Справа и слева избы, глубокие колеи в глине центральной улицы, ни там, ни здесь нет ни одного человека, быть может, затихли на печках, в углу горит свечка, ни человечка, ни овечки, в деревне месяца полтора не выходил на волю, насочинялся вдоволь, исписал две толстых тетради, ради выявления особенностей тишины, раньше срока нарушала которую сорока, радость творчества можно признать за жизнь печальную, первым предвестником которой является подступающее отчаяние, исключительно индивидуальное, о причине понятно без объяснений, всё это знакомо каждому прошлому поколению, и называется окончательной правдой, измотанный такой жизнью, в холодном размышлении махнул за границу, вослед за птицами, оказавшейся близкой.
Юрий КУВАЛДИН
