года, получил от земляков в подарок новое помещение театра – дворец! Золотухин от добра добра не ищет и не искал. Но если сам коллектив Таганки выбрал его своим главой и позвал его на царство, то чего же ему отпираться от этого и бросать своих товарищей «в минуту жизни трудную» на произвол судьбы? Он и принял скипетр и шапку Мономаха из рук своих товарищей. А Юрий Петрович оскорблён этим. И вместо того, чтобы порадоваться за своего воспитанника, преемника, престолонаследника, кидает в него камни и катит на него бочку, как Карабас-Барабас. И обзывает его халтурщиком, и не верит, что Валерий Золотухин поднимет Таганку. Не верит. Но у Валерия Золотухина от этого корона с головы не упадёт. Как сказал кто-то, она у него к голове «гвоздями прибита».
А обо всём, что сейчас происходит на Таганке, Валерий Золотухин, этот вечный Домовой и летописец Таганки, пишет новый дневник и напишет новую книгу.
Кстати сказать, не Юрий ли Петрович Любимов грозился отнять у Таганки весь её репертуар, то есть и запретить артистам играть все «любимовские» спектакли? А теперь он, видите ли, недоволен тем, что Золотухин собирается за три года заменить весь этот репертуар?
«Таганка кончилась!» - сказал Любимов в одном из своих интервью, когда в июле 2011 года покинул стены Таганки и прихватил оттуда с собой хрустальную люстру из фойе и увёз все скульптуры Пушкина, которые стояли на ступеньках внутренней лестницы, и бюст Пушкина, который занимал весь угол в фойе.
«Таганка жива и будет праздновать юбилей!.. Победа на моей стороне!»
- записывает Валерий Золотухин в своём дневнике 1994 года. – «Труппа просит (меня) не бросать ее в это тяжелое время подвешенного состояния...»,
«Позиции свои я отстаивать собираюсь, что называется – до последней капли крови...»
То же самое Валерий Золотухин мог бы записать и сейчас, в дневнике 2011 года. И добавить к этому слова Маренго: «В 2 часа я проиграл (сражение), но в 4 часа выиграл!» - то есть спас Таганку... Спектакли там сейчас идут, как и шли. И не только на Большой, но теперь ещё и на Малой сцене, и артисты сейчас играют ещё лучше, чем раньше, потому что над ними сейчас никто не стоит с кнутом, а в залах Таганки каждый день - аншлаги!
...В автографах на своих книгах Валерий Золотухин пишет своим поклонникам: «Спаси и сохрани Вас Бог».
Спаси и сохрани и Вас Бог, Валерий Золотухин! И помоги Он Вам во всех Ваших делах - и на Таганке, в должности артиста, худрука и директора Театра, и везде, на всех Ваших путях!
И дай Вам Бог поднять Таганку и её престиж, чтобы она стала лучше, чем была!
И дай Вам Бог написать ещё столько же дневников (сколько их у вас сейчас есть – 120 тетрадей?), и ещё полстолько, и ещё четверть столько... и так далее... и их все тоже издать в Нижнем Новгороде, в ФГУИПП «Нижполиграф»! А мы будем ждать их, чтобы и их все прочитать... и поставить на полку с книгами великих писателей и артистов, где Вашим книгам самое место...
Спаси и сохрани и Вас Бог, Валерий Золотухин! И помоги Он Вам во всех Ваших делах - и на Таганке, в должности артиста, худрука и директора Театра, и везде, на всех Ваших путях!
И дай Вам Бог поднять Таганку и её престиж, чтобы она стала лучше, чем была!
И дай Вам Бог написать ещё столько же дневников (сколько их у вас сейчас есть – 120 тетрадей?), и ещё полстолько, и ещё четверть столько... и так далее... и их все тоже издать в Нижнем Новгороде, в ФГУИПП «Нижполиграф»! А мы будем ждать их, чтобы и их все прочитать... и поставить на полку с книгами великих писателей и артистов, где Вашим книгам самое место...
“Наша улица” №151 (6) июнь
2012
