ВЛАДИМИР
ВЫСОЦКИЙ 80 (25 января 1938 - 25 июля 1980)
На
снимке: Владимир Высоцкий и Геннадий Ялович на съемках фильма Василия Пронина
«Наш дом». Фото Е.Лисицыной, 18 октября 1964 года.
На
рубеже 50-60 годов в каждом клубе были свои драмкружки. До всякого театра, до
фильмов, до известности, будучи студентами Школы-студии МХАТ Ялович с Высоцким
подрабатывали руководителями театральных кружков в клубах. Иду, помню, по улице
Дзержинского, у клуба милиции, дом номер 13, вижу объявление о приёме в
театральную студию, захожу и прямо попадаю к Высоцкому с Яловичем, имена
которых тогда мне ничего не говорили, ну, читай, говорят они, читаю про
первопечатника Фёдорова, своё стихотворение, ну они меня сразу и приняли.
Записался тогда в студию и симпатичный толстячок Саша Чутко.
Высоцкий категорически запрещал нам называть его на «вы», только на «ты» и по имени. Говорил, не в этом дело. Мы поначалу не знали, что он поэт, сочинитель, что автор потрясающих, энергичных, странных и сумасшедших, ярких, резких и агрессивных сочинений. Однажды он одну песню нам спел, потом ещё и ещё. Да, это блатные песни, мода на которые тогда была ошеломляющей. «Постой, чудак, она ж наводчица. Зачем? Да так, уж очень хочется…(про Нинку с Большой Ордынки, посвященнкю Геннадию Яловичу)», «В меня влюблялася вся улица и весь Савёловский вокзал…», «Я здоров, чего скрывать, я пятаки могу ломать, а недавно головой быка убил...», «Ты уехала на короткий срок, снова свидеться нам не дай бог, а меня в товарный и на восток, и на прииски в Бодайбо...», «Зека Васильев и Петров зека… и вот - по тундре мы, как сиротиночки, - не по дороге все, а по тропиночке. куда мы шли - в Москву или в Монголию, - он знать не знал, паскуда, я - тем более...», «Что же ты, зараза, бровь себе подбрила, ну для чего надела, падла, синий свой берет, и куда ты, стерва, лыжи навострила - от меня не скроешь ты в наш клуб второй билет!..»
Высоцкий пел абсолютно в духе лагерной послесталинщины блатным голосом. Однажды на втором курсе их педагог Андрей Донатович Синявский (он же Абрам Терц) и его жена Мария Розанова пригласили почти весь курс к себе домой, после застолья пошли в какой-то подвал вместе с Яловичем и Высоцким, и те пели им песни, а хозяева записывали на магнитофон.
Это его ранние песни, блатные. Форма была блатная, а песни были... в каждой песне была судьба, было приключение, какой-то переворот, который случался с этим человеком или с людьми. Театральная закваска влияла на его сочинительство. Каждая его песня - это театральное представление. Именно с этими песнями в 64 году Высоцкий пришел показываться Юрию Петровичу Любимову.
Высоцкий категорически запрещал нам называть его на «вы», только на «ты» и по имени. Говорил, не в этом дело. Мы поначалу не знали, что он поэт, сочинитель, что автор потрясающих, энергичных, странных и сумасшедших, ярких, резких и агрессивных сочинений. Однажды он одну песню нам спел, потом ещё и ещё. Да, это блатные песни, мода на которые тогда была ошеломляющей. «Постой, чудак, она ж наводчица. Зачем? Да так, уж очень хочется…(про Нинку с Большой Ордынки, посвященнкю Геннадию Яловичу)», «В меня влюблялася вся улица и весь Савёловский вокзал…», «Я здоров, чего скрывать, я пятаки могу ломать, а недавно головой быка убил...», «Ты уехала на короткий срок, снова свидеться нам не дай бог, а меня в товарный и на восток, и на прииски в Бодайбо...», «Зека Васильев и Петров зека… и вот - по тундре мы, как сиротиночки, - не по дороге все, а по тропиночке. куда мы шли - в Москву или в Монголию, - он знать не знал, паскуда, я - тем более...», «Что же ты, зараза, бровь себе подбрила, ну для чего надела, падла, синий свой берет, и куда ты, стерва, лыжи навострила - от меня не скроешь ты в наш клуб второй билет!..»
Высоцкий пел абсолютно в духе лагерной послесталинщины блатным голосом. Однажды на втором курсе их педагог Андрей Донатович Синявский (он же Абрам Терц) и его жена Мария Розанова пригласили почти весь курс к себе домой, после застолья пошли в какой-то подвал вместе с Яловичем и Высоцким, и те пели им песни, а хозяева записывали на магнитофон.
Это его ранние песни, блатные. Форма была блатная, а песни были... в каждой песне была судьба, было приключение, какой-то переворот, который случался с этим человеком или с людьми. Театральная закваска влияла на его сочинительство. Каждая его песня - это театральное представление. Именно с этими песнями в 64 году Высоцкий пришел показываться Юрию Петровичу Любимову.
Юрий
КУВАЛДИН (из эссе «Ялович»)
