Новому лифту, открывающему предо мной двери, говорю здравствуй, он улыбается всем своим компьютерным и никелированным, как ролс-ройс, видом, и заводит приятную мелодию, покуда плавно и быстро опускает меня на улицу, навстречу солнцу и ветру, разумеется, утро встречает меня прохладой, и «холодок щекочет темя», и в это время со звонким лаем маленькая собачонка в оранжевом комбинезоне выскакивает из-за угла на задних лапках, отворяет розовый ротик с острыми зубками, из которого раздаётся: «Грех тебе, Юрий Александрович, бояться холодка!» Что за чёрт! «Эге! - сказал я сам себе, - да полно, не пьян ли я? Только это, кажется, со мною редко случается». - «Нет, Мессина (так звали собачку в модных одеждах), ты напрасно думаешь, что я грешу, я только то и делаю, что пишу», - на что Мессина - я видел сам, что произнесла она, - «Я была, ав! ав! я была, ав, ав, ав! очень возбуждена шириною Днепра, до середины которого не долетела редкая беспилотная птица». Ах ты ж, собачонка! Признаюсь, я очень удивился, услышав её говорящею по-человечески», - продолжая путь в своей овечьей шкурке, ощущая теменем весенний холодок.
Юрий КУВАЛДИН
