Вениамин Элькин
ОДЕН
эссе
.
21 февраля 1907 года в Великобритании, в городе Йорк, у Джорджа Одена и жены его Констанс, родился сын, которому предназначено было стать англо-американским поэтом и быть причисленным к лику выдающихся - по таланту и великих - по уму. Звали его Уистен, а полностью Уистен Хью Оден.
Размышления о поэзии Одена предваряю его же словами: «Легче объявить: «Жизнь сложнее, чем то, что я могу о ней сказать», нежели признаться - «произведение N сложнее, чем то, что я могу сказать о нём».
Теперь своими словами скажу о некоторых стихах Одена на примере нескольких из них, которые кажутся для этого подходящими.
«Кто есть кто» (Перевод П. Грушко)
Исповедь человека, пожившего и немало испытавшего, как, впрочем, может сказать о себе едва ли не каждый и сегодня, за исключением разве что того, что многое из пережитого происходило несмотря на известность и осенявшую его славу. Подобно всему последующему, всё повествование не лишено самоиронии и грусти, поскольку жизнь рассказчика близится к завершению.
«В музее изобразительных искусств» (Перевод П.Грушко)
Как внимателен поэт, переходя из зала в зал этого музея, на стенах которого есть и работы старых мастеров. Как, раскрывая их содержание, иносказательно, метафорически подразумевает современность, действительность, окружающую его в этот момент: «Страшные муки идут своим чередом ... повсюду содом ... В «Икаре» Брейгеля, в гибельный миг, все равнодушны».
«1 сентября 1939 года» (Перевод А.Сергеева)
Вплотную к предыдущему впору сказать о стихотворении, в котором автор даёт понять, что понимал он и чувствовал, став современником
атмосферы, когда на Европу обрушились полчища германских завоевателей. Эта дата ассоциируется у американцев с 11 сентября
года 2001-го. «Я дрожу в ресторанчике // на Пятьдесят Второй // Улице, в тусклом свете // Гибнут надежды умников // Бесчестного десятилетия: // Волны злобы и страха // Плывут над светлой землёй, // над затемнённой землёй, // Поглощая частные жизни: // Тошнотворным запахом смерти // Оскорблён вечерний покой. Точный учёный может // Взвесить наши грехи // От лютеровских времён // До наших времённ, когда // Европа сходит с ума... // Мне дарован язык, // Чтобы избавиться от пут, // От романтической лжи - // Мозг человека в толпе, // От лжи бессильных властей, // Чьи здания небо скребут... // Выбор у нас один: // Любить или умереть».
«Неизвестный гражданин» (П.Грушко)
Здесь в сугубо социально-общественном ракурсе иронически и сердито подаётся тип «гражданина», характерный для американской действительности. Это обыватель, законопослушный работяга - «не штрейкбрехер, выпивка шла ему впрок, застрахованный от всего на свете поклонник Системы Рассрочек, имел всё - радиолу, машину, кондиционер. Если был мир - за мир был и он, война - он шёл на войну. Имел пятерых детей». В жизни Одена это был период увлечения марксизмом. Был ли герой его стиха счастлив? - предавался обличительной интонации поэт, не спрашивая об этом изображаемого.
«Благодарность»
Оглядываясь на пройденное, благодарит Оден тех, кому он подражал, чьё влияние испытал, у кого учился, тех, кто указал ему дорогу к вере, именует наставников, приходит к выводу:
Отроком я ощущал
святость лугов и лесов.
Ныне, на склоне пути,
вновь меня манит Природа.
«Хвала известняку»
В каком проникновенном соседстве с непонятными, пожалуй, сразу, исполненными напряжения ощущениями, оказываешься, погружаясь в мир, созданный талантом поэта, остро чувствовавшим ритм жизни не только молодого ещё человека, нелицемерно исповедующего неотъемлемость от родины, где его любят несмотря на его грехи, потому что они, эти грехи, составляют половину обаяния его человеческой сути. «Известняки» - это символ, за которым кроются скалы, на которых он может поместить всего себя, греясь под солнцем, отдающим своё тепло, которое то ласково, а то и летально: «Этот край только кажется нашим прекрасным домом, // И покой его не затишье Истории в точке, // Где всё разрешилось однажды и навсегда. // Он - глухая провинция, связанная тоннелем//С большим деловитым миром и робко прелестная - // И это всё? Не совсем: каков бы он ни был, // Он соблюдает свой долг перед внешним миром, // Под сомнение ставя права Великих Столиц // И личную славу. Поэт, хвалимый за честность, // Ибо привык называть солнце солнцем, // А ум свой Загадкой, здесь не в своей тарелке: // Массивные статуи не принимают его // Антимифологический мир».
