Нина Краснова
“ЗОЛОТАЯ ПТИЦА” С “НАШЕЙ УЛИЦЫ”
На московском литературном небосклоне появилась “Золотая птица”, которая прилетела из “Нашей улицы” и из “Книжного сада”. У нее очень красивый и привлекательный внешний вид, благородный дизайн, яркий, зелено-желто-красных и розовых тонов переплет, над которым поработал художник Александр Трифонов, она вся сделана со вкусом, на высоком полиграфическим уровне, и у нее очень интересное внутреннее содержание.
“Золотая птица” - это новый литературный альманах Юрия Кувалдина, в который вошли избранные сочинения десяти авторов журнала “Наша улица”, среди которых: Алексей Некрасов, Татьяна Сергеева-Андриевская, Игорь Снегур, Владимир Скребицкий, Ваграм Кеворков, Сергей Михайлин-Плавский, Виктор Кузнецов-Казанский, Нина Краснова и сам Юрий Кувалдин.
Алексей Некрасов
, по образованию инженер-физик, выносит на суд читателей целую серию своих рассказов. И привлекает к себе внимание с первого же из них, горько-трагического, который называется “Дорогая моя” и посвящен “памяти Ольги”, “любимой жене” автора, которая, попав в автомобильную катастрофу, покинула “бренный мир” до срока, проще говоря – умерла, и к которой скорбящий по ней муж и обращается в мыслях своих: “Дорогая моя, обращаюсь к тебе и не могу начать словом “здравствуй”. Все обычные пожелания мира живых утратили смысл перед той преградой, что нас теперь разделила”. Спасаясь от отчаяния, он уходит в работу, потому что, по его мнению, только в работе, только в творчестве, а не в “уютном тепленьком домашнем счастье” смысл и оправдание “земного пути человека”. В рассказе “Новоселье” автор показывает, чем завершаются праздники, которых люди ждут с таким нетерпением, чем закончился праздник героя, пригласившего гостей к себе на новоселье? Сначала жена и теща резали на кухне овощи для салатов, готовили блюда из осетрины и других продуктов, потом гости садились за стол и орудовали в своих тарелках вилками и превращали все это в объедки, потом жена и теща тащили его, пьяного, в спальню, потом он шел на кухню пить минеральную воду и перед ним разворачивался такой “натюрморт”: “переполненные мусорные ведра” и “забитая грязными тарелками” раковина. Алексей Некрасов обладает талантом показывать не одну, а две стороны медали нашей жизни, или даже больше.Татьяна Сергеева-Андриевская, поэтесса-бард, директор 209-й библиотеки г. Москвы и хозяйка литературного салона “Свеча”, в этом альманахе выступает со своими лирическими стихами, в которых даже и без музыкального аккомпанемента читатели услышат романсово-песенные интонации: “И нет печальнее картины, // Чем увядающая жизнь”, и в которых даже и без всякого фотоаппарата и “видика” увидят, как “Пестренькая бабочка” поэзии “на ситцевое платьице (поэтессы) садится” и пьет нектар с цветов, нарисованных на платье.
Александр Трифонов, художник-нонконформист, фигуративный экспрессионист, предлагает читателям свое эссе о художнике-шестидесятнике, абстракционисте Игоре Снегуре, у которого он не раз бывал “в просторной мастерской” “в тихом переулке на Старом Арбате” и в искусстве которого он чувствует “энергию гения рецептуализма” и которого он сравнивает с Казимиром Малевичем. “Малевич противопоставлял традиционному образу супрематический знак”, “форму поэтической геометрии с открытым цветом”, и Снегур тоже. Причем он не только мастер живописи, но и “мастер устного рассказа”, и “не простого рассказа, а художественно-философского монолога”, с размышлениями о сущности живописи, через которую художник пытается “подобраться к фундаментальным основам и законам мироздания”. Снегур не только мастер живописи и устного рассказа, но и писатель, то есть по сути дела “человек... эпохи возрождения”, пишет Александр Трифонов: “читать тексты Снегура – значит погружаться в настоящий мир искусства”; когда я читаю их, я получаю удовольствие от самого... потока слов, от сумбура, проясняющего логику, потому что искусство по своей природе алогично”.
Игорь Снегур своими рассказами в альманахе подтверждает слова Трифонова о нем и предстает в новом для многих амплуа – прозаика, который и в прозе проявляется как художник, со своей стилистикой, со своим восприятием мира и со своей интерпретацией, трансформацией и своим воспроизведением этого мира, в котором, как в рассказе “Заброшенная аллея”, как в парке, по которому гуляет автор, ветви деревьев – это плетеные корзины с листьями, а “запах прелых листьев” - это часть того ЦЕЛОГО наслаждения, в которое входят и голоса аллеи, и “роскошная плоская декорация парка “с изображением аллеи”.
В альманахе читатели найдут и “Беседы” Снегура со своими собеседниками, которые записала за ним его жена и секретарь Татьяна Сачинская. О “магии” Куинджи, Джотто, Сезанна, который “интуитивно боролся с академической “гипер-картиной”. И о женщине в жизни художника. “Искусства без женщины не бывает!” - “Женщина, она сама – искусство, она во многом создание нашей фантазии, менее уплотненная, чем мужчина, то есть женщину легче дематериализовать”.
Дополняет прозу Снегура его “гипотетическая драма” “Варвара”, в конце которой автор дает ключ к этой драме и свои комментарии к ней. Идея пьесы: “украшение индивидуума”. Цель: “проведение концепции нового реализма”. Мораль: “люби!”, если хочешь любви.
Владимир Скребицкий – доктор биологических наук, профессор, член-корреспондент Российской академии наук. В свободное от творчества время занимается изучением мозга. Может быть, еще и поэтому он в своей прозе проникает в самые глубинные тайны мозга и психики “гомосапиенса”, в которые только такой человек и может проникнуть. У героини рассказа “Мария Иванна и ее кредо” было свое кредо, которое “умещалось в три слова: все люди сволочи”. Но после того, как она ехала в электричке, а там взорвалось взрывное устройство и Марию Иванну приподняло и шлепнуло головой об спинку лавки, в результате чего ее отвезли в больницу с диагнозом: перелом основания черепа, и о ней в палате стал заботиться молодой пассажир, который вынес ее на руках из огня, все люди стали казаться ей хорошими, и “она больше никого не ненавидела и ничего не осуждала”, пока не поправилась и не выписалась из больницы и не оказалась на Садовом кольце, среди светофоров и “пробок”, где “Мерседес” “подрезал” машину ее сына, на которой она ехала. Скребицкий – коренной москвич, и действие многих его рассказов, как в рассказе “Плющиха и несть ей конца”, происходит в Москве, которая ему, естественно, вся дорога, и новая, и старая, “послевоенная”, с улицей Плющихой, с Долгим переулком, Зубовской площадью, с проходными дворами и пожарными лестницами на стенах домов и с “московских окон негасимым светом”, и с одним окном на первом этаже, в которое он, спрятавшись в “глухом уголке”, “прижавшись к стене”, смотрел по нескольку часов, чтобы увидеть там причесывающуюся женщину в одной только комбинации, к этому окну он ходил каждый вечер, как на дежурство: “Женское тело открылось мне (тогда) во время моих вечерних блужданий по переулкам и проходным дворам, это оно сделало меня пленником и часовым, охраняющим и благословляющим обрывки жизни, оставленные незашторенными частями окон”. У Скребицкого – интеллигентное, изящное, тонкое, аккуратное перо, которым он владеет как хороший художник кистью и пишет выразительные картины своей жизни и портреты людей...
Нина Краснова "Золотая птица" с "Нашей улицы"
