Как будто всё по-настоящему, стоят кресты, земля сыра, в рядок надгробия монолитные веков давно ушедших, без имён, есть яти, ижицы, в которых уже нет смысла, смыло время безвестных жителей села на берегу высоком, с кручей, лишь храм по-прежнему торчит фигурой Бога с золотой головкой, роняя слёзы в лоно матерей, скорей, скорей, бегут подростки мимо, не понимая, что они уже давно зарыты вот в эти новые могилки, в безропотном, крутящемся мгновеньи, которое и составляет жизнь, растянутую в детстве до вселенной, а к старости подобна запятой на бесконечном млечном пути здесь побывавших челогрехов, однако снова приходится подробнее внушать, что жизнь творится только в книге, которая существует сама по себе, без поддержки тел, когда-то бывших, будущих и ныне живущих, смутно понимающих, что имя им - серийное изделие Господа, никогда не теряющего наблюдательность, отслеживающего так или иначе судьбу проигрывателей, так Он именуют всех людей, кроме Слова, скажем, «Достоевский» или «Бодлер», для хоть какого-то подъёма к высотам духа в мякине обмена веществ будничной жизни.
Юрий КУВАЛДИН
