Конечно, Бродский закрывает собою, практически, всю современную поэзию, кроме трех Евгениев: Лесина, Блажеевского и Рейна. При слове «Бродский» я все время слышу громкий кашель. Пустота леса и громкий кашель. Где? Откуда и куда? Иосиф Бродский. Я писал его в тетрадь в 1965 году.
Я глуховат. Я, Боже, слеповат.
Не слышу слов, и ровно в двадцать ватт
горит луна. Пусть так. По небесам
я курс не проложу меж звезд и капель.
Пусть эхо тут разносит по лесам
не песнь, а кашель.
Я сам был в тетради. Мандельштам был в тетради. Потом я вдруг с удивлением обнаружил, что в официальной Москве всюду литературой «занимаются», как правило, выходцы из деревень, или работающие в литературе за деньги проходимцы, не знающие ни меня, ни Бродского, ни Мандельштама. Это открытие меня так поразило, что я стал антисоветчиком, и сверг колхозников СССР в 1991 году, но проходимцы до сих пор все еще работают за деньги, и делят премии.
Юрий КУВАЛДИН