Родители Одена ревностно исповедывали догматы англиканской церкви.
Отец был врачом, профессором в Бирмингемском университете, хорошо разбирался в литературе, знал несколько языков. Мать тоже получила университетское образование, что было редко для того времени, работала медсестрой, любила литературу, музыку и передала эту любовь сыну. «Мне повезло, - вспоминал Оден,- я рос в доме, заполненном книгами, как научными, так и художественными, поэтому я с детства знал, что наука и искусство - вещи взаимодополняющие и в равной степени необходимые».
С восьми лет Оден воспитывался вне дома, в частной школе, приезжая домой на каникулы. Школа была известна строгими порядками и приверженностью к религиозным традициям.
Первые стихи, откуда ни возьмись, явились в тринадцать лет, в стиле поэтов-романтиков, в духе Уильяма Вордсворта и современных, среди которых не преминул оказаться и Томас Харди. Собственный голос обрёл в двадцать летэто было «Письмо». -
...Выбирая специальность в процессе обучения в колледже Оксфордского университета, он останавливается на древней англо-саксонской поэзии. Там же берет начало его литературная и общественная жизнь, там он издаёт свою первую книгу - стихотворений 1927 - 1928 годов - «Стихи» (1930).
Друзья оксфордских лет описывали его как шутливую, экстравагантную, сочувствующую, щедрую и, по собственному признанию, одинокую личность.
В обществе Оден вёл себя догматично, но и комично, в более узком кругу был застенчив.
Погружаясь в творчество Одена, надо помнить, что рост его таланта выпал на годы, когда происходит два передела мира и множество войн локальных - Землю устлали миллионы жертв этой потребности убивать для реализации своих амбиций.
...Осенью 1928 года на девять месяцев отправился в Берлин - преподавать в частных школах. Здесь он впервые почувствовал, как непроста и трудна жизнь.
Это стало одной из основных тем в его творчестве.
В1930-м стал преподавать в частных школах Шотландии и в других.
С 1932 по 1935-й Оден преподавая, продолжает писать. В 1936-м выходит сборник его стихотворений «Гляди, незнакомец!». Вступает в брак с дочерью Томаса Манна - для того, чтобы Эрике Манн предоставили статус политического беженца в Великобритании.
...Год 1937. Оден едет в Испанию. Там гражданская война... Он не хочет остаться в стороне - собирается воевать за республику,в качестве водителя машины «скорой помощи», но ему уготована роль пропагандиста. Он рвётся на фронт. Семь недель в Испании подвергают корректировке его взгляды -
Всё оказалось сложнее, чем, чем казалось.
...Вернувшись в Англию, он пишет поэму «Испания» - один из лучших, как считают создатели Википедии, откликов на эту войну.
Пытаясь совместить репортаж и искусство, шесть месяцев находится на фронтах войны японо-китайской.
Возвращаяссь домой, Оден на какое-то время остановившись в Нью-Йорке, решает переехать в США. ...Осень 1938-го провёл в Англии и Брюсселе.
...В январе 1939-го переезжает в Нью-Йорк. Эмиграция в Штаты в канун Ворой мировой войны воспринимается в Англии как почти предательство, для Одена она произошла по причинам личного характера.
...Когда Англия объявила войну Германии, Оден захотел вернуться, но ему завуалированно отказали.
...Получив отказ, он идёт прподавать английский в Мичиганский университет.
...В 42-м его призывают в армию США, но не берут по состоянию здоровья.
...После окончания Второй мировой Оден в Германии, в составе комиссии, изучавшей воздействие американских бомбардировок на моральный дух немцев.
Несколько странно, но абсолютно соответствующим эпохе выглядит реплика Одена: «Я подозреваю, что без некоторых обертонов комического серьёзная поэзия в наши дни невозможна».
...После того как работа комиссии закончилась Оден поселяется на Манхеттене теперь он, предоставленный самому себе, пишет, читает лекции в
Новой школе социальных исследований и в качестве профессора преподаёт в колледжах.
