Сергей Каратов
СОПЕРЕЖИВАНИЕ
В своем интервью в “Независимой газете” писатель Юрий Кувалдин дает определение роли писателя: “Литературу делают волы”. Он действительно пашет, подобно мощному волу: тянет собственный ежемесячный журнал “Наша улица”, работает над изданием книг в своем издательстве “Книжный сад” и много пишет. К своему 60-летию он подготовил этот могучий десятитомник прозы, куда вошли его романы, повести и рассказы. Из обширного материала, рожденного еще в “прошлой жизни”, то есть в постперестроечные годы, я бы выделил повесть “Свои”, где Кувалдин в реалистической манере раскрывает трагедийную ситуацию в жизни одной семьи. Фомичевы старшие предстают перед читателем в наиболее удручающем виде: жена Нюра, больная диабетом, располнела так, что еле передвигается по дому. Сам Федор Павлович охарактеризован как человек рабочей закалки, всю жизнь проработавший маляром на стройке. В новой интерпретации человек труда становится чуть ли не изгоем в кругу творческой интеллигенции, в недавнем прошлом перекормленной всевозможными производственными романами. Появилось желание поиронизировать, поизголяться над ним. Хотя, как мне кажется, подобный карикатурный взгляд на рабочего человека неизвестно как может быть истолкован в читательской среде. Налицо проявление дегуманизации, царящей в нашем обществе. Понятное дело, белье свое Федор Павлович не меняет месяцами, спит и зимой и летом под ватным одеялом в непроветриваемой комнатенке, пропахшей нечистым бельем и портянками, ест... Но это особая статья. Тут на помощь может прийти только цитата из Кувалдина: “Федор Павлович почесал под рубахой живот, зевнул и побрел на кухню. Он прокипятил кастрюлю щей, налил себе полную эмалированную миску, отрезал три огромных ломтя черного хлеба, взял большую деревянную ложку, сел на самодельный табурет к столу и принялся хлебать, чавкать и втягивать в себя сопли. Да, именно так ел Федор Павлович, и вместе с ним вряд ли кто мог выдержать этот обед. Съев миску и тщательно облизав ложку, Федор Павлович рыгнул, посмотрел в окно на линию железной дороги, подумал и налил еще целую миску...”
Он годами вынужден ухаживать за больной женой, отчего он сделался злым и раздражительным. В довершение всего во время его поездки в деревню за салом, Федор Павлович завел себе любовницу Дусю, воспоминания о моложавом теле которой “наполняли его рот сладкой слюной”. И вот семидесятилетний человек, прошедший войну, вдруг решается удушить свою жену подушкой, дабы привезти пожениться и прописать в своей московской квартире рязанскую молодуху Дусю, “огромные груди которой так понравилось целовать Федору Павловичу”.
Ситуация, описываемая в повести “Свои” достаточно характерна, и каждый в своей жизни так или иначе сталкивается с чем-то похожим, происходящим почти в любой семье. Болезнь пожилой женщины, редко навещаемой детьми, которые давно уже живут самостоятельной жизнью, становится основной причиной, которая приводит отца семейства к подобной кульминации: к убийству жены. Тем временем, старший сын Алексей Федорович, в годы перестройки потерявший работу по причине всеобщей ломки в стране, запил, сделался завсегдатаем пьянчужных компашек, с утра кучкующихся около винного отдела при магазине, что “на горке”. И только благодаря новым налаживающимся производственным отношениям пробивной мужик Алексей Федорович находит себе применение в американско-советском предприятии. Старший сын оказался в теплой компании “новых русских”, портреты которых прописаны автором в более светлых тонах. Сразу видны симпатии и антипатии автора, и сделано это умышленно, чтобы не утруждать читателя глубоким анализом типичности-нетипичности тех или иных героев...
Сергей Каратов "Сопереживание"