В 1948 году получает гражданство США. Тогда же стал проводить лето в Италии, где арендовал дом, а начиная с 1958-го - в Северной Австрии, в Кирхштеттене, где купил дом, и, как он вспоминал, заплакал от радости что заимел наконец собственное жилье.
...С 1958-го по 61-й был профессором , преподающим курс поэзии в Оксфордском университете, трижды в год читал лекции.Такой режим делал возможным зимой жить в Нью-Йорке, а летом в Европе. Зарабатывал
Чтением своих произведений и лекционными турами., писал для журналов.
...Оден издал около четырёхсот своих стихов, его стихи поражают разнообразием стилейи методов написания - от модернистских до ясных традиционных форм. В сотрудничестве он создал ряд пьес и оперны либретто, работал над документальными фильмами и с вокально-инструментальным ансамблем, написал более чеырёхсот эссе и рецензий, говоря в них о литературе, истории, политике, музыке, религии
Оден утверждает: «любое стихотворение основано на соперничестве» разума и чувства, правды и красоты, мудрости и музыки.
...Опыт обладания «тайной священной страной» был для него важнее всего. «Самое главное, что я знаю о писании стихов, - пишет Оден, - я узнал задолго до того, как впервые задумался о карьере поэта».
По замечанию Одена, «поэзию можно определить как ясное выражение смутных чувств». Любимыми поэтами позднего Одена были Гёте и Гораций.
Гёте не только поэт, но и учёный, что для органически рационального начала Одена очень важно. В своей рецензии на избранное Эдгара По он выделяет как лучшее не стихи, а поэму в прозе «Эврика», где По рассуждает об устройстве космоса и высказывает гениальные догадки о Большом взрыве и разбегающихся галактиках. УОдена много стихотворений с научным уклоном - он всегда подчёркивал : наука и искусство дрруг другу не противоречат, рациональный и интуитивный подход друг друга дополняют.
В 1973 году, оглядываясь на свой путь в поэзии,Оден написал стихотворение «Благодарность»:
Отроком я ощущал
святость лугов и лесов;
люди их оскверняли.
Немудрено, что в стихах
я подражал поначалу
Томасу Гарди и Фросту.
Всё изменила любовь,
стал я писать для неё:
Йейтс помогал мне и Грейвз.
Вдруг зашатался уклад,
кризис на мир налетел:
стал я учиться у Брехта.
Гитлеровский кошмар
и кошмар сталинизма
к Богу меня повернули.
Бешеный Кьеркегор,
Уильямс и Льюис - к вере
мне указали дорогу.
Ныне, на склоне пути,
в здешнем краю благодатном
вновь меня манит Природа.
Кто мне наставником стал?
Первый - тибурский певец,
пасечник мудрый Гораций.
Гёте - второй; камнелюб,
опровергавший Ньютона, -
Кто из них прав, не сужу.
Всем вам хвалу приношу;
что бы я смог написать,
что бы я делал без вас?
Оден испытал влияние учений Фрейда и Маркса, но уже на рубеже 1940-х в его восприятии они были тупиковыми. Критерием в восприятии какой бы то ни было системы верований было для него - насколько значима она для поэзии. «Фантазия и реальность в поэзии» - в центре этой лекции, прочитанной Оденом в 1971 году, концепция: детство - основа творческого развития поэта, здесь же романтическая теория воображения. Оденовская
хвалебная ода Носу, Ушам, Рукам, Глазам и Языку содержит глубокое разочарование современностью в сочетании с метафизической надеждой -
в символической картине чувствуется влияние английской поэзии абсурда, любимой Оденом с детства. Вспоминаются носатые герои Эдварда Лира, вплоть до Старичка, что «часто в канал свой нос окунал, и это его доконало».
Эта традиция имеет начало в средневековом жанре «прений» Души Тела или Поэта и его Кошелька, с присущим этому жанру сочетанием сакрального и комического. - наследие, которое всегда оставалось для Одена актуальным.
Первым стихотворением, написанным в Америке, была элегия «На смерть У.Б. Йейтса». Влияние Уильяма Батлера Йейтса особенно заметно в стихотворении «1 сентября 1939 года»: волны злобы и страха плывут над землёй; Европа сходит с ума; люди как заблудившиеся дети, боящиеся темноты; воинственная чепуха политиков; мир погряз в глупости и темноте.
...Содержание этого стихотворения и сегодня ассоциируется у американцев с 11 сентябрём 2001 года, его во всеуслышание читают в годовщину трагедии.
Отъезд в Америку стал для Одена решительным шагом - он сменил идеологические вехи, сменил окружение, пейзаж, до какой-то степени обновил язык. С американским периодом жизни связаны наиболее значительные его работы. Продуктивность его удвоилась: лекции, рецензии, предисловия к разным книгам, книги своих стихов, крупные поэтические вещи - поэма «Новогоднее письмо» (1940), рождественская оратория «Тем временем» (1942), «Море и зеркало» (1944), комментарий к шекспировской «Буре» в форме монологов действующих лиц пьесы, через три года «Время тревог. Барочная эклога» (1947), за которую онн удостоен Пулитцеровской премии, в 1954-м Боллингеновской премии. Многие стихотворения английского периода переделаны Оденом для американского издания избранных стихотворений в 1945 году.
«Море и зеркало» - строки этого исповедального монолога контрастно чередуются с рифмованными куплетами, стиль куплетов напоминает песенки, исполняемые в кабаре. Переключение регистров происходит и в оденовском монологе Просперо (умудрённый разум) - живая разговорная интонация
сочетается с интонацией печали. Просперо здесь образ одиночества и стаарости.
Творчество Одена делится на три периода: английский - до 1939 года, американский - с 1939-го до начала 1950-х, южно-европейский - 50-ые - начало 70-х.
Оден умер в 1973 году, в номере венской гостиницы, куда ушёл, почувствовав себя плохо вовремя своей лекции. На следующее утро его нашли там мёртвым. Причиной смерти предполагали непрерывное курение, злоупотребление крепким мартини и подстёгивание себя на протяжении двадцати лет стимулирующим препаратом: синтетическим наркотиком-психостимулятором. Близкие к нему люди сочли, что дополнительной причиной послужил шок от неожиданных требований налоговой службы оплатить огромную задолженность, якобы за ним числившуюся; выполнение этого лишило бы его всех банковских сбережений
и надежды доживать свой век на эти деньги, сулило перспективу заниматься
подённым литературным трудом, постоянным поиском приработка. Каков же был мотив этих требований, несмотря на то что печатался он только в Англии и США, а в Австрии не зарабатывал ни гроша, а только тратил? Объяснение: в «Австрии он ведёт свой бизнес» - смотрит австрийские пейзажи, описывает их в стихах, а стихи продаёт не в Австрии!
Похоронен Оден в Кирхштеттене.
Какой период в творчестве Одена лучший? Мнения разные: одно - 1930-е, отражающие «опыт мировых потрясений ХХ века»; Григорий Кружков считает - средний период, на который приходится большинство хрестоматийно известных и любимых читателями стихотворений:годы 1937 - 1957 - там «есть вещи, способные поразить до замирания сердца»; Иосиф Бродский, Одена боготворивший, писал, что можно было бы основать церковь, главной заповедью которой были бы строки Одена: «Если равная любовь невозможна, пусть более любящим буду я». В стихотворении «ОдаТермину» Оден утверждает, что величайшей милостью жизни является чудо взаимопонимания, когда на человека как будто сходит Святой Дух и каждый вдруг понимает язык другого.
... Но вернёмся к тому, с чего начали и о чём мне кажется нужным сказать... В достопамятном 1937-м можно было познакомиться с Оденом, заглянув
в антологию современной английской поэзии под заголовком «От Браунинга до наших дней». Почти все её переводчики и редактор были репрессированы.
Оден в эти годы был политически активен, хотя к концу своих шестидесяти шести лет пессимистически оценивал возможности влияния поэта на события, имевшие характер общественно-политический: «Ничто из написанного мною против Гитлера не уберегло от гибели ни одного еврея. Ничто из написанного мною не приблизило окончания войны ни на минуту».
...Интересовали Одена и стихотворные тексты из области «лёгкого» жанра, нравилось ему литературное творчество Джона Леннона. Оказался интересен ему и Бродский - свидетельствует об этом его предисловие к переведенной на английский книге стихов Бродского и характер его общения с ним.
Каков же был внешний облик Одена? Его лицо часто сравнивали с географической картой.
Английский скульптор и график Генри Мур с восхищением говорил о «глубоких бороздах, схожих с пересекающими поле следами плуга». Сам Оден сравнивал своё лицо со свадебным тортом, попавшим под дождь. Мимика лица была очень выразительна. Свойственна была Одену монологичность, говорил очень быстро. Был объективен - оценивал поэтов независимо от личных симпатий-антипатий.
Своеобразны его суждения о русских писателях: «Я бы не хотел жить под одной крышей с Достоевским», «Лучший русский писатель - Чехов. Он единственный из вас, у кого есть здравый смысл». Из советских принимал Самойлова, Гудзенко, откровенно нравился Арсений Тарковский.
Бродский задаётся вопросом: как должен выглядеть человек, который любит переводить метафизические истины в прозаический здравый смысл, экстраполируя этот вопрос на личность Одена - на одной из фотографий в подаренной Надеждой Мандельштам антологии современной поэзии он обнаруживает Одена. Поэт, констатирует Бродский, стоит там с видом застигнутого при переходе улицы, брови недоумённо подняты. И всё же взгляд необычайно спокойный и острый. Контраст между бровями, поднятыми в недоумении, и остротой взгляда прямо отвечает формальной стороне его стиха (две поднятые брови равны двум рифмам) и ослепительной точности содержания. В этом лице не было ничего особенно поэтического, байронического, демонического, ироничного, ястребиного, орлиного, романтического, скорбного... Скорее, это было лицо врача, который интересуется вашей жизнью, хотя знает, что вы больны. Чаще всего его обвиняли в том, что он не предлагал лечения. Некоторым образом он сам на это напросился, прибегая к фрейдистской, затем к марксистской и церковной терминологии. Он ходил среди смертельно больных этого мира, но не как хирург, а как сестра милосердия.
Стихи Одена написаны и сафической строфой, и анакреонтическим, и силлабическим стихом. Стилистическое разнообразие делало возможным передавать крайнюю степень отчаяния.
...В Кирхштеттене, где находился дом поэта, Бродский обнаружил улицу, из уважения к великому живущему здесь поэту названную Оденштрассе.
До переименования это была Гитлерштрассе. У Одена это вызывало смешанное чувство гордости и смущения. Более определённую реакцию вызывала у него фамилия местного священника - Шикльгрубер, которой, как известно обладал отчим Гитлера
Здесь состоялось приглашение Бродского и его спутников в дом к Одену.
Человек в красной рубашке, широких подтяжках, с пиджаком в руках и грудой книг под мышкой - таким предстал перед ним живой Оден, который виделся ему как синоним Англии.
По словам Бродского, озадачивало Одена: почему, как ему говорили,
у русских принято красть «дворники» с автомобилей.
Объяснение - потому, вероятно, что запчастей не хватает, его не удовлетворяло.
«Я спросил, вспоминает Бродский: «Что вы думаете о Роберте Лоуэлле?»(Американский поэт, склонный к исповедальной лирике, переводчик поэтов разных стран и эпох, современник Одена). «Я не люблю, последовал ответ, мужчин, которые оставляют за собой дымящийся шлейф плачущих женщин».
К тому времени Одену было почти шестьдесят шесть. Ему пришлось переехать в Оксфорд: «Я здоров, но мне необходимо, чтобы за мной кто-то присматривал». Во что это вылилось? За ним «присматривали» четыре стены коттеджа шестнадцатого века и одна прислуга. В столовой преподаватели оттирали его от стола с едой... «Я предположил, размышляет Бродский, что это просто школьные манеры англичан - мальчишки остаются мальчишками: дурачество на тему «Общество не имеет обязательств перед поэтом» особенно перед старым поэтом. То есть общество охотно прислушивается к политику, но не к поэту того же возраста. Хотя поэты -.это те, кем язык жив».
«Он (то есть Уистен Хью Оден), констатирует Бродский, просто служил бесконечности больше, чем та, с которой мы обычно считаемся».
Последний раз Бродский видел его в Лондоне, в июле 1973 года, в гостях, за ужином. Оден сидел за столом, в правой руке сигарета, в левой - бокал с вином, и рассуждал, распространяясь в подробностях, о холодной лососине .
Стул был для него низким, и хозяйка подложила под него два довольно потрёпанных тома Оксфордского словаря. «Я подумал тогда, пишет Бродский
в эссе «Поклонитесь тени», что вижу единственного человека, для которого не кощунственно сидеть на этих томах».
«Вы много занимались английскими поэтами-метафизиками, спрашивают Бродского в «Диалогах с Иосифом Бродским»,
каково было отношение к ним Одена?» Бродский: «... совершенно очевидно, что Оден - плоть от ихней плоти. Дело в том, что Оден оказал невероятное влияние на современную американскую поэзию. Вся так называемая «исповедальная» школа вышла из него, они все - прямое следствие Одена, его дети в духовном смысле, а зачастую и в техническом».
...Место Одена в современной литературе, гласит Википедия, повод для дискуссий: «Абсолютная неудача», «Бесспорный мастер», «Единственный современный поэт», один из английских критиков упрекает в манерности; некто считает, что в послевоенной поэзии он утратил живость, перепевает то, что уже было, бессодержателен; в США, начиная с конца 1930-х годов, ироническая тональность его стихов определила стилистику целого поколения поэтов. Умерев, Оден в отличие от многих современных поэтов не стал менее известным.
...На стихи Одена писали музыку Б.Бриттен, И.Стравинский и другие.
Судя по материалам в нашей сегодняшней прессе, музыкальная общественность современной России ставит его высоко - великий!
Одним из трёх знаменитых стихотворений Уистена Хью Одена завершаю:
Похоронный блюз
Часы останови, забудь про телефон
И бобику дай кость, чтобы не тявкал он,
Накрой чехлом рояль; под барабана дробь
И всхлипыванья пусть теперь выносят гроб.
Пускай аэроплан, свой объясняя вой,
Начертит в небесах «Он мёртв» над головой,
И лебедь в бабочку из крепа спрячет грусть,
Регулировщики в перчатках чёрных пусть.
Он был мой Север, Юг, мой Запад, мой Восток,
Мой шестидневный труд, мой выходной восторг,
Слова и их мотив, местоимений сплав.
Любви, считал я, нет конца. Я был неправ.
Созвездья погаси и больше не смотри
Вверх. Упакуй луну и солнце разбери,
Слей в чашку океан, лес чисто подмети.
Отныне ничего в них больше не найти.
(Перевод Иосифа Бродского)
Библиография: Соломон Волков. «Диалоги с Иосифом Бродским». М., издательство «Независимая газета», 2000; Иосиф Бродский. «Поклонитесь тени. Эссе». Спб., «Азбука-классика», 2001; Григорий Кружков. Журнал «Иностранная литература», 2011, № 12.
"Наша улица” №267 (2) февраль 2022
Элькин Вениамин Абрамович родился 3 декабря 1931 года в Москве. Срочная служба в ВМС СССР, Балтфлот (1951-1954), окончил Московский городской вечерний редакционно-издательский техникум и Московский полиграфический институт по специальности журналистика (редактирование массовой литературы) 1960-1966гг. Работа: рабочий на Полиграфической фабрике; внештатный корреспондент многотиражки ЗИЛа; внештатный корреспондент газеты Моск. комсомолец ( 1963); Государств. издательство художественной литературы: корректор (1964), редактор (1963), ст. редактор (1964 - 1991); журнал "Согласие"- внешт. ред., кор-ор ; одновременно внешт. корр-ор, редактор в разных моск. изд-вах. (1992-1994); с мая 1994 по июнь 2002 штатный корректор, автор ряда публикаций в "Общей газете". Общий трудовой стаж около 44 лет. Публиковался: поэтические переводы-в издательствах "Худож. литература", "Советский писатель"," Современник", журналах "Огонёк", "Неман", "Киргизия", еженедельнике "Литературная Россия". Переводы художественной прозы - издательства "Художественная литература", "Советский писатель", журнал "Урал". Рецензии: газета "Книжное обозрение", журналы: "Знамя", "Слово", "Север". Автор диафильмов "Карл Маркс", "Узники Петропавловской крепости" и ещё нескольких, по заказу Всесоюзной студии диафильмов. С 1972 г. по сию пору - член Союза журналистов Москвы.
В "Нашей улице” публикуется с №253 (12) декабрь 2020.
